Вот от ЭТОГО у меня просто мороз по коже
Плохо мне, плохо. Старый я, старый.
Чешется лес, соскребает листья.
Заснешь ненароком - опять кошмары.
Проснешься - темень да шорох лисий.
Утро. Грибы подымают шляпы.
Бог мой драконий, большой и добрый!
Я так устал - затекают лапы и сердце бьется в худые ребра.
Да, я еще выдыхаю пламя, но это трудно, и кашель душит.
В какой пустыне метет крылами ангел, берущий драконьи души?
Мне кажется, просто меня забыли, когда считали - все ли на месте.
А я , как прежде, свистнуть не в силе, что б дохли звезды и падал месяц.
Возьми меня, сделай такое благо! В холодном небе жадные птицы...
Последний рыцарь давно оплакан и не придет со мною сразиться.
Я знаю, должен - конный ли, пеший - прийти, убить и не взять награды...
Но я ль виноват, что рыцарей меньше ты сотворил, чем нашего брата?
Все полегли, а мне не хватило. Стыдно сказать до чего я дожил!
В последний рев собираю силы:
ЗА ЧТО Я ОСТАВЛЕН БЕЗ БОЯ, Боже?
Чешется лес, соскребает листья.
Заснешь ненароком - опять кошмары.
Проснешься - темень да шорох лисий.
Утро. Грибы подымают шляпы.
Бог мой драконий, большой и добрый!
Я так устал - затекают лапы и сердце бьется в худые ребра.
Да, я еще выдыхаю пламя, но это трудно, и кашель душит.
В какой пустыне метет крылами ангел, берущий драконьи души?
Мне кажется, просто меня забыли, когда считали - все ли на месте.
А я , как прежде, свистнуть не в силе, что б дохли звезды и падал месяц.
Возьми меня, сделай такое благо! В холодном небе жадные птицы...
Последний рыцарь давно оплакан и не придет со мною сразиться.
Я знаю, должен - конный ли, пеший - прийти, убить и не взять награды...
Но я ль виноват, что рыцарей меньше ты сотворил, чем нашего брата?
Все полегли, а мне не хватило. Стыдно сказать до чего я дожил!
В последний рев собираю силы:
ЗА ЧТО Я ОСТАВЛЕН БЕЗ БОЯ, Боже?