мои рассказки
Детская рассказка с завершившегося сегодня конкурса Сорванная «Башня».
Лавров победителя не сорвала - немного похвалили, немного поругали.
В общем, не мне для деточек писать, ой, не мне. :)
Немного отредактированный - по сравнению с конкурсным - вариант.
Проверка на взрослость
- Можно потрогать?
Угр остановился и откинул потные пряди с лица. Он благосклонно разрешил бывшим приятелям тщательно осмотреть и ощупать рубцы и тату на его лбу и щеках - знаки недавней инициации, символы взрослой жизни. Он родился на три месяца раньше них и поэтому уже прошел обряд. Он теперь мужчина. К тому же Угра больше нет, а есть Зеленая Птица. Не Угр, а Зеленая Птица. Такой тотем выбрал для него после всех испытаний колдун лесного народа. Новое имя и новая взрослая жизнь. Тум и Лэн завидовали приятелю. Они и хотели, чтобы их день наступил побыстрее, и побаивались - а вдруг у них не получится. Ведь каждый пятый мальчик так и не попадал в мужское сообщество. Не став взрослым, он становился изгоем. Большинство проваливших испытание уходило в лес, выбирая участь одиночки. Некоторые дарили свою кровь Великим Предкам. Слабые духом оставались жалкими безмолвными и безымянными тенями в женском доме. Таким был старый плетельщик, чья сутулая фигура, постоянно склоненная над прутьями очередной корзины у входа в хижину, вызывала у мальчишек и презрение, и суеверный ужас.
Лесной народ жил в этих краях с незапамятных времен. Здесь нет лютых холодов зимой и затяжных дождей летом, всегда хватает дичи, и во все стороны на несколько недель пути никаких чужаков. Вокруг никого чужой лесному народу крови. Обитатели пяти поселений мирно встречались, когда собирались все вместе возле Большой Серой скалы во время праздников или ежегодного обряда почитания Великих Предков. Мужчины обменивались новостями и выбирали себе жен. Женщины сплетничали и делились рецептами снадобий и еды. И никто никогда не искал ссоры с соседями. Жизнь лесного народа протекала размеренно, раз и навсегда подчиняясь законам, оставленным в наследство Предками. За исполнением этих законов и правил в каждой общине следили колдуны, главные охотники и старшие матери. Лес давал все, что нужно человеку, и каждый был занят своим небольшим, но важным для жизни всего народа делом.
Тум и Лэн каждый день готовились к обряду. Они не знали, что им предстоит, рассказ об этом женщинам и младшим - табу, поэтому разными способами испытывали друг друга на силу, выносливость и нечувствительность к боли. Один раз они так долго продержали кисти левых рук в пламени костра, что с ладоней слезла пузырящаяся обгорелая кожа. И хотя друзья замотали раны тряпицами, старшая мать селения - седая и строгая Уока-на, которая замечала все - подозвала их к себе, усадила рядом и долго ругала за безрассудство.
- Или вы думаете, что народу нужны однорукие охотники и безголовые тупицы?! - громко возмущалась она, не в силах сдержать негодование и раскачиваясь из стороны в сторону. Девочки, сидевшие недалеко от нее в уголке хижины, перешептывались, повторяя слова старшей матери, и ехидно хихикали. Потом Уока-на намазала ожоги вонючей едкой мазью и сказала, что если подобное еще раз повторится, совет матерей не даст согласие на испытания мальчиков в этом году.
Конечно, Тум и Лэн не бросили своих попыток, но стали гораздо осторожнее. К долгожданному, хоть и пугающему дню их руки зажили, а многочисленные ссадины, синяки и шишки не могли быть достойной причиной для отмены обряда. Для начала их раздели и окатили холодной водой. Потом торжественно сопроводили в хижину к старшей матери, где под пение обрядовой прощальной песни, слезы и причитания всех женщин и детей селения Уока-на острым ножом отрезала у мальчиков детские косички и бросила их в костер. Это магическое действо сопровождалось словами:
- Оооо, Великие Предки! Я посылаю к Вам в Заоблачный Край юных Тума и Лэна - лучших из своих сыновей. Они будут служить аху Предков так же усердно, как исполняли свои обязанности в нашем доме.
Потом старшая мать угостила мальчиков сладким питьем и нарисовала на их лбах охрой защитные знаки. Без защиты бывшие Тум и Лэн не могли переступить порог, потому что в пути между женским и мужским домами они - безымянные и пока не принадлежащие этому миру - были легкой добычей злых демонов, которые только и ждут момента навредить кому-то из лесного народа. У выхода их ждал один из охотников. Когда Уока-на три раза звонко хлопнула в ладоши, он молча кивнул, развернулся и пошел впереди, показывая мальчикам путь. То ли волнение было тому виной, то ли большая часть их души и вправду улетела в далекий Заоблачный Край, но начиная с этого мига, ребята ощущали себя так, словно продирались сквозь густой туман, в котором скрадываются звуки и расплываются знакомые очертания. Между женским и мужским домами расстояние не превышало полусотни шагов, но мальчикам показалось, что они никогда не дойдут. Так же, словно в тумане, прошли и первые испытания, завершившиеся нанесением ритуальных ран на лице и теле. Впереди было самое главное. Умерев как Тум и Лэн, они должны были возродиться в новом обличии и с новыми именами. Для того, чтобы колдун выбрал им подходящий тотем и нанес на лицо племенные знаки лесного народа, мальчикам предстояло провести ночь мертвецов. Для каждого из них в удаленных от селения уголках леса мужчины соорудили погребальные платформы на ветвях священных деревьев. Провести в одиночестве бессонную ночь в страшном, полным злых духов лесу и на рассвете обрести новую жизнь и взрослое имя - вот, что предстояло мальчикам. Молчаливая тройка мужчин проводила каждого из них до места. Охотники облачили ребят в одежды из коры дерева сарум, в которых хоронят умерших мужчин, помогли забраться дрожащем от волнения мальчишкам на площадку, и так же безмолвно исчезли в надвигающихся сумерках. С темнотой ожили ночные страхи. Во мраке могли прятаться самые жуткие кошмары. Таинственные звуки ночи заставляли невольно ежиться от холодка, пробегавшего вдоль позвоночника. Свежие раны распухли и наоборот - жгли огнем. Но, несмотря на все это, вопреки всему накатила незваная дремота. Она заставила слипаться глаза, которые пришлось постоянно тереть пальцами.
Мальчик, которого до этого дня звали Лэн, чтобы не заснуть, мысленно повторял про себя слова песен и сказок. Старая Чубаку-на знала много интересных историй про хитрых и глупых зверей, про злых и добрых духов леса, про подвиги Предков, которые долго сражались с чужаками, а потом решили покинуть негостеприимную землю и увели всех в Счастливый край. Особенно нравилась мальчику песня про последний в истории народа бой. Бой на палицах Великого Черного Волка и его могучего врага Старого Сома из озерного племени. Много часов сражались они без остановки. Много страшных ран нанесли друг другу, и тела их были скользкими и алыми от пролитой крови. Но Черный Волк оказался сильнее Старого Сома - от одного мощного удара раскололась голова его противника, словно гнилой орех.
Казалось, ночь никогда не закончится. Напрасно вглядывался мальчик в вершины деревьев, ожидая первых розоватых проблесков зари. Напрасно напрягал слух, чтобы услышать утреннюю песню маленькой серой пичуги, первой приветствующей рассвет. Вместо птичьего щебетания он уловил чьи-то осторожные шаги. Затаив дыхание, мальчик всмотрелся в темноту. Прямо под деревом, где из-за густой листвы снизу погребальную платформу разглядеть мог только тот, кто знал о ее существовании, остановилась группа людей. От удивления мальчик чуть не свалился вниз - это были чужаки. Лунный свет позволял неплохо их рассмотреть. Они выглядели не так, как лесной народ, пахли не так, как лесной народ, и говорили на непонятном лесному народу языке. И это были враги. Потому что только враги могли подкрадываться к селению тайком. Подкрадываться ночью с палицами и копьями в руках и луками за спиною. Один из чужаков что-то тихо сказал остальным, и все почти бесшумно серыми тенями растворились в ночной мгле. Враги шли к родному селению - в этом не было сомнения. Мальчик, который знал здесь каждую тропинку, мог легко обогнать их и предупредить мужчин. Но это мог мальчик по имени Лэн, а не безымянное полуживое-полумертвое существо, спрятавшееся среди ветвей. Ведь, если он до рассвета покинет погребальную платформу, у него никогда не будет ни взрослого имени, ни семьи, ни нормальной жизни. Он станет ничем не лучше плетельщика корзин, которого жестоко дразнила и которого боялась вся ребятня. Но если он не сделает это, то враги нападут на спящий поселок, и случится страшное. Мальчик представил, как чужаки поджигают хижины, выпускают стрелы в безоружных сонных людей, как волокут за длинные волосы женщин - его мать, старую сказительницу Чубаку-на, хорошенькую Куки-но, на которой только в этом году женился его старший брат… Сможет ли он жить после всего этого? И можно ли будет сказать, что он достойно прошел испытание? Все эти картины, эти мысли одна за другой промелькнули в голове мальчика, и он осторожно соскользнул вниз по стволу дерева. У него быстрые ноги. Он успеет опередить чужаков. Поселение приготовится к нападению, и лесной народ будет спасен.
Лавров победителя не сорвала - немного похвалили, немного поругали.
В общем, не мне для деточек писать, ой, не мне. :)
Немного отредактированный - по сравнению с конкурсным - вариант.
Проверка на взрослость
- Можно потрогать?
Угр остановился и откинул потные пряди с лица. Он благосклонно разрешил бывшим приятелям тщательно осмотреть и ощупать рубцы и тату на его лбу и щеках - знаки недавней инициации, символы взрослой жизни. Он родился на три месяца раньше них и поэтому уже прошел обряд. Он теперь мужчина. К тому же Угра больше нет, а есть Зеленая Птица. Не Угр, а Зеленая Птица. Такой тотем выбрал для него после всех испытаний колдун лесного народа. Новое имя и новая взрослая жизнь. Тум и Лэн завидовали приятелю. Они и хотели, чтобы их день наступил побыстрее, и побаивались - а вдруг у них не получится. Ведь каждый пятый мальчик так и не попадал в мужское сообщество. Не став взрослым, он становился изгоем. Большинство проваливших испытание уходило в лес, выбирая участь одиночки. Некоторые дарили свою кровь Великим Предкам. Слабые духом оставались жалкими безмолвными и безымянными тенями в женском доме. Таким был старый плетельщик, чья сутулая фигура, постоянно склоненная над прутьями очередной корзины у входа в хижину, вызывала у мальчишек и презрение, и суеверный ужас.
Лесной народ жил в этих краях с незапамятных времен. Здесь нет лютых холодов зимой и затяжных дождей летом, всегда хватает дичи, и во все стороны на несколько недель пути никаких чужаков. Вокруг никого чужой лесному народу крови. Обитатели пяти поселений мирно встречались, когда собирались все вместе возле Большой Серой скалы во время праздников или ежегодного обряда почитания Великих Предков. Мужчины обменивались новостями и выбирали себе жен. Женщины сплетничали и делились рецептами снадобий и еды. И никто никогда не искал ссоры с соседями. Жизнь лесного народа протекала размеренно, раз и навсегда подчиняясь законам, оставленным в наследство Предками. За исполнением этих законов и правил в каждой общине следили колдуны, главные охотники и старшие матери. Лес давал все, что нужно человеку, и каждый был занят своим небольшим, но важным для жизни всего народа делом.
Тум и Лэн каждый день готовились к обряду. Они не знали, что им предстоит, рассказ об этом женщинам и младшим - табу, поэтому разными способами испытывали друг друга на силу, выносливость и нечувствительность к боли. Один раз они так долго продержали кисти левых рук в пламени костра, что с ладоней слезла пузырящаяся обгорелая кожа. И хотя друзья замотали раны тряпицами, старшая мать селения - седая и строгая Уока-на, которая замечала все - подозвала их к себе, усадила рядом и долго ругала за безрассудство.
- Или вы думаете, что народу нужны однорукие охотники и безголовые тупицы?! - громко возмущалась она, не в силах сдержать негодование и раскачиваясь из стороны в сторону. Девочки, сидевшие недалеко от нее в уголке хижины, перешептывались, повторяя слова старшей матери, и ехидно хихикали. Потом Уока-на намазала ожоги вонючей едкой мазью и сказала, что если подобное еще раз повторится, совет матерей не даст согласие на испытания мальчиков в этом году.
Конечно, Тум и Лэн не бросили своих попыток, но стали гораздо осторожнее. К долгожданному, хоть и пугающему дню их руки зажили, а многочисленные ссадины, синяки и шишки не могли быть достойной причиной для отмены обряда. Для начала их раздели и окатили холодной водой. Потом торжественно сопроводили в хижину к старшей матери, где под пение обрядовой прощальной песни, слезы и причитания всех женщин и детей селения Уока-на острым ножом отрезала у мальчиков детские косички и бросила их в костер. Это магическое действо сопровождалось словами:
- Оооо, Великие Предки! Я посылаю к Вам в Заоблачный Край юных Тума и Лэна - лучших из своих сыновей. Они будут служить аху Предков так же усердно, как исполняли свои обязанности в нашем доме.
Потом старшая мать угостила мальчиков сладким питьем и нарисовала на их лбах охрой защитные знаки. Без защиты бывшие Тум и Лэн не могли переступить порог, потому что в пути между женским и мужским домами они - безымянные и пока не принадлежащие этому миру - были легкой добычей злых демонов, которые только и ждут момента навредить кому-то из лесного народа. У выхода их ждал один из охотников. Когда Уока-на три раза звонко хлопнула в ладоши, он молча кивнул, развернулся и пошел впереди, показывая мальчикам путь. То ли волнение было тому виной, то ли большая часть их души и вправду улетела в далекий Заоблачный Край, но начиная с этого мига, ребята ощущали себя так, словно продирались сквозь густой туман, в котором скрадываются звуки и расплываются знакомые очертания. Между женским и мужским домами расстояние не превышало полусотни шагов, но мальчикам показалось, что они никогда не дойдут. Так же, словно в тумане, прошли и первые испытания, завершившиеся нанесением ритуальных ран на лице и теле. Впереди было самое главное. Умерев как Тум и Лэн, они должны были возродиться в новом обличии и с новыми именами. Для того, чтобы колдун выбрал им подходящий тотем и нанес на лицо племенные знаки лесного народа, мальчикам предстояло провести ночь мертвецов. Для каждого из них в удаленных от селения уголках леса мужчины соорудили погребальные платформы на ветвях священных деревьев. Провести в одиночестве бессонную ночь в страшном, полным злых духов лесу и на рассвете обрести новую жизнь и взрослое имя - вот, что предстояло мальчикам. Молчаливая тройка мужчин проводила каждого из них до места. Охотники облачили ребят в одежды из коры дерева сарум, в которых хоронят умерших мужчин, помогли забраться дрожащем от волнения мальчишкам на площадку, и так же безмолвно исчезли в надвигающихся сумерках. С темнотой ожили ночные страхи. Во мраке могли прятаться самые жуткие кошмары. Таинственные звуки ночи заставляли невольно ежиться от холодка, пробегавшего вдоль позвоночника. Свежие раны распухли и наоборот - жгли огнем. Но, несмотря на все это, вопреки всему накатила незваная дремота. Она заставила слипаться глаза, которые пришлось постоянно тереть пальцами.
Мальчик, которого до этого дня звали Лэн, чтобы не заснуть, мысленно повторял про себя слова песен и сказок. Старая Чубаку-на знала много интересных историй про хитрых и глупых зверей, про злых и добрых духов леса, про подвиги Предков, которые долго сражались с чужаками, а потом решили покинуть негостеприимную землю и увели всех в Счастливый край. Особенно нравилась мальчику песня про последний в истории народа бой. Бой на палицах Великого Черного Волка и его могучего врага Старого Сома из озерного племени. Много часов сражались они без остановки. Много страшных ран нанесли друг другу, и тела их были скользкими и алыми от пролитой крови. Но Черный Волк оказался сильнее Старого Сома - от одного мощного удара раскололась голова его противника, словно гнилой орех.
Казалось, ночь никогда не закончится. Напрасно вглядывался мальчик в вершины деревьев, ожидая первых розоватых проблесков зари. Напрасно напрягал слух, чтобы услышать утреннюю песню маленькой серой пичуги, первой приветствующей рассвет. Вместо птичьего щебетания он уловил чьи-то осторожные шаги. Затаив дыхание, мальчик всмотрелся в темноту. Прямо под деревом, где из-за густой листвы снизу погребальную платформу разглядеть мог только тот, кто знал о ее существовании, остановилась группа людей. От удивления мальчик чуть не свалился вниз - это были чужаки. Лунный свет позволял неплохо их рассмотреть. Они выглядели не так, как лесной народ, пахли не так, как лесной народ, и говорили на непонятном лесному народу языке. И это были враги. Потому что только враги могли подкрадываться к селению тайком. Подкрадываться ночью с палицами и копьями в руках и луками за спиною. Один из чужаков что-то тихо сказал остальным, и все почти бесшумно серыми тенями растворились в ночной мгле. Враги шли к родному селению - в этом не было сомнения. Мальчик, который знал здесь каждую тропинку, мог легко обогнать их и предупредить мужчин. Но это мог мальчик по имени Лэн, а не безымянное полуживое-полумертвое существо, спрятавшееся среди ветвей. Ведь, если он до рассвета покинет погребальную платформу, у него никогда не будет ни взрослого имени, ни семьи, ни нормальной жизни. Он станет ничем не лучше плетельщика корзин, которого жестоко дразнила и которого боялась вся ребятня. Но если он не сделает это, то враги нападут на спящий поселок, и случится страшное. Мальчик представил, как чужаки поджигают хижины, выпускают стрелы в безоружных сонных людей, как волокут за длинные волосы женщин - его мать, старую сказительницу Чубаку-на, хорошенькую Куки-но, на которой только в этом году женился его старший брат… Сможет ли он жить после всего этого? И можно ли будет сказать, что он достойно прошел испытание? Все эти картины, эти мысли одна за другой промелькнули в голове мальчика, и он осторожно соскользнул вниз по стволу дерева. У него быстрые ноги. Он успеет опередить чужаков. Поселение приготовится к нападению, и лесной народ будет спасен.