Исповедь потомственного блокадника
Если вы думаете, что этот пост связан с сегодняшней годовщиной снятия блокады Ленинграда, то вы ошибаетесь, он совсем не об этом.
Моя бабушка пережила блокаду с грудным ребенком на руках. Я вырос на рассказах о блокадной жизни, о хлебе из бумаги и каше из соскобленного с обоев клея, и с малых лет усвоил, что нет ничего хуже, чем выбрасывать еду. У нас всегда все доедали, не потому что денег не было, просто как можно что-то оставить на тарелке и затем выбросить, если когда-то давно эти несколько ложек супа или пол котлеты кому-то могли спасти жизнь? И я ел. Не через силу, а вполне обыденно, потому что ведь иначе и быть не может.
И в первые двадцать пять лет жизни я даже не задумывался, что далеко не все так к этому относятся. А потом вдруг выяснилось, что люди, спокойно выливающие недоеденный за неделю шабатний бульон или совершенно не обращающие внимания на то, что в дальнем углу холодильника уже есть одна открытая банка соленых огурцов, и открывающие еще одну банку, абсолютно идентичную первой, не только существуют на свете, но с недавнего времени еще и проживают со мной в одной квартире и даже носят мою фамилию!
Не могу сказать, что меня это сильно донимало, но периодически мелкие конфликты у нас дома по этому поводу разгорались, да и сегодня иногда случаются, поскольку 15 лет совместной жизни вовсе не убедили меня, что можно выбросить что-то, что вполне можно было кому-то скормить (Кому-то - это обычно мне, поскольку кто же, если не я, позаботится о несчастных остатках еды?). А лучшую мою половину почему-то всегда нервировала моя привычка искать в холодильнике забытые продукты, а потом, после их нахождения, ворчать (именно ворчать, честное слово, совершенно мирно, без всякой злости, а не, скажем, ругаться или кричать) и рассказывать о своих находках и открытиях ответственной по квартире за продукты и нормирование их потребления. С надеждой что что-то изменится. С тщетной надеждой.
Лет 14 мы особо не дискутировали по поводу этих небольших разногласий, но недавно обсуждение неожиданно вышло на совершенно новый, научный уровень. В процессе получения очередной ученой степени супруге потребовалось написать исследование, в основе которого лежало бы нечто необычное, прослеживающееся в определенной семье на протяжении нескольких поколений. Так появился термин "Блокадный синдром" - "תסמונת מצור על לנינגרד" (не путать с "Синдромом блокадника", этого у нас в семье не наблюдается), а под мое поведение была подведена научная база. Не зря все же мудрецы говорили: "Остерегайся ученой жены, ибо она подобна сколопендре".
Хотя, надо сказать, с тех пор стычки на этой почве приняли совсем иное, более мирное, направление. При первом же упоминании мной всеми забытой прошлогодней тефтельки (а ведь я бы с удовольствием ее съел!) супруга делает умное лицо, как бы размышляя, к какой степени упомянутого синдрома можно отнести нынешний случай. И даже я, прежде чем задать очередной вопрос по поводу недоеденной ложки каши, откашливаюсь и вежливо предупреждаю, что речь сейчас пойдет о блокаде.
И еще, несмотря на то, что детям своим я иногда рассказываю об ужасах блокады, да и от бабушки они слышали подобные истории, должен заметить, что, похоже, являюсь последним носителем Блокадного синдрома в семье. К большому моему сожалению.
Моя бабушка пережила блокаду с грудным ребенком на руках. Я вырос на рассказах о блокадной жизни, о хлебе из бумаги и каше из соскобленного с обоев клея, и с малых лет усвоил, что нет ничего хуже, чем выбрасывать еду. У нас всегда все доедали, не потому что денег не было, просто как можно что-то оставить на тарелке и затем выбросить, если когда-то давно эти несколько ложек супа или пол котлеты кому-то могли спасти жизнь? И я ел. Не через силу, а вполне обыденно, потому что ведь иначе и быть не может.
И в первые двадцать пять лет жизни я даже не задумывался, что далеко не все так к этому относятся. А потом вдруг выяснилось, что люди, спокойно выливающие недоеденный за неделю шабатний бульон или совершенно не обращающие внимания на то, что в дальнем углу холодильника уже есть одна открытая банка соленых огурцов, и открывающие еще одну банку, абсолютно идентичную первой, не только существуют на свете, но с недавнего времени еще и проживают со мной в одной квартире и даже носят мою фамилию!
Не могу сказать, что меня это сильно донимало, но периодически мелкие конфликты у нас дома по этому поводу разгорались, да и сегодня иногда случаются, поскольку 15 лет совместной жизни вовсе не убедили меня, что можно выбросить что-то, что вполне можно было кому-то скормить (Кому-то - это обычно мне, поскольку кто же, если не я, позаботится о несчастных остатках еды?). А лучшую мою половину почему-то всегда нервировала моя привычка искать в холодильнике забытые продукты, а потом, после их нахождения, ворчать (именно ворчать, честное слово, совершенно мирно, без всякой злости, а не, скажем, ругаться или кричать) и рассказывать о своих находках и открытиях ответственной по квартире за продукты и нормирование их потребления. С надеждой что что-то изменится. С тщетной надеждой.
Лет 14 мы особо не дискутировали по поводу этих небольших разногласий, но недавно обсуждение неожиданно вышло на совершенно новый, научный уровень. В процессе получения очередной ученой степени супруге потребовалось написать исследование, в основе которого лежало бы нечто необычное, прослеживающееся в определенной семье на протяжении нескольких поколений. Так появился термин "Блокадный синдром" - "תסמונת מצור על לנינגרד" (не путать с "Синдромом блокадника", этого у нас в семье не наблюдается), а под мое поведение была подведена научная база. Не зря все же мудрецы говорили: "Остерегайся ученой жены, ибо она подобна сколопендре".
Хотя, надо сказать, с тех пор стычки на этой почве приняли совсем иное, более мирное, направление. При первом же упоминании мной всеми забытой прошлогодней тефтельки (а ведь я бы с удовольствием ее съел!) супруга делает умное лицо, как бы размышляя, к какой степени упомянутого синдрома можно отнести нынешний случай. И даже я, прежде чем задать очередной вопрос по поводу недоеденной ложки каши, откашливаюсь и вежливо предупреждаю, что речь сейчас пойдет о блокаде.
И еще, несмотря на то, что детям своим я иногда рассказываю об ужасах блокады, да и от бабушки они слышали подобные истории, должен заметить, что, похоже, являюсь последним носителем Блокадного синдрома в семье. К большому моему сожалению.