Мобилизационно-экономический нарратив (I)
В мартовской заметке «Гипс снимают, клиент уезжает!» говорилось о трансформации или приспособлении экономических агентов к новой реальности. Предполагалось, что в новой экономической реальности останутся на плаву не только лишь все (с). Экономический блицкриг со стороны западного мира выглядел угрожающим - отключение банковской системы РФ от международной системы платежей (от рынка капиталов отключили еще в 2014 году); уход западных компаний с российского рынка; блокирование поставок различных западных товаров (и не только двойного назначения); введение санкций против различных экономических агентов (от банков до промышленных предприятий); отказ от приобретения российских энергоносителей (нефть, газ, уголь); аннулирование страховок на авиатранспорт и морской транспорт и т.д. и т.п. Вроде парадоксально, но именно экономический блицкриг умер буквально за несколько месяцев, в то время как армейская операция забуксовала на длительный период. Парадокса здесь нет, армия готовилась вести войну с украинскими вооруженными силами, и к войне Украина+НАТО готова не была и сейчас мучительно перестраивается под новые реалии. А вот приспосабливание экономики к новой реальности начало происходить еще в 2014 году. Хотя в действительности трансформация экономики активно происходила в 90-е и 00-е года, и благодаря проведенной трансформации экономический блицкриг не удался.
В нескольких последующих заметках будут разбираться происходившие тектонические изменения, где придется копнуть немного советской истории, сопоставить различные управленческие системы, в том числе сложившиеся на территории постсоветского пространства. В завершении постараюсь собрать и выложить статистику по экономическим сегментам - спустя год уже можно делать определенные выводы, тем более в ближайшие три месяца будет опубликовано много экономической статистики за 2022 год.
В заметке пойдет речь о русской системы управления и ее трансформации. Общее определение из википедии сообщает следующее: Система управления - систематизированный (строго определённый) набор средств для управления подконтрольным объектом (объектом управления): возможность сбора показаний о его состоянии, а также средств воздействия на его поведение, предназначенный для достижения заданных целей. Объектом системы управления могут быть как технические объекты, так и люди. Объект системы управления может состоять из других объектов, которые могут иметь постоянную структуру взаимосвязей. Объектом или единицей системы управления является человек. Менталитет (в данному случае совокупность знаний, умений, возможно характера) человека является базой для формирования системы управления. Проще этот термин разбирать на сопоставлении двух ментальностей - западноевропейской и российской. Ниже пойдет речь о среднем нарративе, или о нормальном распределении, если математическим языком.
Начиная с биологического уровня (ну или животного состояния - стая, стадо, группа) методы воздействия на объект управления существует два - опыт и сила. Силовым принуждением воздействует на объекты управления вожак, альфа-самец, добившийся своего статуса в схватках с сородичами. Воздействие на объект через опыт используется самой старшей и уважаемой особью (мужского или женского пола). Подчинение по старшинству и опыту видимо вытекает из инстинктивного детского поведения, когда молодое поколение учиться у старшего. Вся ранняя человеческая история - это сплав этих двух управленческих практик «сила-опыт». С возникновением человеческого культурного феномена - внутреннего двойника человека или бога (природного или духовного характера), возникает более сложная система управления объектом. На первом этапе через страх перед богами - можно охарактеризовать этот тип управления как силовой, с той лишь разницей, что теперь силовое воздействие оказывается вожаком не здесь и сейчас, а реализуется жрецами через страх наказания всемогущим существом. В дальнейшем этот принцип управления трансформируется в служение идеям высшего существа, донесенных пророками и мессиями. В этой системе управления присутствует и страх наказания (от банального здесь и сейчас - болезни; до изощренного - в другой жизни, которую надо заслужить) и личная сверхидея служения, когда подавляются собственным помыслы и желания, ради принятой сверхидеи. С вымыванием божественной сущности из этой системы управления, основополагающие принципы остаются те же. Несложный пример - армия. Держится армия на страхе наказания (гауптвахта, разжалование, дисбат и вплоть до расстрела в военное время), чем поддерживается дисциплина, а основывается на принципах служения вожаку/монарху/государству/народу.
С внедрением принципа разделения труда, на мануфактурах семисотлетней давности, возникает современный принцип управления - основанный на компетенциях. Компетенция - это личностная способность специалиста (сотрудника) решать определённый круг профессиональных задач. При сельскохозяйственном (тем более скотоводческом) укладе - разделение труда минимально, и фактически каждый человек имеет примерно одинаковый набор личных компетенций. В это время конкуренция происходит не на уровне сельскохозяйственных ячеек, а на уровне обществ, где конкурирующей силой выступает класс воинов. Чем продуктивнее работают крестьянские ячейки и чем больший добавочных продукт они могут создавать, тем большее количество воинов может содержать это сообщество, во главе с монархом, расширяя свой ареал, и таким образом распространяя более продуктивные методы с/х производства на большие территории, и соответственно наоборот. На этапе возникновения мануфактурных производств появляется разделение и специализация труда, возникает рынок труда специалистов. В начале формируется конкуренция между мануфактурами, а в дальнейшем возникает конкуренция специалистов. Последующие века эта тенденция расширяется с небольших североитальянских мануфактур на всю Западную Европу и Североамериканский континент.
С управленческой точки зрения, развитие человеческого общества по сути своей является развитием форм и методов конкуренции и конкурентной борьбы. И степень прогрессивности того или иного общества определяется в первую очередь процентом населения, вовлеченного в конкуренцию. Идеальное общество, с управленческой точки зрения - это то общество, где каждый может принять участие в конкурентной борьбе. Западноевропейский менталитет является конкурентным. Классическое западное общество основано на конкурентной борьбе независимых хозяйствующих субъектов. Государство и общество неконкурентными, преимущественно административными методами регулируют отношения между конкурирующими друг с другом и внутри себя хозяйственными, политическими, социальными ячейками: фирмами, религиозными конфессиями, научными и художественными течениями, политическими партиями и общественными движениями. Внутри этих ячеек тоже господствует конкуренция между подразделениями и между работниками, осуществляемая через системы оплаты труда, механизмы предоставления заказов, найма на работу, технологии продвижения по службе и т. д. Каждый человек конкурирует внутри ячеек, для достижения материальных благ. Для этого ему необходимо стать в чем-то лучшим, в какой-то профессиональной области. То есть стать профессионалом с высокой квалификацией, что позволит либо дороже продавать себя на рынке труда, либо создать какой-то бизнес, в той нише, где он является профессионалом. Таким образом, конкурентная среда формирует требования к квалификации и уровню профессионализма. В итоге житель англосаксонских стран становится центром принятия экономических решений, источником инициативы и ответственности, чьи потребительские и инвестиционные предпочтения определяют структуру экономики и направления взаимодействия с внешним миром.
Российский менталитет, исторически, не являлся конкурентным. Причины сидят в истории развития российского общества - как чрезмерной централизации власти во все времена, так и особенностей крестьянской общины с круговой порукой (где лучше работающий в итоге платил и за бездельника), или последующей социалистической реальности (где лучше работающий получал повышенные обязательства при незначительно увеличивающемся доходе). Перечисленные исторические практики не формировали в ментальности стремления к повышению квалификации и уровня профессионализма, поскольку их с трудом можно продать на рынке труда, которого толком и не существовало до 90-х годов ХХ века. Отсутствие конкурентной среды между хозяйствующими субъектами, ячейками и персоналиями приводит к низкому уровню профессионализма, и малому стремлению улучшать свои профессиональные навыки. Возникает вопрос, как образом тогда Россия минимум 500 лет конкурирует с западными странами. Русская модель управления имеет два режима - стабильный и авральный. В России внутри каждой кластерной единицы - в цехе, в команде, в фирме отношения преимущественно неконкурентные. А между собой кластеры связываются уже конкурентными отношениями. Это совершенно другой тип деятельности - конкуренция администраторов. Данный вид конкурентной борьбы значительно сильнее, чем западная конкуренция, он ускоряет все процессы, отличается неизмеримо большей жесткостью и за меньший срок достигает большей силы конкурентного воздействия. При авральном режиме основной расходный материал именно администраторы, попадающие нередко под репрессии, и вынужденные из низовых ячеек выжимать результат любыми способами, чаще всего силовыми. Почему? В силу кластерного характера организаций начальство, особенно верховная власть, не имеет реальной возможности руководить низовыми подразделениями (общинами, артелями, бригадами и т. п.), так как они живут и действуют по своим законам и обычаям и не поддаются управлению формальными методами. Вышестоящие органы управления не могут обязать подчиненных добросовестно и с энтузиазмом трудиться, воевать или изобретать (формально могут обязать, но без надежды на успех). Зато начальство может создать столь неблагоприятные условия существования для подчиненных, что низовые подразделения сами будут вынуждены перестраивать свою деятельность для достижения результата. У начальства нет другого способа мобилизовать внутренние ресурсы кластеров, кроме как угрожать наказаниями. Жестокость руководителей стала следствием скудности доступного ему арсенала средств управленческого воздействия.
Основным видовым признаком авральной системы управления являются параллельные управленческие структуры. Параллельные управленческие структуры должны, при необходимости, переводить систему управления из стабильного в авральный режим. Для выполнения подобных функций эти структуры наделены широкими правами по использованию ресурсов подконтрольных им предприятий и организаций, но полученные права не уравновешиваются соответствующими обязанностями. Такой дисбаланс дает параллельным управленческим структурам возможность смело рисковать чужими ресурсами для достижения поставленных сверху целей, и быть своеобразными катализаторами для перевода системы управления в авральный режим. В русской истории первая параллельная управленческая структура была «опричнина», созданная Иваном IV. Несмотря на лютые перекосы и чрезмерную жестокость, она доказала свою эффективность и на интуитивном уровне русская управленческая система воспроизводит данную практику в последующие столетия, при очередном вставании с колен и необходимости догнать и перегнать загнивающий Запад, либо после какой-нибудь проигранной войны или революции. Тем более централизация власти и ресурсов всегда позволяла это сделать практически безболезненно. Особо отчетливо работа параллельных структур видна в годы Советской власти. Большевики ввели две вертикали управления экономикой - партийную и хозяйственную, потом еще добавили и третью - ВЧК. Первоначально система плановой экономики, установленная с конца 20-х - начала 30-х годов, в период индустриализации, отличалась безжалостностью и действенностью. Ставились предельно жесткие задания; те, кто их не выполнял, репрессировались. Из 25 наркомов, входивших в Совет Народных Комиссаров СССР, не погибли только 5. Из 28 человек, составивших СНК в начале 1938 года, были вскоре репрессированы 20 человек. Естественный отбор лучших управленцев шел очень быстрыми темпами, поэтому, невзирая на перерасход ресурсов и колоссальные ошибки хозяйствования, результаты были впечатляющими. Потери тоже. В армии, в те же года происходили похожие процессы, комиссары в годы гражданской войны являлись параллельной управленческой структурой, и были введены в войска в качестве гарантов, что командиры (в основном бывшие офицеры императорской армии) не повернут оружие против власти Советов. В 1935 году были введены звания для политработников, а в 1937 году полностью восстановлен институт комиссаров в армии, что в итоге закончилось большой чисткой. Армию перевели в авральный режим, и начали готовить к масштабной войне. Конкуренция администраторов (конкуренция по-русски) уже на ранних стадиях развития той или иной отрасли или сферы деятельности показывает свою безжалостность. Ресурсы перераспределяются гораздо быстрее, чем в ходе классической западной конкурентной борьбы, поэтому эволюция всех сфер жизни общества в авральной фазе идет громадными темпами, и занимает годы, по сравнению с десятилетиями в других странах.
Интересен вопрос, почему именно при Иване IV была впервые применена практика параллельных управленческих структур. Думается, она была найдена интуитивным путем исходя из непомерных имперских амбиций. Именно в этот период Москва решила стать третьим Римом, когда второй пал под натиском османов. То есть стать преемницей мировой империи, на минуточку. С тех пор накал амбиций только возрастал, и во времена Советов целью уже была мировая пролетарская революция. В итоге управленческие авральные практики позволяют достигать существенных результатов, правда ценой больших потерь. Несмотря на всю лютость авральной системы, у населения оно пользуется поддержкой, в народной памяти четко сохраняются образы авральных администраторов, в основной своей массе успешных, то есть достигших целей. Здесь цель оправдывает средства. Убежденность во всемирно-историческом значении всего, что происходит в России, пронизывает всю русскую культуру и даже обыденное сознание. Замешанная на амбициях государственная идеология поставила планку требований к государству и обществу так высоко, что неизбежным следствием этого становились непомерно высокие требования к подданным государства. Государство переводило систему управления в авральный режим, проводило мобилизацию ресурсов и их перераспределение на решающие направления. Эти меры осуществлялись столь жестко, что ценой колоссальных жертв и перерасхода ресурсов намеченная цель была достигнута. Достижение этой цели (захват новых земель, создание новых отраслей, освоение новых технологий и видов деятельности) означало расширение ресурсной базы и тем самым компенсировало хищнический перерасход ресурсов, имевший место в процессе решения данной задачи. Поэтому русская система управления, являясь неэффективной в кратко- и среднесрочном плане, с долговременной точки зрения вполне эффективна, так как чудовищные затраты в конце концов компенсируются впечатляющими результатами. Если бы не компенсировались, то страна не заняла бы такую большую территорию и не имела бы такого влияния в мире.
Основные качества руководителя, в авральной системе управления, является умение мобилизовывать и перераспределять ресурсы, либо удачно встроиться в имеющийся механизм мобилизации и перераспределения. Система мобилизации и перераспределения строилась всегда сверху вниз, поэтому всегда имелась группы населения, которые и выполняют эти функции, они и являются доминирующим классом русского общества. Если речь идет об административной мобилизации и перераспределении, то это чиновничий аппарат или примыкающие к ним по своим функциям управленцы. Именно поэтому власть в России дает богатство, в то время как на Западе ровно наоборот - богатство дает власть. Причинами скудного управленческого набора воздействий и умений является предельно централизованное управление. Вышестоящий орган управления, вроде как абсолютно всевластный, тем не менее не доходит до ежедневного текущего управления. Внутри жестко централизованных структур, на низовом уровне управления, мы имеем полнейшую автономию. Государство занято главным образом тем, что мобилизует и перераспределяет ресурсы между первичными социальными, военными и производственными ячейками, так называемыми кластерами. А внутри этих ячеек сохраняется автономность. Низовые ячейки, используя свой собственный механизм регулирования, должны выполнить задачи спущенные сверху. Русская система управления так же, как и системы управления европейских стран, базируется на делегировании полномочий. Только в России делегирование не охватывает все звенья управленческой цепи сверху донизу, а распространяется лишь на низовой уровень, на уровень кластерной единицы. Оборотной стороной автономных кластерных структур является круговая порука.
Если в авральной фазе системы управления достигается большее воздействие конкуренции, чем в стабильной западной конкурентной среде, то почему же Россия не переводит свою систему управления в постоянный режим «конкуренции администраторов»? Потому что, находясь в авральном режиме, русская система управления разрушает сама себя. Кластерные структуры, а также все население страны, защищаются от повышенной жесткости системы. Постепенно они вырабатывают механизм, обеспечивающий относительную безопасность каждого звена, каждого руководителя и подчиненного за счет снижения результативности самой системы управления. В периоды аврального состояния системы управления хищническое использование ресурсов неизбежно приводят к истощению страны и ослаблению ее мобилизационных возможностей. Причем чем резче усиление признаков мобилизационной фазы системы управления (например, в годы индустриализации и коллективизации), тем сильнее падение жизненного уровня населения. Достигнув наивысшей точки аврального режима маятник начинает движение назад, в противоположную фазу. Аврально-мобилизационные механизмы управления деградируют, теряют результативность, система теряет жесткость и перерождается. Постепенно управленческий аппарат начинает работать на защиту управленцев от последствий авральной систему управления, а тем самым и на выживание и спокойное существование всего населения. Система управления начинает вознаграждать неконкурентное поведение. В стабильном состоянии управление осуществляется неконкурентными, административно-распределительными средствами. Начальники и подчиненные, учреждения и организации, фирмы и воинские подразделения, силовые структуры и церковные общины - постепенно находят все более изощренные способы уклонения от выполнения своих обязанностей. Постепенно происходит полная потеря управляемости.
Наиболее близкая к нам, и еще остающийся в памяти населения страны - брежневская эпоха стабильности управленческого режима. Поскольку система управления была пирамидально иерархической, работала «сверху вниз», то разработать «технику административной безопасности» легче было тем, кто находился «наверху» и сам принимал решения. Поэтому механизмы защиты сначала развивались на самых верхних этажах управленческой структуры. Началось с послевоенных наркомов. Они устали от непрерывных репрессий и стали изобретать способы уклонения от ответственности, чтобы спастись от расстрела за те или иные упущения. Наркомы стали находить механизмы согласования документов и принимаемых решений с тем, чтоб избежать единоличной ответственности. А дальше эту «технологию безответственности», своеобразную технику административной безопасности, осваивали нижестоящие уровни управления. Деградация системы постепенно спускалась с верхнего этажа управленческой ступеньки на нижний. Каждое десятилетие она завоевывала одну нижнюю ступеньку, один уровень управленческой пирамиды. Затем наступили 60-е, когда уже совсем помягчело, а в 70-х годах наступил полный развал. Начавшаяся потеря управляемости к началу 80-х достигла уже карикатурных форм. Обновление руководящих кадров почти прекратилось. К началу перестройки этот спускавшийся «сверху» режим «хронического согласования» достиг уровня предприятия, захватил все учреждения. Внутризаводские подразделения все еще нередко работали в авральном режиме. Ежедневные планерки, накачки. За десять-двенадцать лет до того, при Хрущеве и в первые брежневские годы, передовыми были целые заводы, гремели «трудовые почины» предприятий. А в сталинскую эпоху существовали целые передовые отрасли, в которых совершали свои управленческие подвиги Устинов, Шахурин, Тевосян, Севастьянов, Ванников, Седов и прочие наркомы. Все это давно ушло в прошлое. В конце брежневской эпохи народное хозяйство уже было неуправляемым на уровне отраслей, малоуправляемым на уровне предприятий и вполне управляемым на уровне цехов.
Ключевой элемент «техники административной безопасности» - перевод управленческих процессов в режим хронического согласования. Искусство администратора в условиях стабильного режима системы управления превратилось в искусство избегания ответственности. Львиная доля рабочего времени уходила на выполнение процедур согласования, хотя экономический смысл этих процедур только один - повязав всех лиц, завизировавших решение, своеобразной круговой порукой, вывести их из-под бремени индивидуальной ответственности. Какими еще методами люди и организации противостоят системе управления, как им удается ее обмануть и приручить? На всех этажах управления спасались фальсификацией отчетности. С самого начала планы носили директивный характер и содержали явно завышенные задания, которые не могли быть выполнены. Вышестоящие придумывали, как не позволить нижестоящим облегчать свою работу - вводя все новые показатели «эффективности». Нижестоящие, в свою очередь, изобретали способы приспособиться к неудобствам очередного нового показателя. Участие в этом увлекательном, но заранее обреченном на провал процессе, официально именовавшемся «совершенствованием хозяйственного механизма», было главным содержанием деятельности миллионов ученых и практиков, экономистов и администраторов, журналистов и партийных работников. В условиях плановой экономики одним из главных инструментов достижения компромисса между системой и производственными кластерами была система ценообразования. Она позволяла предприятиям нейтрализовать жесткость централизованного управления. Заводы выполняли и перевыполняли планы не за счет реального увеличения выпуска продукции, а за счет повышения цен на нее.
Неотъемлемый элемент стабильного режима системы управления - тотальная бюрократизация. Застойная, развитая бюрократия защищает от реформ своих чиновников, и не только их. Если руководитель защищает себя, то он защищает и свое подразделение - отдел, цех, артель, воинскую часть. Защищаясь сам, он защищает от репрессий и население. Бумаготворческие процедуры, бесконечные согласования проектов решений, детальные регламенты - все это защитные механизмы, спасающие людей и организации от тотальных мобилизаций и волевого перераспределения ресурсов. При возврате в авральный режим начинаются попытки дебюрократизации. В стабильном режиме низовые кластерные структуры имею высокую степень солидарности и круговой поруки, и в определенной степени уравниловки. Указанные практики позволяют защищать своих коллег и товарищей от давления системы. При переходе в авральный режим те же самые люди начинают писать доносы в репрессивные органы, помогают посадить в тюрьму, или раскулачить, чтобы воспользоваться их имуществом или должностным положением.
В 70-е спокойные брежневские годы люди забыли, как опасна мобилизационная фаза системы управления, как разрушительна «конкуренция администраторов», и начали требовать ликвидировать уравниловку, снизить бюрократизацию системы. Наиболее способные и амбициозные стали требовать предоставления возможности эффективной и самостоятельной работы, работы на себя. Фактически настаивали на легализации свободного предпринимательства. Это требование с каждым годом усиливалось, постепенно трансформируясь в требование смены социально-экономического строя. В итоге стабильная, застойная система управления была разрушена и перешла в нестабильный режим функционирования. В отличие от предыдущих периодов нестабильности, мобилизация ресурсов и их перераспределение приняли как новые формы - гиперинфляция, обесценивание вкладов, невозвраты кредитов, приватизация; так и старые проверенные - захваты предприятий (как рейдерские так и бандитские), чиновничий произвол. Основной группой населения возглавившей перераспределение ресурсов стали «новые русские», с пестрой палитрой от бывших госаппаратчиков и комсомольцев, до бандитов и руководителей предприятий, в конце 90-х к ним подтянулись силовики. Именно они и сформировали в итоге ведущий класс российского общества, присваивающий все плоды конкурентных преимуществ страны. Вся история 90-х годов - это история перераспределения ресурсов страны из одних рук в другие. Поскольку происходила децентрализация ресурсов, обошлось без параллельных управленческих структур. В целом, к началу 00-х мобилизация и перераспределение ресурсов подошла к логическому концу. Успешные мобилизационные менеджеры стали олигархами, начав структурировать свою собственность и капитализировать, выводя на международные финансовые рынки. В этот же момент они обрели политические амбиции, закончившиеся делом Ходорковского. В начале 00-х государство начало устанавливать новые правила экономической игры, как для олигархов, так и для нарождающегося среднего класса, в том числе малых и средних предпринимателей.
Использованы данные из книги А. Прохорова "Русская модель управления"