Благонамеренно гатишное...
Камрад Раскольников заместо экономикой заниматься написал данный стих который меня пронял до самых гонад! Поэтому пощщу его везде где могу ибо уж оченно он мне приятен!
Лорелей
Глубоко, двадцать пять долгих лье под водой,
я томился тоской, я томился собой,
и удушливый, мутный, бесплодный покой
убивал меня газом снотворным.
А вдали, над покровами тёмных морей
ты, моя Лорелей, среди вешних огней
орошала останки былых кораблей
своим пением сереброзвонным.
И когда голос твой вдруг сорвался на крик,
словно горный родник он под воды проник
и оковы мои разорвал в тот же миг,
и мой разум лишился покоя.
И я смело поплыл, отправляя назад
свой уютнейший ад, своих снов мириад,
чтобы в шорохе трав средь пасущихся стад
породниться навеки с тобою.
Маяком был твой голос, и плыл я на звук,
не жалел своих рук и не чувствовал мук,
но лишь то, как неистово празднует дух
и как сердце стучит учащённо.
Но когда до поверхности был один миг,
ты склонила свой лик, что прекрасней всех книг,
и твой голос был так неожиданно тих,
когда пела ты мне обречённо:
«Здесь, мой милый, всё тот же смертельный покой
да бессмысленный бой, и не быть нам с тобой
убаюканным юной весенней травой,
и дельфинами в море не плыть нам.
И когда мы заснём, всё равно наши сны
будут хуже войны, будут вроде стены,
что пройдёт, как траншея, по нашему «мы»,
и не стать им вовек нашим смыслом».
Вышел я у твоих беломраморных ног
и на камни прилёг, и так тихо как смог
я заплакал, и слёз моих тягостный сок
орошал эти мёртвые земли.
И где капали слёзы, прорастала трава,
разрушая слова, очищая глаза,
и я тихо сказал тебе: «ты не права,
и ты голосу смерти не внемли.
Я проплыл двадцать пять страшных лье к небесам,
к этим ясным очам и густым волосам,
и когда я смогу, я тебе передам,
что я чувствовал всё это время.
А пока лишь поверь, что пройдёт пустота
и живая мечта опрокинет уста.
Она будет невероятно проста,
но она уберёт твоё бремя»
А когда из-за туч показались лучи,
ты сказала: «молчи», ты достала ключи и,
смеясь, показала мне десять причин,
по которым я прав несомненно.
Ты сказала «спасибо» и каплю «прости»,
ты сожгла все мосты, обошла все посты,
и мы дали траве лишь чуть-чуть прорасти
и вошли в неё самозабвенно.
(с) Раскольников, 13.11.2008
Лорелей
Глубоко, двадцать пять долгих лье под водой,
я томился тоской, я томился собой,
и удушливый, мутный, бесплодный покой
убивал меня газом снотворным.
А вдали, над покровами тёмных морей
ты, моя Лорелей, среди вешних огней
орошала останки былых кораблей
своим пением сереброзвонным.
И когда голос твой вдруг сорвался на крик,
словно горный родник он под воды проник
и оковы мои разорвал в тот же миг,
и мой разум лишился покоя.
И я смело поплыл, отправляя назад
свой уютнейший ад, своих снов мириад,
чтобы в шорохе трав средь пасущихся стад
породниться навеки с тобою.
Маяком был твой голос, и плыл я на звук,
не жалел своих рук и не чувствовал мук,
но лишь то, как неистово празднует дух
и как сердце стучит учащённо.
Но когда до поверхности был один миг,
ты склонила свой лик, что прекрасней всех книг,
и твой голос был так неожиданно тих,
когда пела ты мне обречённо:
«Здесь, мой милый, всё тот же смертельный покой
да бессмысленный бой, и не быть нам с тобой
убаюканным юной весенней травой,
и дельфинами в море не плыть нам.
И когда мы заснём, всё равно наши сны
будут хуже войны, будут вроде стены,
что пройдёт, как траншея, по нашему «мы»,
и не стать им вовек нашим смыслом».
Вышел я у твоих беломраморных ног
и на камни прилёг, и так тихо как смог
я заплакал, и слёз моих тягостный сок
орошал эти мёртвые земли.
И где капали слёзы, прорастала трава,
разрушая слова, очищая глаза,
и я тихо сказал тебе: «ты не права,
и ты голосу смерти не внемли.
Я проплыл двадцать пять страшных лье к небесам,
к этим ясным очам и густым волосам,
и когда я смогу, я тебе передам,
что я чувствовал всё это время.
А пока лишь поверь, что пройдёт пустота
и живая мечта опрокинет уста.
Она будет невероятно проста,
но она уберёт твоё бремя»
А когда из-за туч показались лучи,
ты сказала: «молчи», ты достала ключи и,
смеясь, показала мне десять причин,
по которым я прав несомненно.
Ты сказала «спасибо» и каплю «прости»,
ты сожгла все мосты, обошла все посты,
и мы дали траве лишь чуть-чуть прорасти
и вошли в неё самозабвенно.
(с) Раскольников, 13.11.2008