(no subject)
Обзор эстетических ландшафтов периода деглобализации.
Василий Мельниченко
«Универсальность европейской культуры», «общечеловеческие ценности» - расхожие идеологемы - сегодня переживают период расщепления, одновременно порождая в различных социальных кругах европейской ойкумены чувство тревоги в виду угрозы доминирующему мировоззрению и в этот же момент входят в терминальную стадию своего функционирования. Глобальный мир, а точнее глобалистская повестка мирового капитализма, прекращает свое существование. Попытки отлучения от мировой экономической кухни некоторых едоков предпринимались сначала через угрозу исламского терроризма, который добровольно сел на карантин во время пандемии, а пандемия ковида, в свою очередь, внезапно сошла на нет с началом специальной военной операции на Украине. И все три витка активной фазы деглобализации мировой экономики для широких масс были представленные как угроза свободе, демократии и европейским ценностям. Номенклатура этих ценностей до самого конца своего существования так и не обрела конкретные очертания, что говорит о том, что мы имеем дело эстетическим явлением. И, вызываемая процессами деглобализации, тревожность носит сугубо эстетический характер. Если посмотреть на три акта спектакля «Прощай открытый мир!» как на нечто, что не создается само по себе перед глазами зрителя, а имеет за собой подготовительный период и скрытый постановочный процесс, то мы увидим еще один уровень драмы - политику как эстетику. Противостояние США и Китая, чей капитализм сам вышел на стадию империалистического развития и представляет уже весьма ощутимую угрозу мировому центру накопления капитала - США, в либеральном спектакле выглядит как апокалипсис. Но так ли уж вечны вечные европейские ценности?
Когда речь заходит о превосходстве европейской культуры, а такие речи очень нередки, то стоит задать вопрос: «Всегда ли было так, что европейская культура превосходила арабскую или азиатскую?». Булат, дамасская сталь. Арабская математика, медицина, астрономия. Уровень технологического и научного развития восточной цивилизации был в определенные исторические периоды выше европейского. Китайцы отметились в Америке за сто лет до испанцев. Но колонизовали Америку европейцы. С этого момента и зарождается миф о превосходстве европейца над всеми прочими обитателями Земли. Но почему не китайцы оказались теми, кто охотился за индейскими скальпами?
Причины этого явления описывает итальянский экономист Джованни Арриги. Торговля между Европой и Азией носила односторонний характер - европейское золото и серебро уходило в обмен на китайские и индийские товары. Торговое сальдо европейских стран в этой ситуации было отрицательным и вызывало напряжение на валютных рынках. Не металлического обмена европейцы азиатам предложить не могли. Структурный дисбаланс европейской торговли побуждал европейские деловые круги к поиску средств восстановления покупательной способности. Решением данной проблемы было установление прямого контроля над торговлей с Востоком и над торговыми каналами с Америкой. Тем самым ожидаемый прирост выгоды ряда европейских государств от контроля этих путей мировой торговли был гораздо выше ожидаемого прироста выгоды Китая или Индии. Большие выгоды порождали большие усилия, которые, в конечном счете, и увенчались успехом.
Тур Хейердал в своих исследованиях подчеркивал, что до открытия Васко да Гамы индийский субконтинент характеризовался поразительной свободой торговли. В Каликуте любое судно могло рассчитывать на равное с другими обращение. Безопасность и законность блюлись законом и традицией. Купцы выгружали и отправляли на рынки большие партии товаров без необходимости проверять счета. Появление в этих краях европейца Васко да Гамы привело к изменению и баланса сил и традиции ведения торговли. Перекрытие древних азиатских путей португальской блокадой всех портов на западном побережье Индии сопровождалось злодеяниями. Висенте Содре, командующий флотом Васко да Гамы, в 1503 г. захватил четыре мальдивские торговые судна. Весь товар был конфискован, а люди собраны на одном из кораблей, накрыты сухими пальмовыми листьями и сожжены заживо.
С этого момента начинается эра монополии европейцев на торговлю в водах Востока. Жесткий контроль над ценами и издержками этой торговли позволил регулировать норму прибыли в сторону ее фантастического искусственного завышения. Что двигало людьми в эпоху первоначального накопления капитала? Религиозная страсть и жажда наживы. Последнюю, как начало греховное в религиозной парадигме, должно было прикрывать искусство, рисуя образы почти античных героев, прославляя их дальние походы и избегая смотреть в лицо смерти, которую несли с собой представители западной цивилизации. Еще в двадцатом веке действенной мерой повышения нормы выработки в бельгийском Конго цивилизованные бельгийцы полагали эстетическое внушение через отрубание рук тем, кто не сдал за смену достаточное количество продукции. Начало же парадов искусств, международных выставок и фестивалей начинается в период сращивания крупной буржуазии с властью национальных государств.
«Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций, - отрасли, перерабатывающие уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству. Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными, и из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная литература.
Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров - вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам. Под страхом гибели заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т. е. становиться буржуа. Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию».
Это манифест Коммунистической партии. Задолго до вхождения капитализма в стадию империализма гений Маркса и Энгельса описал закон расширения капитала как «деньги - товар - деньги» и как создание глобальной культурной ситуации, имеющей тенденцию к стиранию всех различий. Заветной мечтой финансового капитала является формула «деньги - деньги». Но тогда денежная экспансия должна выглядеть как «деньги - территории - деньги». Роза Люксембург была уверена, что империализм упрется в невозможность дальнейшего расширения и произойдет естественный переход к новой общественно-экономической формации. Ленин оспаривал это утверждение Люксембург, указывая на способность капитала не только насыщать спрос, но и создавать спрос, формировать такую культурную ситуацию, которая будет побуждать ко все большему нерациональному потреблению. Нерациональное потребление может быть стимулировано только через инструменты эстетического воздействия. Вспомнив имя Розы Люксембург в связи с темой настоящего доклада, важно указать на сделанные ею очень важные теоретические разработки, касающиеся того, что капитализм является первой в истории общественной формацией, нуждающейся в собственной пропаганде. Эстетизация буржуазной жизни как завеса преступных экономических явлений - один из действенных приемов такой пропаганды. Впрочем, приносящий буржуазии немалые выгоды и в среднесрочной перспективе.
Вот пример того, что мы принимаем за высокую духовность, стремление к горнему и прекрасному и показатель развитости правящих классов. Нехваткой доходности капитала объясняются некоторые важные культурные явления Средневековья. К их числу относится строительство дорогостоящих соборов, церквей и крепостей, о чем пишет в своей работе «Средневековье и деньги: очерк исторической антропологии» французский историк-медиевист Жак Ле Гофф. Парадокс столь дорогостоящих проектов на фоне нехватки денег в примитивной экономике объясняется отсутствием альтернативных высокодоходных видов бизнеса для накопленного капитала церкви и буржуа. Аналогичной причиной объясняется и широкое покровительство средневековых магнатов искусству. Классическим примером такого положения дел является деятельность Лоренцо Медичи, который в период 1434-1471 гг. на нужды искусства и благотворительность потратил 663 тыс. флоринов, тогда как операционный капитал его фирмы составлял не более 72 тыс. флоринов. Логика таких трат носила прагматический характер: если бы он все свои деньги пустил в основной бизнес, то предложение капитала возросло бы почти в 10 раз и привело бы к катастрофическому падению нормы прибыли. Иными словами, высокая норма прибыли Дома Медичи поддерживалась отказом от ее реинвестирования и целенаправленным созданием дефицита капитала за счет его утилизации в сфере потребления искусства. Эти факты на страницах «Долгий двадцатый век: Деньги, власть и истоки нашего времени» приводит Джованни Арриги.
Разумеется, утилизация избытка средств в произведениях искусства кажется более благородным актом, чем в яхтах и Роллс-Ройсах, но это не отменяет того факта, что эстетическое через апроприацию его правящим классом обрело статус знака с двойным означаемым. Этим обстоятельством порождается обратная зависимость: богато = красиво. В этой же обратной семантической перспективе и западная цивилизация кажется превосходящей прочие только потому, что жители небольшого числа империалистических стран живут богаче тех, кого они эксплуатируют. Задача империалистических игроков - создать завесу, которая скроет их преступления, создать фальш-окно, сквозь которое будет видна только необходимая правящим группам картина мира. Эта задача отнимает огромное количество средств, но и приносит огромные прибыли и дает работу представителям творческой индустрии. Опираясь на критическую теорию, мы можем сказать, что политика - это сумма эстетических режимов, управление - это подчинение всех наличных в культурном поле эстетик одной общей иллюзии. Культуру в этом докладе мы рассматриваем как ценности и производство иллюзий.
До тех пор, пока экспансия финансового капитала завоевывала себе все новые территории, превращая их в пожизненных должников, распространялось и искусство, производимое на территории Мирового центра накопления капитала. Искусство итальянского Возрождения, голландская живопись, английская литература, американский кинематограф и популярная музыка. Золотой век этих национальных школ совпадает с периодом экономического господства. Американская модель совпала также с невиданным ранее в истории феноменом всепроникающей мощи технических медиа, что только усиливало эффект всевластия и универсальности определенных культурных норм.
Доктор исторических наук Григорий Вайнштейн в статье «Неяркий мир» приводит рассказ британского социолога Энтони Гидденс о его приятельнице-этнографе, изучающей культуру деревенской жизни в Центральной Африке. Дело было в 1992-м году. Она впервые оказалась в отдаленной африканской деревне для проведения полевых исследований и в первый же вечер была приглашена в гости к одному из ее обитателей. Она отправилась к нему в предвкушении долгожданного знакомства с традиционными для жителей африканской глубинки формами досуга. Увы, ее постигло горькое разочарование. Она оказалась свидетельницей коллективного просмотра на видео нового фильма Пола Верховена "Основной инстинкт". Безусловно, эстетические режимы не рождаются по заказу, но для их распространения требуются каналы распространения. И это уже экономика и политика, коими искусство не является, но таковыми становится, оказавшись частью функциональной системы медиа. Нет телевизоров, которые бы транслировали синие экраны, собирая деньги с рекламодателей и осваивая государственные бюджеты. Искусство невозможно описать экономически, но функционирование искусства в системе медиа находится в прямой зависимости от экономики. И в целом общественное распространение искусства следует за экономической необходимостью, а вовсе не порождает собой какую-то правильную экономику, которой предаются высокообразованные предприниматели.
Культура представляет собой некое мерило глобализации, поскольку культура имеет дело с сознанием и образом жизни индивидуума и общества в целом. Именно здесь наиболее ярко проявляются изменения, спровоцированные глобализацией. Культурный империализм, вестернизация и детерриторизация мира - следствие глобализации. В середине 80-х годов американский ученый Герберт Шиллер выдвинул идею «глобальной капиталистической монокультуры», своеобразную идеологическую платформу американского капитализма, активно распространяющуюся в мире. Глобальная культура - это, прежде всего, глобальная капиталистическая культура. Политико-экономическая власть международных корпораций и их глобальное богатство, согласно Шиллеру, действует как идеологическая власть, определяя глобальную культурную реальность, распространяя ценности капиталистического образа жизни, детерминируя, таким образом, мировую культуру в целом. (Tomlinson, J. Globalization and culture. - Cambridge: Polity Press, 2004. - p. 81.) Поскольку именно американский капитализм имеет наибольшее влияние в мире, то распространение глобальной культуры способствует так называемой «вестернизации мира», вызывающей сопротивление со стороны локальных культур. Но, диалектический парадокс такого сопротивления состоит в том, в случае победы сопротивления местная культура останется вестернизированной, сменится только генотип и фенотип культуртрегера.
В одной немецкой коммунистической газете, а их издается в Германии несколько, была помещена остроумная карикатура. В одну сторону летели ракеты и это называлось «Экспорт», а в противоположную сторону бежали жители разрушаемых стран. Эта часть карикатуры сопровождалась надписью «Импорт». Невозможно оставить незамеченным, как в глобальное культурное поле на короткое время врываются культурные феномены стран, которые превращаются в пыль. Этот жест должен продемонстрировать всем, что ракетные удары по Югославии или Сирии - это освобождение творческих сил наций. Но внимание к деятелям искусств из этих стран пропадает сразу, как только окажутся достигнуты полит-экономические результаты. Вспомните невероятную любовь на Западе к советскому искусству периода уничтожения государства.
Глобализм работает только на подчинение центру все новых территорий, производя иллюзии возможности полноправного партнерства. В российской политической повестке еще совсем недавно расхожим было выражение «уважаемые партнеры». Но даже на уровне такого «демократического инструмента» как интернет партнерство выглядело очень своеобразно. Доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Центрального экономико-математического института РАН, Евгений Всеволодович БАЛАЦКИЙ в статье, посвященной концепции Центров накопления капитала приводит такой пример из деловой жизни.
В 2017 г. российское Интернет-издание осуществляло рекламную кампанию медицинской техники российских фирм на инвестиционном форуме в Дубае. Рекламные объявления на английском языке должны были транслироваться в страны Ближнего Востока и Африки. Однако кампания была сорвана из-за того, что глобальные американские фирмы Google и Facebook заблокировали аккаунты российского СМИ. Формальное объяснение состояло в том, что пользователь нарушил правила указанных фирм; восстановить работоспособность аккаунтов в сжатые сроки невозможно из-за того, что на все письма отвечает робот и содержательно они не рассматриваются. Однако даже когда российское СМИ доказало, что оно не нарушало никаких правил, формальный ответ от Google и Facebook состоял в том, что они отключили аккаунт СМИ в целях его безопасности - для предотвращения вирусных атак. Таким образом, выход российских производителей на мировой рынок медицинской техники оказывается затруднен по причине невозможности информирования потенциальных партнеров о своей продукции. Глобальная монополия мирового информационного пространства компаниями Google и Facebook позволяет Америке полностью блокировать честную конкуренцию на большинстве рынков и тем самым обеспечивает им бесперебойное функционирование своих компаний. В зависимости от распространенности подобных случаев можно говорить о контроле, приостановке или отмене рынка. Причем полное доминирование США на рынках может смениться ослаблением их позиций, когда отмена рынка перейдет в его приостановку или контроль с последующим запуском нового цикла регулирования - контролем, приостановкой и отменой рынка, но уже со стороны нового мирового центра накопления капитала. Пока также обстоит дело и с национальными производствами культурного продукта.
Сегодня формирующимся новым Центром многим исследователям представляется Китай, что вводит мировую политику в состояние мировой войны и усиливает уже противоположные тенденции. Курс взят на деглобализацию. По данным группы исследователей из Института экономики РАН во всех основных странах мировой экономики количество протекционистских мер за последнее десятилетие выросло в разы. А кризис евроинтеграции наглядно продемонстрировал Брекзит и рост популярности политических групп, ратующих за выход из Евросоюза. В связи с обозначившейся тенденцией на роспуск всех игроков по домам нас не могут не интересовать новые эстетические ландшафты, которые неминуемо возникнут по мере сокращения потребления культурной продукции США.
В майском номере 2020 года «Экономист» констатирует рост изоляционистских настроений на фоне мировой пандемии. Премьер-министр Индии объявил нации о начале эры экономической самостоятельности. В Японии государственное субсидирование могут получить только те компании, которые осуществят репатриацию производства; официальные лица ЕС говорят о «стратегической автономии» и создают фонд для покупки пакетов акций фирм; власти США призывают компанию Intel строить заводы у себя дома. В выводах статьи звучат ноты пессимизма: «не дайте себя обмануть, говоря, что торговая система с нестабильной структурой государственного контроля будет гуманнее или безопаснее. Более бедным странам будет сложнее наверстать упущенное, а в богатых странах жизнь будет дороже, причем бесплатные блага могут полностью исчезнуть». За три года с момента выхода этой статьи изоляционистские меры только возросли, а бесплатных благ в развитых странах, действительно, стало заметно меньше. Коснулось это и сферы культуры в виде сокращения количества и объемов стипендий и грантов на проекты в области искусства, вырос контроль над темами, которые могут получить одобрение к финансированию.
В стадии кризиса империалистической систем, при росте внутренних противоречий либеральная модель капитализма переходит в свою критическую стадию - фашизм. Фашизация общества - это ответ на все возрастающий экономический кризис. Сегодня фашизм стал снова вполне осязаемым явлением. Фашизм имеет экономическую природу, но имеет неэкономическую опору в широких массах, а исключительно эстетическую, это всегда определенное очарование, любование образами и формой, мечта о будущем, в котором, например, доярка и владелец агрохолдинга - социальные партнеры, представители одной корпорации избранных для подавления всех недолюдей. В фашистской доктрине напрочь отсутствует научное обоснование.
„Фашизм - это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала. Фашизм - это не надклассовая власть и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над финансовым капиталом. Фашизм - это власть самого финансового капитала. Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции. Фашизм во внешней политике - это шовинизм в самой грубейшей форме, культивирующий зоологическую ненависть против других народов“. Так выглядел фашизм времен Георгия Димитрова, почти так же он выглядит и сегодня, хотя и пытается избежать узнавания.
А так описывает ценностные элементы фашизма Умберто Эко.
1. Культ традиции; 2. Неприятие модернизма; 3. Действие ради действия; 4. Несогласие = предательство; 5. Несогласие - признак инородности; 6. Опора на средний класс, который опасается раздражённых «низов»; 7. Боязнь заговора, ощущение осаждённой нации; 8. Противоречивый образ врага (он мощный, но слабый одновременно); 9. Культ войны, жизнь ради борьбы; 10. Элитаризм, режим презирает нижние слои; 11. Культ героической смерти; 12. Фиксация на половой жизни; 13. Народ только играет роль народа, не принимая никаких решений; 14. Новояз и подмена понятий.
Несмотря на то, что система Эко носит идеалистический характер и в свой работе УрФашизм он не нисходит до полит-экономического анализа явления, аксиологическая шкала кажется вполне пригодной для тестирования тех или иных явлений современной жизни при незначительной корректировке. И опираясь на эти признаки я хочу составить прогноз по развитию европейских эстетических ландшафтов. Подчеркну, что автором доклада политическое рассматривается как эстетическое, как смена парадигм чувствования.
Культурный разлом происходит по линии создания зеленого фашистского интернационала и дробных коричневых союзов. В зеленый фашистский интернационал войдут страны, имеющие доступ к печатному станку основных резервных валют и обладающие суммарно очень сильным военным потенциалом. На повестке зеленого интернационала защита окружающей среды путем установления тотального контроля за карбоновыми выбросами, поголовьем скота, рождаемостью. Новое мальтузианство предлагает с детства опробовать детям себя в разных сексуальных качествах и так отсечь от будущего деторождения значительную группу населения. В рамках мальтузианской теории находится и законопроект внесенный немецкими зелеными в Бундестаг, в случае принятия которого лечебные учреждения будут иметь право на отказ в лечении если посчитают шансы на выздоровление или на качественную жизнь после выздоровления недостаточно высокими для спасения этой жизни.
Коричневые же союзы образуют зависимые от центральных стран государства. Я остановлюсь только на тех из признаков фашизма, предложенных Эко, где есть формальная разница при сущностном единстве.
Для начала оговорюсь, что фашизм - всегда религия лавочников и опирается на средний класс во всех своих проявлениях. Лавочников пугают рассерженные низы, и лавочники ищут покровительства тех, кто защитит их маленький мир от всех опасностей.
Итак. Первый пункт. Культ традиции. В повестке зеленых традицией является борьба за завоевания социальных прав различных меньшинств и ответственность за будущее планеты, которая по никому вне этой группы не понятной причине почему-то свалилась на плечи зеленых. Мир для зеленого фашиста - это возможность проявить свой индивидуализм в обмен на тотальный контроль и подчинение мессианской повестке. Для коричневых - это опора на обычаи и верования предков, у них тоже задача спасения мира, в котором жили покойники.
Неприятие модернизма. Зеленые: отказ от технологического и культурного развития во имя сохранения климата. Коричневые: отказ от технологического и культурного развития во имя сохранения культа предков и нормы прибыли.
Действие ради действия. Зеленые: гей парады, акции веганов, перекрытие дорог борцами с двигателями внутреннего сгорания, компании травли тех, кто заподозрен в нелояльности. Коричневые: военные парады, смотры, крестные ходы.
Противоречивый образ врага. На западной стороне всему виной «главный русский»; он повышает цены, организует бунты социальных низов, но одновременно его можно при желании арестовать и разрушить экономику, руководимой им страны. Также в качестве амбивалентного внутреннего врага выступает традиционалист, коммунист и все чаще в последнее время человек с неизмененным половым поведением, тот, кто не проявляет высокую активность в поддержке все новых зеленых повесток. Для коричневого лагеря врагом будет выступать любой, кто выразит сомнение в богоугодности политического курса или же представители мировой закулисы или же вездесущий Госдеп, который разрушает в сознании богоспасаемого народа светлый образ олигархов.
Фиксация на половой жизни. Основная повестка зеленых - это расширение понятия нормы сексуального поведения. В Германии, например, родители не имеют права на домашнее обучение детей и не имеют права отказаться от уроков этики и полового воспитания, где с 10 лет детям разъясняют необходимость опробовать разные сексуальные роли, чтобы определиться с собственным гендером. И эта повестка на сегодняшний день - уже повестка вчерашнего дня. Игра в идентификации были излюбленным занятием эстетической глобалистской повестки. Сегодня ты или борец за права детей на смену пола или тебе отрежут доступ к банковскому счету или последует запрет на профессию. Для коричневых же, понятно, главным в риторике является запрет на все возможные отклонения от нормы.
Новояз и подмена понятий. Для зеленых - уже неукротимый процесс изобретения гендеров, и замен традиционным обозначениям. Для коричневых - это изобретение описаний врага: объединенный Запад, сатанисты и т.д.
Предположительно так будут выглядеть в обобщенном виде эстетические ландшафты в ближайшей перспективе все нарастающих процессов деглобализации. Стоит подчеркнуть, речь идет об управлении и производстве тотальных иллюзий государственными машинами. Это ни в коей мере не отменяет прорастание иных эстетических парадигм, которые будут символизировать иллюзии различных социальных групп или движение протеста.
Нет смысла говорить о том, в какой группе - зеленых или коричневых - окажется Россия. Общая и все только нарастающая традиционалистская официальная риторика, образ страны как осажденной крепости, признание руководителя страны в том, что его любимый философ Иван Ильин (фашист и коллаборационист), не оставляют места для иллюзий по поводу сценария консервации эстетического режима правящими группами в России на период смены Мирового Центра Накопления Капитала.
Такой показатель как производство кинопродукции в европейских странах только подтверждает эти прогнозы. Развитые страны сосредоточены на производстве фильмов на темы климатических страхов и прав девиантов на центральное место в обществе. А, к примеру, польский, венгерский, турецкий кинематограф в основном посвящен прославлению предков и их славных побед над врагами.
Как достаточно убедительно показал в своей работе «Разделяя чувственное» французский философ Жак Рансьер, политика создается по тем же законам, что и произведение искусства: на доверии к фигуре другого, в качестве которого может выступать или народ или уважаемые западные партеры и уверенности в том, что совершенное политическое действие имеет значение. Как невозможно в экономических категориях рассуждать об искусстве так же математический аппарат не применим к анализу системы принятия политических решений. Конфликтность, ситуация несогласия в оценках политического решения находит свое разрешение, как и в случае с оценками произведения искусства, через профессиональных зрителей, законодателей, путем легитимации одного эстетического режима и подавления прочих как нарушающих норму. В этом смысле политика не ушла сколько-нибудь далеко от первобытного общества с его тайными союзами, где власть, художник и маг были представлены в едином лице. Просто в результате разделения труда и социальных ролей эти связи между миром эстетического и политического утратили свою очевидность в силу их маскировки различными институциями.
В условиях складывающихся фашистских - зеленых или коричневых - политических режимов, характеризующихся крайне низкой степенью доверия к другому, требующего от другого постоянного доказательства своей не инаковости, представителям творческой интеллигенции придется осознанно или неосознанно делать выбор: создавать эстетический занавес эксплуататорским политическим режимам или создавать иной контур в общем эстетическом ландшафте, что чревато наказанием. Здесь важно обратить внимание на то, что и после смены Центра накопления капитала, Россию не ждет перестройка на азиатский лад, как опасаются многие китаефобы. Так-как в силу обстоятельств вся система производства материальных и духовных ценностей уже носит универсальный алгоритмический характер, то и смена политических парадигм может оказывать влияние только на уровни и типы запускаемых в обществе эмоций, а также на капиталоемкость производства общественных иллюзий в формирующихся новых странах центра, где, судя по всему, места для России не предусмотрено.
Апрель 2023