Опровержение норманской теории. Часть 5.
Предыдущие части тут:
basil-3.livejournal.com/tag/антинорманизм
Куда более запущенной кажется ситуация с так называемым «скандинавским погребальным обрядом». Если украшения, оружие и даже другие вещи вроде гребней, как бы ни пытались представить их неоспоримыми «этническими маркерами», указывают лишь на связь людей конкретных регионов, тогда как этническое определение их носителей, в принципе, оспоримо и без приведения параллелей из других регионов, то с захоронениями дело обстоит иначе. Погребальный обряд, по которому хоронили умерших, уже прямо указывает на бытовавшие в обществе представления о загробном мире, то есть на религию. Религия же в случае язычников прямо связана с этническим происхождением. Потому изучение погребальных обрядов можно назвать одним из основных археологических источников по духовной культуре бесписьменных народов.
Основополагающие представления о высших силах у славян, балтов и германцев оказываются достаточно схожими, что легко объясняется общим индоевропейским наследием, а вот конкретные обряды и традиции были различны в разных регионах, причём культурные границы очень редко сходились с языковыми. Причины расхождения в обрядности даже у достаточно близких между собой славянских племён в средние века остаются неясными в контексте почти полного отсутствия письменных источников для целых стран. Из немногих дошедших до наших дней источников по погребальному обряду славян-язычников можно сделать вывод, что уже в IX-X вв. таких обрядов существовало большое число - известны как упоминания о кремациях, оставлении праха на неких «столпах», так и ингумациях в погребальных камерах. В некоторых случаях сообщается о возведении над могилами курганов, деревянных памятных знаков, либо тех самых не совсем ясных «столпов», в которых одни видят указание на собственно столб, а другие - на домовины. Археологическое исследование могильников балтийских славян так и вовсе ставит исследователей в тупик, разбивая стереотипы и более ранние предположения о заимствованиях у скандинавов или христиан большим разнообразием погребальных обрядов, встречаемых в одних могильниках. Ниже будут рассмотрены два достаточно специфических, известных как у балтийских славян, так и у скандинавов, и встречаемых также на Руси погребальных обряда.
1. Камерные захоронения
Сравнительно редким обрядом, полагавшимся, по всей видимости, лишь высокопоставленным членам общества - князьям или знати - были камерные захоронения. Тело умершего помещалось в выкопанную в земле большую, глубокую и обитую досками на манер «комнаты» или «камеры» яму, откуда и происходит название. Рядом с покойником укладывалось его оружие, украшения, бытовые вещи, еда и питьё. Богатый инвентарь таких погребений подтверждает знатное происхождение захороненных. Такой обычай был распространён и у других языческих народов северной Европы, однако, у балтийских славян, в силу того, что они приняли христианство позже других, он сохранялся вплоть до XII, а то и XIII вв.
Сооружение особых камер для мертвецов и вложение туда личных вещей и пищи могло быть связано с соответствующими представлениями балтийских славян о продолжении жизни человека после его смерти в этом подземном жилище. Эти представления продолжали сохраняться у них ещё и в ранний христианский период, и нашли отражение в странных полухристианских-полуязыческих захоронениях знати в виде необычайно больших гробов или захоронениях без камер, но с вложением богатого инвентаря, в том числе и посуды.
Арабский источник X века ибн-Русте описывал подобный обряд у русов следующими словами: «Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении».
Сравнив камеру мертвеца с домом, ибн-Русте достаточно точно передал саму суть этих славянских представлений о загробном мире. Так, кроме обычая подземных домов для мертвецов, у балтийских славян хорошо известен и обычай сооружения их надземных аналогов - так называемых домов мёртвых. Такие надземные дома мёртвых нередко соседствовали на славянских кладбищах с камерными захоронениями и, по всей видимости, были следом тех же представлений о продолжении жизни покойника в новом «доме». Не исключено, что разные типы домов мёртвых (надземные, надземные с углублённым полом и подземные) могли предназначаться для разных сословий, или могли быть связаны с разными смертями захороненных. В некоторых случаях, как, например, в могильнике Узадель в землях редариев, имеются указания, что и надземные дома мёртвых могли быть связаны с высшими сословиями.
В просторной домовине здесь было найдено два мужских погребения-ингумации и кремационный прах ребёнка. На высокий статус одного из покойников указывает вложенный в могилу меч, у другого же из инвентаря был найден лишь нож, однако, на черепе его была зажившая трепанация, в чём можно увидеть указание на жреческое сословие. В этом же могильнике было найдено и подземное камерное захоронение, содержавшее ингумацию с богатым инвентарём - в том числе, мечём, шпорами, княжеским жезлом и пр. Также можно отметить соседство подземных камерных захоронений с надземными домами мёртвых в Старигарде и Ральсвике на Рюгене. В целом, надземные дома мёртвых встречаются в славянских могильниках южной Балтики чаще, чем подземные камеры, и зачастую представлены на одном кладбище сразу несколькими находками, из чего можно связать их с обрядом менее знатного сословия, чем собственно князья, но в то же время и находившихся на более высоком социальном уровне, чем основная масса населения.
Реконструкция предполагаемой домовины с детским захоронением из Старигарда
(по И. Габриель и Т.Кемпке)
Обычно в надземных домовинах были находимы ингумации или оставленный в ямах кремационный прах. Найденные в некоторых домах мёртвых осколки керамики могут указывать как на оставление в таких сооружениях урновых захоронений, так и являться отголоском того же обычая вложения продуктов в могилу, что известен и из камерных погребений, или быть следами ритуальных поминаний. Обычай домов мёртвых, корни которого уходят в языческую древность, известен и из других регионов северной и восточной Европы, где сумел сохраниться до Нового времени, когда его зафиксировала этнография. К примеру, в северо-западных областях России или в Белоруссии деревянные дома мёртвых - домовины, сохраняются на некоторых старых кладбищах и до сих пор.
Являясь специфическим обрядом знати, подземные камерные захоронения встречаются достаточно редко, что и понятно - князей и высшей знати действительно должно было в процентном соотношении быть куда меньше, чем всех прочих. В то же время, такие захоронения хорошо известны на юге Балтики.
Камерное захоронении из Старигарда, столицы Вагрии
Камерное захоронение из Гросс Штрёмкендорфа (предполагаемый Рерик ободритов)
Камерное захоронения из Узадель (центр расселения редариев на озере Липс, расположенный предположительно по соседству с главным городом лютичей Ретрой)
Камерное захоронения из Узедома (реконструкция) - могильник, связанный с одноимённой крепостью поморских князей, на одноимённом острове в устье Одры
Камерное захоронение из Цедыни - поселения, по всей видимости, ещё поморян или уже более южных племён, в нижнем течении Одры, около 70 км к югу от Щецина, известного как место победы Мешко над саксонксим маркграфом Ходо в X веке
Показательны также находки в Вустерхаузене на реке Доссе. Два камерных захоронения на кладбище рядом со славянской крепостью, возможно, главной крепостью племени дошан. В первом захоронении найдены остатки деревянной камеры и скелет с мечём у одной руки и несохранившимся предметом в другой (судя по всему, лук или жезл). Второе камерное захоронение имело следы последующего вмешательства - скорее всего, было разграблено, возможно, ещё в славянские времена. Череп и часть костей отсутствуют, часть инвентаря, предположительно, была вынута вместе с ними. Из оставшегося в камере инвентаря - ведро, ещё один «деревянный сосуд» и меч с серебряными инкрустациями на крестовине и посеребренным эфесом. Меч находился «в ножнах из дерева, ткани и кожи», ремень был изготовлен из обмотанного золотой нитью шёлка. Найденные на месте разграбленной части погребения золотые нити указывают на не менее дорогую одежду самого покойника. По мнению публикатора, это самое богатое из ныне известных северо-западнославянских захоронений.
Первое камерное захоронение из Вустерхаузена
Меч с серебряными инкрустациями из второго камерного захоронения в Вустерхаузене
Далее Ральсвик на Рюгене, захоронение из могильника торгового центра, связанного с княжеской крепостью. Было обнаружено в XIX веке, с тех пор находки были утеряны, сохранилось лишь описание: «При раскопках было обнаружено интересное обстоятельство - по всей видимости, тело лежало в сооружённом из грубо соединённых железными гвоздями досок коробе, в котором также был захоронен и конь, череп и кости которого были найдены в могиле» (Herrmann J., Warnke D. Ralswiek auf Rügen. Die slawisch wikingischen Siedlungen und deren Hinterland, Teil V, Das Hügelgräberfeld in den «Schwarzen Bergen» bei Ralswiek, Schwerin, 2008, S. 14).
Также в качестве примеров приведем Ципле, Восточное Поморье, одно камерное захоронение 11 века с богатым инвентарём, в том числе, мечом, остатками весов, гирек, всадническими принадлежностями, копьём. И Калдус, Польское Поморье, два камерных захоронения, «видимо, не ранее 11 века», с богатым инвентарём, в том числе: чашами из цветного металла, деревянной чаши с богато украшенными металлическими накладками, ножами, различными деталями из цветного металла, двумя богато украшенными вёдрами, украшением из карнеоловых бус, серебряными капторгами.
Большинство славянских камерных захоронений относится к средне- и позднеславянскому периоду 10-12 вв., что, в первую очередь, связано с малым числом раннеславянских могильников, обнаруженных на юге Балтики. В силу специфичности и связи со знатью, шансы на подтверждение такого обряда существуют лишь в более-менее крупных могильниках, по крайней мере, в несколько десятков захоронений. В случае Германии, из трёх известных могильников раннеславянского периода (8-9 вв.) в двух из них были найдены камерные захоронения (Гросс Штрёмкендорф и Ральсвик). Неизвестность камерных захоронений в Менцлине может быть связана с недостаточным изучением могильника (из более 200 предполагаемых на настоящий момент изучено лишь 34, в то время как в Гр.Штрёмкендорфе - 241, в Ральсвике - около 350-ти). В Германии эти захоронения связывают со славянской знатью, а не скандинавами, что избавляет от необходимости доказательств славянской принадлежности обряда (доказывать в этом случае нужно именно неславянскую их принадлежность, а не наоборот). Вполне вероятно, что приводимый материал не полон, и камерных захоронений может на самом деле оказаться больше, в особенности - на территории Польши, где часть камерных захоронений, подобно тому, как это происходит в России, связывают со скандинавами, подразумевая при этом прибывших из Руси варягов. Такие камерные захоронения известны из Любово, Любони, Островожи, Скоковко.
Карта находок камерных захоронений на юге Балтики
Таким образом, если не рассматривать каждый случай находки камерных захоронений в славянских землях как указание на скандинавов, а просто нанести места этих находок на карту, взору предстаёт совершенно иная картина: камерные захоронения были очень широко распространены в большинстве славянских земель северо-центральной Европы, начиная от Вагрии и до Киева. Находки в собственно русских землях на карту не вошли. Также стоит ещё раз отметить широкую известность возможных переходных типов от камерных захоронений к христианским захоронениям у балтийских славян.
Большие гробы (74, 75) на церковном кладбище Старигарда, конец X в.
Захоронение с инвентарём из Волина (по В. Филиповяк)
Схожие переходные формы известны и в значительном удалении от морского торгового пути. В захоронении из Черска в южной Мазовии известно захоронение в гробу, с вложением идентичного камерным погребениям инвентаря: меча, копья, кольца, двух чаш из цветного металла и ведра. Археолог Ф. Бирманн, составивший наиболее подробное из вышедших в Германии рассмотрение камерных захоронений у западных славян связывал с ними также и ряд других, плохо задокументированных богатых могил: «Другие захоронения были раскопаны очень давно и из-за плохой документации могильных сооружений, анализ их возможен лишь в ограниченных рамках. Однако их богатый инвентарь - в особенности вложение мечей - говорит за схожую [с камерными захоронениями - А.П.] классификацию. На прочие многочисленные могилы с вложением мечей в Мекленбурге и Померании, датированных периодом с 11 до раннего 13 вв., уже указывалось ранее. В случае захоронения с мечом в Гельсдорфе возле Ростока, его большие размеры указывают, что речь в этом случае могла идти о камерном захоронении. Также и оба меча из Густова были найдены в некотором расстоянии от скелетов, что может указывать на схожую картину. Уже подробно разобранные ранее могильные группы 12 века из Барвино, возле Мястко и Неппермина на острове Узедом, задокументированы плохо. Даже в случае если речь в этих случаях не шла о камерных захоронениях, из роскошный инвентарь представляет близкие параллели узедомской находке [камерного захоронения - А.П.]. В Децине были найдены захоронения с прямоугольными «загородками» и, частично - с необычайно богатым инвентарём, в том числе и захоронение «княгини». Эти захоронения представляли небольшой некрополь знати 12- раннего 13 вв.».
Андрей Пауль, историк
pereformat.ru/2014/08/kultura-varyagov/
basil-3.livejournal.com/tag/антинорманизм
Куда более запущенной кажется ситуация с так называемым «скандинавским погребальным обрядом». Если украшения, оружие и даже другие вещи вроде гребней, как бы ни пытались представить их неоспоримыми «этническими маркерами», указывают лишь на связь людей конкретных регионов, тогда как этническое определение их носителей, в принципе, оспоримо и без приведения параллелей из других регионов, то с захоронениями дело обстоит иначе. Погребальный обряд, по которому хоронили умерших, уже прямо указывает на бытовавшие в обществе представления о загробном мире, то есть на религию. Религия же в случае язычников прямо связана с этническим происхождением. Потому изучение погребальных обрядов можно назвать одним из основных археологических источников по духовной культуре бесписьменных народов.
Основополагающие представления о высших силах у славян, балтов и германцев оказываются достаточно схожими, что легко объясняется общим индоевропейским наследием, а вот конкретные обряды и традиции были различны в разных регионах, причём культурные границы очень редко сходились с языковыми. Причины расхождения в обрядности даже у достаточно близких между собой славянских племён в средние века остаются неясными в контексте почти полного отсутствия письменных источников для целых стран. Из немногих дошедших до наших дней источников по погребальному обряду славян-язычников можно сделать вывод, что уже в IX-X вв. таких обрядов существовало большое число - известны как упоминания о кремациях, оставлении праха на неких «столпах», так и ингумациях в погребальных камерах. В некоторых случаях сообщается о возведении над могилами курганов, деревянных памятных знаков, либо тех самых не совсем ясных «столпов», в которых одни видят указание на собственно столб, а другие - на домовины. Археологическое исследование могильников балтийских славян так и вовсе ставит исследователей в тупик, разбивая стереотипы и более ранние предположения о заимствованиях у скандинавов или христиан большим разнообразием погребальных обрядов, встречаемых в одних могильниках. Ниже будут рассмотрены два достаточно специфических, известных как у балтийских славян, так и у скандинавов, и встречаемых также на Руси погребальных обряда.
1. Камерные захоронения
Сравнительно редким обрядом, полагавшимся, по всей видимости, лишь высокопоставленным членам общества - князьям или знати - были камерные захоронения. Тело умершего помещалось в выкопанную в земле большую, глубокую и обитую досками на манер «комнаты» или «камеры» яму, откуда и происходит название. Рядом с покойником укладывалось его оружие, украшения, бытовые вещи, еда и питьё. Богатый инвентарь таких погребений подтверждает знатное происхождение захороненных. Такой обычай был распространён и у других языческих народов северной Европы, однако, у балтийских славян, в силу того, что они приняли христианство позже других, он сохранялся вплоть до XII, а то и XIII вв.
Сооружение особых камер для мертвецов и вложение туда личных вещей и пищи могло быть связано с соответствующими представлениями балтийских славян о продолжении жизни человека после его смерти в этом подземном жилище. Эти представления продолжали сохраняться у них ещё и в ранний христианский период, и нашли отражение в странных полухристианских-полуязыческих захоронениях знати в виде необычайно больших гробов или захоронениях без камер, но с вложением богатого инвентаря, в том числе и посуды.
Арабский источник X века ибн-Русте описывал подобный обряд у русов следующими словами: «Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении».
Сравнив камеру мертвеца с домом, ибн-Русте достаточно точно передал саму суть этих славянских представлений о загробном мире. Так, кроме обычая подземных домов для мертвецов, у балтийских славян хорошо известен и обычай сооружения их надземных аналогов - так называемых домов мёртвых. Такие надземные дома мёртвых нередко соседствовали на славянских кладбищах с камерными захоронениями и, по всей видимости, были следом тех же представлений о продолжении жизни покойника в новом «доме». Не исключено, что разные типы домов мёртвых (надземные, надземные с углублённым полом и подземные) могли предназначаться для разных сословий, или могли быть связаны с разными смертями захороненных. В некоторых случаях, как, например, в могильнике Узадель в землях редариев, имеются указания, что и надземные дома мёртвых могли быть связаны с высшими сословиями.
В просторной домовине здесь было найдено два мужских погребения-ингумации и кремационный прах ребёнка. На высокий статус одного из покойников указывает вложенный в могилу меч, у другого же из инвентаря был найден лишь нож, однако, на черепе его была зажившая трепанация, в чём можно увидеть указание на жреческое сословие. В этом же могильнике было найдено и подземное камерное захоронение, содержавшее ингумацию с богатым инвентарём - в том числе, мечём, шпорами, княжеским жезлом и пр. Также можно отметить соседство подземных камерных захоронений с надземными домами мёртвых в Старигарде и Ральсвике на Рюгене. В целом, надземные дома мёртвых встречаются в славянских могильниках южной Балтики чаще, чем подземные камеры, и зачастую представлены на одном кладбище сразу несколькими находками, из чего можно связать их с обрядом менее знатного сословия, чем собственно князья, но в то же время и находившихся на более высоком социальном уровне, чем основная масса населения.
Реконструкция предполагаемой домовины с детским захоронением из Старигарда
(по И. Габриель и Т.Кемпке)
Обычно в надземных домовинах были находимы ингумации или оставленный в ямах кремационный прах. Найденные в некоторых домах мёртвых осколки керамики могут указывать как на оставление в таких сооружениях урновых захоронений, так и являться отголоском того же обычая вложения продуктов в могилу, что известен и из камерных погребений, или быть следами ритуальных поминаний. Обычай домов мёртвых, корни которого уходят в языческую древность, известен и из других регионов северной и восточной Европы, где сумел сохраниться до Нового времени, когда его зафиксировала этнография. К примеру, в северо-западных областях России или в Белоруссии деревянные дома мёртвых - домовины, сохраняются на некоторых старых кладбищах и до сих пор.
Являясь специфическим обрядом знати, подземные камерные захоронения встречаются достаточно редко, что и понятно - князей и высшей знати действительно должно было в процентном соотношении быть куда меньше, чем всех прочих. В то же время, такие захоронения хорошо известны на юге Балтики.
Камерное захоронении из Старигарда, столицы Вагрии
Камерное захоронение из Гросс Штрёмкендорфа (предполагаемый Рерик ободритов)
Камерное захоронения из Узадель (центр расселения редариев на озере Липс, расположенный предположительно по соседству с главным городом лютичей Ретрой)
Камерное захоронения из Узедома (реконструкция) - могильник, связанный с одноимённой крепостью поморских князей, на одноимённом острове в устье Одры
Камерное захоронение из Цедыни - поселения, по всей видимости, ещё поморян или уже более южных племён, в нижнем течении Одры, около 70 км к югу от Щецина, известного как место победы Мешко над саксонксим маркграфом Ходо в X веке
Показательны также находки в Вустерхаузене на реке Доссе. Два камерных захоронения на кладбище рядом со славянской крепостью, возможно, главной крепостью племени дошан. В первом захоронении найдены остатки деревянной камеры и скелет с мечём у одной руки и несохранившимся предметом в другой (судя по всему, лук или жезл). Второе камерное захоронение имело следы последующего вмешательства - скорее всего, было разграблено, возможно, ещё в славянские времена. Череп и часть костей отсутствуют, часть инвентаря, предположительно, была вынута вместе с ними. Из оставшегося в камере инвентаря - ведро, ещё один «деревянный сосуд» и меч с серебряными инкрустациями на крестовине и посеребренным эфесом. Меч находился «в ножнах из дерева, ткани и кожи», ремень был изготовлен из обмотанного золотой нитью шёлка. Найденные на месте разграбленной части погребения золотые нити указывают на не менее дорогую одежду самого покойника. По мнению публикатора, это самое богатое из ныне известных северо-западнославянских захоронений.
Первое камерное захоронение из Вустерхаузена
Меч с серебряными инкрустациями из второго камерного захоронения в Вустерхаузене
Далее Ральсвик на Рюгене, захоронение из могильника торгового центра, связанного с княжеской крепостью. Было обнаружено в XIX веке, с тех пор находки были утеряны, сохранилось лишь описание: «При раскопках было обнаружено интересное обстоятельство - по всей видимости, тело лежало в сооружённом из грубо соединённых железными гвоздями досок коробе, в котором также был захоронен и конь, череп и кости которого были найдены в могиле» (Herrmann J., Warnke D. Ralswiek auf Rügen. Die slawisch wikingischen Siedlungen und deren Hinterland, Teil V, Das Hügelgräberfeld in den «Schwarzen Bergen» bei Ralswiek, Schwerin, 2008, S. 14).
Также в качестве примеров приведем Ципле, Восточное Поморье, одно камерное захоронение 11 века с богатым инвентарём, в том числе, мечом, остатками весов, гирек, всадническими принадлежностями, копьём. И Калдус, Польское Поморье, два камерных захоронения, «видимо, не ранее 11 века», с богатым инвентарём, в том числе: чашами из цветного металла, деревянной чаши с богато украшенными металлическими накладками, ножами, различными деталями из цветного металла, двумя богато украшенными вёдрами, украшением из карнеоловых бус, серебряными капторгами.
Большинство славянских камерных захоронений относится к средне- и позднеславянскому периоду 10-12 вв., что, в первую очередь, связано с малым числом раннеславянских могильников, обнаруженных на юге Балтики. В силу специфичности и связи со знатью, шансы на подтверждение такого обряда существуют лишь в более-менее крупных могильниках, по крайней мере, в несколько десятков захоронений. В случае Германии, из трёх известных могильников раннеславянского периода (8-9 вв.) в двух из них были найдены камерные захоронения (Гросс Штрёмкендорф и Ральсвик). Неизвестность камерных захоронений в Менцлине может быть связана с недостаточным изучением могильника (из более 200 предполагаемых на настоящий момент изучено лишь 34, в то время как в Гр.Штрёмкендорфе - 241, в Ральсвике - около 350-ти). В Германии эти захоронения связывают со славянской знатью, а не скандинавами, что избавляет от необходимости доказательств славянской принадлежности обряда (доказывать в этом случае нужно именно неславянскую их принадлежность, а не наоборот). Вполне вероятно, что приводимый материал не полон, и камерных захоронений может на самом деле оказаться больше, в особенности - на территории Польши, где часть камерных захоронений, подобно тому, как это происходит в России, связывают со скандинавами, подразумевая при этом прибывших из Руси варягов. Такие камерные захоронения известны из Любово, Любони, Островожи, Скоковко.
Карта находок камерных захоронений на юге Балтики
Таким образом, если не рассматривать каждый случай находки камерных захоронений в славянских землях как указание на скандинавов, а просто нанести места этих находок на карту, взору предстаёт совершенно иная картина: камерные захоронения были очень широко распространены в большинстве славянских земель северо-центральной Европы, начиная от Вагрии и до Киева. Находки в собственно русских землях на карту не вошли. Также стоит ещё раз отметить широкую известность возможных переходных типов от камерных захоронений к христианским захоронениям у балтийских славян.
Большие гробы (74, 75) на церковном кладбище Старигарда, конец X в.
Захоронение с инвентарём из Волина (по В. Филиповяк)
Схожие переходные формы известны и в значительном удалении от морского торгового пути. В захоронении из Черска в южной Мазовии известно захоронение в гробу, с вложением идентичного камерным погребениям инвентаря: меча, копья, кольца, двух чаш из цветного металла и ведра. Археолог Ф. Бирманн, составивший наиболее подробное из вышедших в Германии рассмотрение камерных захоронений у западных славян связывал с ними также и ряд других, плохо задокументированных богатых могил: «Другие захоронения были раскопаны очень давно и из-за плохой документации могильных сооружений, анализ их возможен лишь в ограниченных рамках. Однако их богатый инвентарь - в особенности вложение мечей - говорит за схожую [с камерными захоронениями - А.П.] классификацию. На прочие многочисленные могилы с вложением мечей в Мекленбурге и Померании, датированных периодом с 11 до раннего 13 вв., уже указывалось ранее. В случае захоронения с мечом в Гельсдорфе возле Ростока, его большие размеры указывают, что речь в этом случае могла идти о камерном захоронении. Также и оба меча из Густова были найдены в некотором расстоянии от скелетов, что может указывать на схожую картину. Уже подробно разобранные ранее могильные группы 12 века из Барвино, возле Мястко и Неппермина на острове Узедом, задокументированы плохо. Даже в случае если речь в этих случаях не шла о камерных захоронениях, из роскошный инвентарь представляет близкие параллели узедомской находке [камерного захоронения - А.П.]. В Децине были найдены захоронения с прямоугольными «загородками» и, частично - с необычайно богатым инвентарём, в том числе и захоронение «княгини». Эти захоронения представляли небольшой некрополь знати 12- раннего 13 вв.».
Андрей Пауль, историк
pereformat.ru/2014/08/kultura-varyagov/