Чаплин: жизнь и комплексы
Стефен Вейсман. Чарли Чаплин: История великого комика немого кино / (Оригинал: Chaplin: A Life, 2008)
Вейсман был психоаналитиком Чаплина в течение 20 лет, но в этой книге нет ни личных впечатлений о встречах с великим актёром, ни, тем более, сенсационных подробностей в нарушение «тайны исповеди». Судя по всему, Вейсман, который читал многие изданные биографии своего пациента, в том числе его автобиографии, в один прекрасный момент решил избавить исследователей творчества сэра Чарлза от некоторых расхожих заблуждений, которые те старательно переписывали друг у друга, а заодно оконтурить и закрасить ряд фигур умолчания, которые оставил сам сэр Чарлз. Понятно, что при этом Вейсман не мог ссылаться на свои медицинские записи, но определенно благодаря им он хорошо знал, какие вопросы и кому можно задать, чтобы получить нужные ответы, да ещё и подтвержденные документами из открытых источников. В итоге получилось интересно - настолько, что изначально настроенная против «публичного вытряхивания семейного белья» Джеральдина Чаплин в итоге признала книгу Вейсмана чуть ли не лучшим биографическим исследованием жизни её отца.
По-моему, однако, книга Вейсмана на «лучшую» не тянет - хотя бы потому, что охватывает в существенных подробностях только жизнь и творчество Чаплина до начала 1915 года, а все последующие события упоминает крайне бегло - два десятка страниц на шестьдесят лет, фактически, на весь период творческой зрелости. Основное и очень пристальное внимание автор уделяет детству Чаплина и его семье, сосредоточившись на том, какое влияние на становление Чарли имели непростые взаимоотношения Ханны Чаплин и Чарлза Чаплина-старшего друг с другом и с детьми. Если учесть, что эта тема самим Чаплиным была в автобиографии продуманно недораскрыта (чего стоит одна только его фраза «Судить о морали нашей семьи по общепринятым нормам было бы так же неостроумно, как совать термометр в кипяток»), а большинству исследователей глубоко влезть в неё мешал вполне понятный пиитет перед чаплинским гением (или, как в случае с Авенариусом, полная недоступность каких бы то ни было нетривиальных источников), заслуга Вейсмана в раскрытии этой темы неоценима. Даже простое введение в оборот найденных им свидетельств даёт возможность совершенно нового взгляда на чаплинские творческие мотивы, да к тому же Вейсман предлагает довольно интересные трактовки для известных противоречий в свидетельствах самого Чаплина о его жизни (например, он в ряде случаев дезавуировал свои уже опубликованные интервью). Лично для меня стало новостью, что Чаплин с детства страдал дислексией и вплоть до второй половины 1910-х годов плохо и мало читал и почти не писал, а тексты своих ролей в театральный период заучивал со слуха - это же даёт очень много для понимания того, почему он работал фильмы без ясного плана, часто начинал съёмки, имея лишь смутное представление о конечном результате и вдохновляясь лишь идеей о месте действия будущего фильма или даже просто каким-то конкретным гэгом. Возможно, именно поэтому так хороша была у него музыка, возможно, именно это сдерживало его от переключения от фильма-образа к фильму-речи, возможно, именно это обусловило «птичий» язык из озвучки «Новых времен» или «псевдонемецкий» из «Великого диктатора»…
При этом Вейсман ясно понимает, что его книга - это эпизод дискуссии, которая начата давно и закончится не скоро, и он обычно не претендует на «окончательность» заключений. Ряд тем этой дискуссии он поддерживает, ряд тем игнорирует - например, он совершенно не киновед и художественные аспекты чаплинского творчества он просто не трогает совсем, ограничиваясь почти исключительно разговором о событийной части биографии своего героя. Несколько раз он подчёркивает, что его заключения и предположения продиктованы его основной профессией. Книга открыто ориентирована на то, что с ней и с её автором будут спорить - и Вейсман добросовестно делает всё, чтобы этот спор был конструктивным.
Дай-то бог.
Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!