"НЕ БОСЬ, НЕ БОСЬ": НОЧЬ МЕЖДУ ЗАДЕРЖАНИЕМ И СУДОМ
(продолжение. Начало тут) обещал писать ежедневно, но вчера отвлекли избирательные дела, вывозил агитационные материалы, а Ларису вызывали - уже повесткой - на первые следственные действия. Об этом не буду писать - чтобы не предъявили давление на следствие. Уже было, адвокат Игорь Соколов заявлял в Мещанском мировом суде, что журнал "Прутья клетки" разжигает ненависть - само название-то экстремистское.
Пока катались вчера с Ларисой на машине, порасспрашивал ее, и понял, что прежде чем переходить в изложении в зал Мещанского суда, надо рассказать, как оно бывает ночью после задержания. Как было с ней.
Задержание. В общем, вызвали Ларису по делу по нападению на нее (см.позже). Дознаватель Киселкин просит присесть. Дверь кабинета открыта. По коридору проходит майор Морковник (зам.начальника ОВМД). В другую сторону. Еще раз. Лариса просит прикрыть дверь. Киселкин не закрывает. Киселкин распечатывает уведомление о признании ее потерпевшей на двух страницах, Лариса подписывается (на второй странице), он тотчас выхватывает страницу и говорит, что на первой странице исправления, нужно перепечатать. Начинает допрос. Начинает задавать ей странные вопросы: "были ли у вас удары по голове", про наркозависимость. Лариса задает вопрос, как это относится к делу. Замечает, что Киселкин ведет себя странно. Морковник входит в кабинет, просит Киселкина выйти в коридор. Лариса протестует, что он вторгается в ход допроса - "нельзя прерывать допрос", но безуспешно. Лариса остается одна в кабинете. Ей это не нравится. Как бы не устроили: "пропали документы". Выходит в коридор. Там Морковник вполголоса беседует с Киселкиным, говорит ей: "вернитесь в кабинет". Она возвращается, стоит посреди кабинета, не подходя к столу. Затем Морковник открывает дверь кабинета, просит Ларису выйти и пройти в другой кабинет. В коридоре Киселкина уже нет. Она заходит в дверь - в кабинете сидят несколько человек, дознавательница (Брит Ю.), на стульях два крепких полицейских, человек в штатском, еще один поодаль. Ей предлагают присаживаться. "Куда? - спрашивает Л.- здесь только один пустой стул - между полицейскими". Садится туда. В кабинете сидит еще один человек, он снимает все происходящее на смартфон. Дознавательница объявляет Ларисе, что она задержана как подозреваемая по уголовному делу, заведенному сегодня. Начинает допрос. Лариса требует адвоката. "Защитник вам предоставлен". Один из находящихся оказывается защитником. Он начинает уговоры все поскорее оформить. Зачитывают ее права - этот момент я слышал по телефону. Предлагают подписать признание вины - тогда сразу и сворачиваемся - потом подписать протокол. Лариса, помня странное изъятие 1й страницы уведомления, уходит в отказ любых подписей, требует бумагу, чтобы написать жалобу и отказ от назначенного защитника. Ей бумагу не дают. Начинается оформление. Кто-то из полицейских приводит понятых - двух девушек с улицы (возможно, действительно просто гулявших по Сретенке). Ларису выводят в туалет для осмотра. В коридоре стоит помощница юриста, Наташа, с которой Лариса условливалась встретиться, и которая - после того как Лариса ответила ей на звонок "куда вы запропастились" "я у дознавателя в наручниках", проникла в ОВД. Все, кроме Ларисы, неприятно поражены. Лариса просит разрешения передать ей доверенность - отказ. Наташа успевает сфотографировать Ларису на телефон, прежде чем ее выпроваживают, Лариса, как видно, успевает воздеть руки вверх.
В туалете: Л. просит закрыть дверь, ей отвечают, что не закроют, но покараулят - сердечное пушкинское зло "не бось, не бось", не зря не могу забыть этот звук сколько десятилетий уже. Описывают личные вещи, не описывают документов в рюкзаке - только сам рюкзак. Самокат не описали (почему? стыдно? Лариса потом в суде требовала вернуть транспортное средство, судья, я видел, мгновенно задумалась о штрафстоянках, любви полицейских к иномаркам и т.п.)
Что-то там еще наверняка было, но я забыл. Чтобы не забыть, вчера записывал показания Ларисы на камеру прямо в машине и потом дома. Пока не просмотрел. Ее передача относилась к моей примерно как "Капитанская дочка" к Карамзину - все то же самое, но зримо и интересно. Ну, ничего, надо кому-то и в граните высекать.
Ларису отводят в обезьянник - он в нашем ОВД в отдельном тупичке на первом этаже, направо от дежурной части, если смотреть лицом к оружейной комнате. Сначала там решетка-дверь (с ней был прикован неудачливый ЧОПовец Васильев, который пытался избить меня в 2011 году, а я его с помощью народной задержал и доставил в ОВД. И к которому прикованному подлетел полицейский и выклевал печень сказал "ты ничего не видел ничего не знаешь"). К этой решетке, За решеткой уже сами камеры, тоже зарешеченные. Из камеры Лариса услышала громкий голос Игоря Григорьева, адвоката, спрашивающего в окошко дежурной части Ларису Шульман. Она закричала "я здесь!", он услышал ее: "я здесь к вам, я с соглашением". (В прежнем своем посте я написал, что это было перед кабинетом - прошу внести изменения в протокол).
Наружная (адвокатская и пр.) деятельность, уж если заговорили. Игорю спасибо и лучи поддержки - на все нарушения УПК были написаны жалобы, дежурному прокурору, в Моспрокуратуру, в ОВД и я забыл куда еще. Вообще все подключились как раз в это время. Катя _niece позвонила по телефону девория 02, своим бесстрастно-суровым голосом, каким истина нанизывает на копье кривду, описала ситуацию, подписалась "доцентом академии народной хозяйства и государственной службы при президенте". В.К.Хомяков звонил и написал А.А.Агееву, в "Спр.Россию", в избирком. Телефон избирательной комиссии не отвечал, кстати - где все были? исчезли в урне гробовой? В общем, все сработали кто что мог и где мог.
(Интересно - пишу сейчас это все, и возвращается тот адреналин и тот blutdruck - и мысли волнуясь кипят, и пальцы тянутся к перу, перо к ребру и пр.пр. И главное, есть куда плыть, в какое лукоморье. Сейчас у всех честных людей одна цель - кощеева игла)
Итак, пока мы все делаем что должно, Ларису переводят в ИВС на Петровку 38. Везут. Но там очередь. Причем автозаки прибывают и прибывают, и лезут без очереди. Нет ничего в аду, чего не было бы на земле. Даже в тюрьму нужно еще иметь блат. У всех свои объяснения, у всех своя внеочередность. Думаю, как-то они там на Петровку определяют степень опасности и срочности - ну, в этой разлиновке странно, что газелька не стоит там до сих пор, и что однажды не опишут сам конвой. Лариса, сразу оговорюсь, на конвой (на "ребят", как она говорит), никакого зла не держит. Она с ними вела беседы, они все ей объясняли про очередность и про начальство - писать тут не буду, чтобы не подставлять. Она не в претензии на конвой за то, что им приходилось наваливаться на дверцу, утрамбовывая Ларису в тот сундучок, который предусмотрен в "газели" для этапированного - дверца, говорит, ничего, хуже, что дырки в ней обклеены герметичной тканью. Это уже, впрочем, назавтра было, когда она пять часов сидела в этом сундуке перед Мещанским судом. А тогда она еще сидела на сидении, и тоже Лариса не в претензии за то, что они не пускали ее в туалет, за все время, которое они (около пяти-шести часов) не оформляли на Петровке - "не можем выпустить, пока не оформят!" "не положено" пр.пр и Лариса,- уж если рассказала на камеру, то значит, могу рассказать это и здесь,- вынуждена была, заранее попросив извинения, написать им на сиденье - вызвав у полицейских шквал паники "я в этой машине больше не поеду", "я не буду мыть, пусть Жуков (Начальник ОВМД - М.Ш.) моет" и пр.пр.
Когда наконец очередь подошла, женщина-приемщица самым радушным образом пообещала организовать душ и тепло, и всякую женскую солидарность. Но не уверен, дошло ли до этого, потому что когда сестре задали вопрос, "чем болеете", она ответила, что ничем не болеет, но у нее был перелом позвоночника. Разворот поворот. стоп оформление. Ларису повезли в Склифосовского. (Побоялись брать ответственность?). В Склифовском сделали ренгтен, обнаружили то, что и должны были - застарелый перелом. Лариса, к слову о Склифе, просила всех - врачей, санитаров и пр. - позвонить мне, сказать, что она в Склифовском, опасаясь, что с нами всеми будет, когда утром мы не найдем ее ни в ОВД, ни на Петровке - и ВСЕ отказались. Вот почему? а подумайте. Тем временем полицейские начали стращать Ларису, что ее отвезут в какую-то страшную "20-ю больницу"! там тебя так изобьют, пожалеешь" (имелось в виду, что это какая-то больница, куда отвозят тех, кто отлынивает от СИЗО по справкам, и там к ним зоркие санитары применяют соответственные карательные меры). Но было уже утро, Ларису после длительных консультаций (куда везти?) отвезли обратно туда, откуда и вывезли - в ОВМД Мещанского района, на Сретенку, 11. Если будете гулять там, гуляйте по четной стороне, а то вызовут понятыми, влепят в коллективную ответственность в дерьмо.
Так выглядит гибридный авторитаризм, хочется тут посмеяться. Это когда ни бумажку нарисовать, ни соврать, ни закошмарить толком не умеют. И когда сами все понимают и самим стыдно.
(продолжение про судебное заседание воспоследует)
Пока катались вчера с Ларисой на машине, порасспрашивал ее, и понял, что прежде чем переходить в изложении в зал Мещанского суда, надо рассказать, как оно бывает ночью после задержания. Как было с ней.
Click to viewЗадержание. В общем, вызвали Ларису по делу по нападению на нее (см.позже). Дознаватель Киселкин просит присесть. Дверь кабинета открыта. По коридору проходит майор Морковник (зам.начальника ОВМД). В другую сторону. Еще раз. Лариса просит прикрыть дверь. Киселкин не закрывает. Киселкин распечатывает уведомление о признании ее потерпевшей на двух страницах, Лариса подписывается (на второй странице), он тотчас выхватывает страницу и говорит, что на первой странице исправления, нужно перепечатать. Начинает допрос. Начинает задавать ей странные вопросы: "были ли у вас удары по голове", про наркозависимость. Лариса задает вопрос, как это относится к делу. Замечает, что Киселкин ведет себя странно. Морковник входит в кабинет, просит Киселкина выйти в коридор. Лариса протестует, что он вторгается в ход допроса - "нельзя прерывать допрос", но безуспешно. Лариса остается одна в кабинете. Ей это не нравится. Как бы не устроили: "пропали документы". Выходит в коридор. Там Морковник вполголоса беседует с Киселкиным, говорит ей: "вернитесь в кабинет". Она возвращается, стоит посреди кабинета, не подходя к столу. Затем Морковник открывает дверь кабинета, просит Ларису выйти и пройти в другой кабинет. В коридоре Киселкина уже нет. Она заходит в дверь - в кабинете сидят несколько человек, дознавательница (Брит Ю.), на стульях два крепких полицейских, человек в штатском, еще один поодаль. Ей предлагают присаживаться. "Куда? - спрашивает Л.- здесь только один пустой стул - между полицейскими". Садится туда. В кабинете сидит еще один человек, он снимает все происходящее на смартфон. Дознавательница объявляет Ларисе, что она задержана как подозреваемая по уголовному делу, заведенному сегодня. Начинает допрос. Лариса требует адвоката. "Защитник вам предоставлен". Один из находящихся оказывается защитником. Он начинает уговоры все поскорее оформить. Зачитывают ее права - этот момент я слышал по телефону. Предлагают подписать признание вины - тогда сразу и сворачиваемся - потом подписать протокол. Лариса, помня странное изъятие 1й страницы уведомления, уходит в отказ любых подписей, требует бумагу, чтобы написать жалобу и отказ от назначенного защитника. Ей бумагу не дают. Начинается оформление. Кто-то из полицейских приводит понятых - двух девушек с улицы (возможно, действительно просто гулявших по Сретенке). Ларису выводят в туалет для осмотра. В коридоре стоит помощница юриста, Наташа, с которой Лариса условливалась встретиться, и которая - после того как Лариса ответила ей на звонок "куда вы запропастились" "я у дознавателя в наручниках", проникла в ОВД. Все, кроме Ларисы, неприятно поражены. Лариса просит разрешения передать ей доверенность - отказ. Наташа успевает сфотографировать Ларису на телефон, прежде чем ее выпроваживают, Лариса, как видно, успевает воздеть руки вверх.
В туалете: Л. просит закрыть дверь, ей отвечают, что не закроют, но покараулят - сердечное пушкинское зло "не бось, не бось", не зря не могу забыть этот звук сколько десятилетий уже. Описывают личные вещи, не описывают документов в рюкзаке - только сам рюкзак. Самокат не описали (почему? стыдно? Лариса потом в суде требовала вернуть транспортное средство, судья, я видел, мгновенно задумалась о штрафстоянках, любви полицейских к иномаркам и т.п.)
Что-то там еще наверняка было, но я забыл. Чтобы не забыть, вчера записывал показания Ларисы на камеру прямо в машине и потом дома. Пока не просмотрел. Ее передача относилась к моей примерно как "Капитанская дочка" к Карамзину - все то же самое, но зримо и интересно. Ну, ничего, надо кому-то и в граните высекать.
Ларису отводят в обезьянник - он в нашем ОВД в отдельном тупичке на первом этаже, направо от дежурной части, если смотреть лицом к оружейной комнате. Сначала там решетка-дверь (с ней был прикован неудачливый ЧОПовец Васильев, который пытался избить меня в 2011 году, а я его с помощью народной задержал и доставил в ОВД. И к которому прикованному подлетел полицейский и выклевал печень сказал "ты ничего не видел ничего не знаешь"). К этой решетке, За решеткой уже сами камеры, тоже зарешеченные. Из камеры Лариса услышала громкий голос Игоря Григорьева, адвоката, спрашивающего в окошко дежурной части Ларису Шульман. Она закричала "я здесь!", он услышал ее: "я здесь к вам, я с соглашением". (В прежнем своем посте я написал, что это было перед кабинетом - прошу внести изменения в протокол).
Наружная (адвокатская и пр.) деятельность, уж если заговорили. Игорю спасибо и лучи поддержки - на все нарушения УПК были написаны жалобы, дежурному прокурору, в Моспрокуратуру, в ОВД и я забыл куда еще. Вообще все подключились как раз в это время. Катя _niece позвонила по телефону девория 02, своим бесстрастно-суровым голосом, каким истина нанизывает на копье кривду, описала ситуацию, подписалась "доцентом академии народной хозяйства и государственной службы при президенте". В.К.Хомяков звонил и написал А.А.Агееву, в "Спр.Россию", в избирком. Телефон избирательной комиссии не отвечал, кстати - где все были? исчезли в урне гробовой? В общем, все сработали кто что мог и где мог.
(Интересно - пишу сейчас это все, и возвращается тот адреналин и тот blutdruck - и мысли волнуясь кипят, и пальцы тянутся к перу, перо к ребру и пр.пр. И главное, есть куда плыть, в какое лукоморье. Сейчас у всех честных людей одна цель - кощеева игла)
Итак, пока мы все делаем что должно, Ларису переводят в ИВС на Петровку 38. Везут. Но там очередь. Причем автозаки прибывают и прибывают, и лезут без очереди. Нет ничего в аду, чего не было бы на земле. Даже в тюрьму нужно еще иметь блат. У всех свои объяснения, у всех своя внеочередность. Думаю, как-то они там на Петровку определяют степень опасности и срочности - ну, в этой разлиновке странно, что газелька не стоит там до сих пор, и что однажды не опишут сам конвой. Лариса, сразу оговорюсь, на конвой (на "ребят", как она говорит), никакого зла не держит. Она с ними вела беседы, они все ей объясняли про очередность и про начальство - писать тут не буду, чтобы не подставлять. Она не в претензии на конвой за то, что им приходилось наваливаться на дверцу, утрамбовывая Ларису в тот сундучок, который предусмотрен в "газели" для этапированного - дверца, говорит, ничего, хуже, что дырки в ней обклеены герметичной тканью. Это уже, впрочем, назавтра было, когда она пять часов сидела в этом сундуке перед Мещанским судом. А тогда она еще сидела на сидении, и тоже Лариса не в претензии за то, что они не пускали ее в туалет, за все время, которое они (около пяти-шести часов) не оформляли на Петровке - "не можем выпустить, пока не оформят!" "не положено" пр.пр и Лариса,- уж если рассказала на камеру, то значит, могу рассказать это и здесь,- вынуждена была, заранее попросив извинения, написать им на сиденье - вызвав у полицейских шквал паники "я в этой машине больше не поеду", "я не буду мыть, пусть Жуков (Начальник ОВМД - М.Ш.) моет" и пр.пр.
Когда наконец очередь подошла, женщина-приемщица самым радушным образом пообещала организовать душ и тепло, и всякую женскую солидарность. Но не уверен, дошло ли до этого, потому что когда сестре задали вопрос, "чем болеете", она ответила, что ничем не болеет, но у нее был перелом позвоночника. Разворот поворот. стоп оформление. Ларису повезли в Склифосовского. (Побоялись брать ответственность?). В Склифовском сделали ренгтен, обнаружили то, что и должны были - застарелый перелом. Лариса, к слову о Склифе, просила всех - врачей, санитаров и пр. - позвонить мне, сказать, что она в Склифовском, опасаясь, что с нами всеми будет, когда утром мы не найдем ее ни в ОВД, ни на Петровке - и ВСЕ отказались. Вот почему? а подумайте. Тем временем полицейские начали стращать Ларису, что ее отвезут в какую-то страшную "20-ю больницу"! там тебя так изобьют, пожалеешь" (имелось в виду, что это какая-то больница, куда отвозят тех, кто отлынивает от СИЗО по справкам, и там к ним зоркие санитары применяют соответственные карательные меры). Но было уже утро, Ларису после длительных консультаций (куда везти?) отвезли обратно туда, откуда и вывезли - в ОВМД Мещанского района, на Сретенку, 11. Если будете гулять там, гуляйте по четной стороне, а то вызовут понятыми, влепят в коллективную ответственность в дерьмо.
Так выглядит гибридный авторитаризм, хочется тут посмеяться. Это когда ни бумажку нарисовать, ни соврать, ни закошмарить толком не умеют. И когда сами все понимают и самим стыдно.
(продолжение про судебное заседание воспоследует)