Дорога к родному пепелищу.
Сбылась моя давнишняя мечта - побывать на месте, где располагалась усадьба моего прадеда. Мечта сбылась, а россыпи семейных преданий обрели привязку на местности. Не знаю как это и объяснить: из поездки вернулись уже четыря дня назад, а меня все не покидает радость, будто от хорошо и тщательно выполненной работы. Завтра уезжаем в отпуск, авто готово и вещи стоят на вынос, а в памяти все всплывают фрагменты увиденного. Решил вот записать, пока не забылось - человеческая привременная память весьма скверная штука. Итак, в путь, теперь уже по волнам моей памяти...
Пару месяцев назад, будучи в Киеве встретился с одним родственником который по моим расчетам должен был знать место, где стоял дом прадеда. Я не обманулся и даже больше он с радостью согласился показать усадьбу и даже могилы(!) прадедушки и прабабушки. Последним известием я был буквально потрясен, поскольку место их захоронения( так уж случилось в гражданскую) было неизвестно. Забегая несколько наперед, скажу, что этот мой двоюродный дядя потратил годы на поиски могил, а все решил случай. А случай ли? Награду получает упорный.
Да, так вот решили мы тогда посвятить этому делу первые числа сентября. Первого сентября я подъехал к его дому, в село с красивым названием Соболивка и мы выдвинулись в глубь леса. Непереставая моросил мелкий и по-мокрому холодный дождь, но что нас могло остановить.
Приходится сразу уточнить, что о хронологии изложения поездки пришлось забыть - к моменту когда мы прибыли на место дождь настолько усилился, что нашей решимости покинуть машину хватило лишь на несколько минут, в которые буквально ликовало сердце - мы помокли немножко на месте где стоял дом и в сокрушении решили вернуться домой. Непогода в лесу- серьезная штука, тем более что до ближайшего жилья несколько километров лесных дорог, которые ввиду заболоченности местности грозили исчезнуть под водой. Снимки не получились вообще - настолько серым и не контрастным был мир в тот момент. Поехали мы прямиком на кладбище в село Мигалки, где покоились мои родные прадедушка и прабабушка, Можаровские Антон и Екатерина. Большая и дружная их семья оказалась вмиг обезглавленной, когда они ни разу не заболев за всю жизнь умерли в 1920-м году от тифа. Думаю причиной их смерти было потрясение от грабежа большевисткой банды, обобравшей до последней нитки и бросивших их с девятью детьми на голодную смерть посреди леса. Болезнь пришла как избавление. А дети выжили все - Марьяна, Антон, Настунька, Гелена, Феня, Павел,Федор, Володя и Павлина.
Когда мы по лесной дороге возвращались домой неожиданно выглянуло солнце. Само собой озвучилось предложение заехать на старинный смоляной завод, который располагался тут же в лесу всего в нескольких сотнях метров от усадьбы прадеда. Хозяином заводика был Мошко Амчеславский, друг и единственный сосед. Печальное зрелище нас застало - несколько лет назад все строения были разобраны на кирпичи. Хорошее дело фоторедактор - несколько движений рук и уже родилась стилизация под шестидесятые, никаких вопиющих руин.
Или вот так - вполне даже романтично и совсем не удручающе. А жила здесь до революции большая и дружная еврейская семья. Бабушка моя, Феодосия помнила их всех по именам, а дружила с одной из младшеньких, с Соней. Какое было мое удивление, когда они встретились случайно после семидесяти лет разлуки, когда не знали даже живы ли и где и как.
Бродя по просыхающим от дождя окрестностям я обнаружил остатки старого мостика через речушку Сильню, которая протекала и мимо этого заводика и мимо дома прадеда. Вода была чистая и прозрачная, до дна а течение неторопливым. Стоя неподвижно некоторое время, я наблюдал, как небольшая щучка выцеливала жирного и безпечного пескаря. Неизвестно, кому из них повезло, но уж точно не обоим.
На обратной дороге, уже в восьми километрах от усадьбы мне показали прадедовское поле, надел как тогда говорили. Оно показалось мне огромным - навскидку гектаров 15 и кормило всю семью, которая трудилась тяжело вся и большие и малые. Сейчас это заросшее сорняками колхозное поле, на опушке леса.
Следующее утро встретило меня солнцем и пеньем птиц и я конечно, уладив некоторые дела вернулся обратно, к месту моей вчерашней ретирады. Красивая лесная дорога стелилась под колесами авто, я опустил все стекла и наслаждался безлюдной тишиной. Вернее шумел один я, все остальные птицы пели.
Приехав на место сразу же натолкнулся на остатки большого погреба. Постояв немного возле него, пошел к дому, к месту где он раньше стоял.
Теперь это небольшой бугорок заросший толстенными осинами. Дом был сожжен немцами в 1943 году, после знаменитого лесного рейда Ковпака. Место, где раньше стояла печь обозначено небольшой горкой битого кирпича, вот такого, как на заглавной фотографии. А на этом снимке, в верхнем левом углу видны как раз те самые осины. На этом же снимке, в правом нижнем углу небольшие лиственные деревца - остатки сада. Груши, сливы и яблони. Насобирал немного засохших слив, попробую вырастить саженцы, не для плодов - для души.
С этой же точки, если обернуться направо, на восток - видны верхушки столетних елей. На них прятались от родительского наказания мои маленькие тогда еще, но уже дедушки и бабушки. Тогда это наверное были совсем еще молодые деревца.
Я к ним еще пройду, а пока оборот на 180 градусов - долина той же речки Сильни, на не высоком берегу которой стоял дом. Теперь она сильно заболочена, а в те времена говорят была значительно шире и полноводнее. Времена те канули в лету.
А вот и сам сад. Точнее, то что от него осталось. Сама усадьба была площадью в пару гектаров, а сад отстоял от дома примерно на расстоянии ста метров, располагаясь в низинке и на бережке, поближе к живительной воде.
Конечно не мог не сходить в ельник. Такая красота. В его глубине царил полумрак, а землю устилал необычайно красивый ковер мха.
Нашел я и других свидетелей той далекой, но дорогой для меня жизни. По странному жребию судьбы это были уцелевшие огромные шесть дубов...
И шесть сосен. Особенно впечатлили сосны - настолько они выше от современного и уже сейчас возрастного окружающего их леса. Свидетели.
Еще обнаружил старую, много десятилетий не езженную дорогу, которая вела от бывшего дома прадеда, до бывшего смоляного заводика Амчеславских и дальше к мосту через речку. Все здесь бывшее, увы. Наверное по этой дороге, в последний путь всея земли, к тому найденному мною мостику, а потом на кладбище ехали мои прадедушка и прабабушка. А через девяносто лет эта же дорога позвала меня в путь, к родному пепелищу.
Пару месяцев назад, будучи в Киеве встретился с одним родственником который по моим расчетам должен был знать место, где стоял дом прадеда. Я не обманулся и даже больше он с радостью согласился показать усадьбу и даже могилы(!) прадедушки и прабабушки. Последним известием я был буквально потрясен, поскольку место их захоронения( так уж случилось в гражданскую) было неизвестно. Забегая несколько наперед, скажу, что этот мой двоюродный дядя потратил годы на поиски могил, а все решил случай. А случай ли? Награду получает упорный.
Да, так вот решили мы тогда посвятить этому делу первые числа сентября. Первого сентября я подъехал к его дому, в село с красивым названием Соболивка и мы выдвинулись в глубь леса. Непереставая моросил мелкий и по-мокрому холодный дождь, но что нас могло остановить.
Приходится сразу уточнить, что о хронологии изложения поездки пришлось забыть - к моменту когда мы прибыли на место дождь настолько усилился, что нашей решимости покинуть машину хватило лишь на несколько минут, в которые буквально ликовало сердце - мы помокли немножко на месте где стоял дом и в сокрушении решили вернуться домой. Непогода в лесу- серьезная штука, тем более что до ближайшего жилья несколько километров лесных дорог, которые ввиду заболоченности местности грозили исчезнуть под водой. Снимки не получились вообще - настолько серым и не контрастным был мир в тот момент. Поехали мы прямиком на кладбище в село Мигалки, где покоились мои родные прадедушка и прабабушка, Можаровские Антон и Екатерина. Большая и дружная их семья оказалась вмиг обезглавленной, когда они ни разу не заболев за всю жизнь умерли в 1920-м году от тифа. Думаю причиной их смерти было потрясение от грабежа большевисткой банды, обобравшей до последней нитки и бросивших их с девятью детьми на голодную смерть посреди леса. Болезнь пришла как избавление. А дети выжили все - Марьяна, Антон, Настунька, Гелена, Феня, Павел,Федор, Володя и Павлина.
Когда мы по лесной дороге возвращались домой неожиданно выглянуло солнце. Само собой озвучилось предложение заехать на старинный смоляной завод, который располагался тут же в лесу всего в нескольких сотнях метров от усадьбы прадеда. Хозяином заводика был Мошко Амчеславский, друг и единственный сосед. Печальное зрелище нас застало - несколько лет назад все строения были разобраны на кирпичи. Хорошее дело фоторедактор - несколько движений рук и уже родилась стилизация под шестидесятые, никаких вопиющих руин.
Или вот так - вполне даже романтично и совсем не удручающе. А жила здесь до революции большая и дружная еврейская семья. Бабушка моя, Феодосия помнила их всех по именам, а дружила с одной из младшеньких, с Соней. Какое было мое удивление, когда они встретились случайно после семидесяти лет разлуки, когда не знали даже живы ли и где и как.
Бродя по просыхающим от дождя окрестностям я обнаружил остатки старого мостика через речушку Сильню, которая протекала и мимо этого заводика и мимо дома прадеда. Вода была чистая и прозрачная, до дна а течение неторопливым. Стоя неподвижно некоторое время, я наблюдал, как небольшая щучка выцеливала жирного и безпечного пескаря. Неизвестно, кому из них повезло, но уж точно не обоим.
На обратной дороге, уже в восьми километрах от усадьбы мне показали прадедовское поле, надел как тогда говорили. Оно показалось мне огромным - навскидку гектаров 15 и кормило всю семью, которая трудилась тяжело вся и большие и малые. Сейчас это заросшее сорняками колхозное поле, на опушке леса.
Следующее утро встретило меня солнцем и пеньем птиц и я конечно, уладив некоторые дела вернулся обратно, к месту моей вчерашней ретирады. Красивая лесная дорога стелилась под колесами авто, я опустил все стекла и наслаждался безлюдной тишиной. Вернее шумел один я, все остальные птицы пели.
Приехав на место сразу же натолкнулся на остатки большого погреба. Постояв немного возле него, пошел к дому, к месту где он раньше стоял.
Теперь это небольшой бугорок заросший толстенными осинами. Дом был сожжен немцами в 1943 году, после знаменитого лесного рейда Ковпака. Место, где раньше стояла печь обозначено небольшой горкой битого кирпича, вот такого, как на заглавной фотографии. А на этом снимке, в верхнем левом углу видны как раз те самые осины. На этом же снимке, в правом нижнем углу небольшие лиственные деревца - остатки сада. Груши, сливы и яблони. Насобирал немного засохших слив, попробую вырастить саженцы, не для плодов - для души.
С этой же точки, если обернуться направо, на восток - видны верхушки столетних елей. На них прятались от родительского наказания мои маленькие тогда еще, но уже дедушки и бабушки. Тогда это наверное были совсем еще молодые деревца.
Я к ним еще пройду, а пока оборот на 180 градусов - долина той же речки Сильни, на не высоком берегу которой стоял дом. Теперь она сильно заболочена, а в те времена говорят была значительно шире и полноводнее. Времена те канули в лету.
А вот и сам сад. Точнее, то что от него осталось. Сама усадьба была площадью в пару гектаров, а сад отстоял от дома примерно на расстоянии ста метров, располагаясь в низинке и на бережке, поближе к живительной воде.
Конечно не мог не сходить в ельник. Такая красота. В его глубине царил полумрак, а землю устилал необычайно красивый ковер мха.
Нашел я и других свидетелей той далекой, но дорогой для меня жизни. По странному жребию судьбы это были уцелевшие огромные шесть дубов...
И шесть сосен. Особенно впечатлили сосны - настолько они выше от современного и уже сейчас возрастного окружающего их леса. Свидетели.
Еще обнаружил старую, много десятилетий не езженную дорогу, которая вела от бывшего дома прадеда, до бывшего смоляного заводика Амчеславских и дальше к мосту через речку. Все здесь бывшее, увы. Наверное по этой дороге, в последний путь всея земли, к тому найденному мною мостику, а потом на кладбище ехали мои прадедушка и прабабушка. А через девяносто лет эта же дорога позвала меня в путь, к родному пепелищу.