Запертые. Седьмая серия ( вторая часть)
....Через один час сорок пять минут я проснулся от касания её пальцев на моей шее. Проснувшись, я не сразу узнал девушку и обстановку вокруг.В первые секунды я думал, что всё еще сплю и мне снится сон с какой-то заумной девчонкой из шестидесятых, которая таскает с собой часы, как кэролловский кролик. Но терпкий дух французских парфюмеров быстро вернул меня в реальность. Ольга поднесла палец к своим чувстсвенным губам, призывая меня не шуметь.
Оказывается после того, как я заснул, Серафима решила тоже вздремнуть перед выходом. Ольга должна была нас разбудить нас ровно через два часа, но меня она подняла раньше.
- Где Серафима? - спрашиваю шепотом, глаза протирая.
- Она в зале, на полу спит, возле Витали.
Ольга уже заварила свежий чай, налила его в кружку и подвинула мне, усевшись рядом.
- Пей вот.
- Сс..спасибо, - говорю, все еще глаза отлепляя. - Как он там?
- Плохо. Пятна какие-то на теле пошли и снова его трясёт всего. Температура поднялась. Я ему еще антибиотиков дала, но думаю тут все гораздо сложнее.
- Что же это может быть?
- Отравила его жаба, чую что в этом дело, - вздыхает Ольга - Какие-то токсины в кровь попали. Это серьезно. Он может не выкарабкаться.
- Вот черт! - сокрушаюсь.
- Тихо! - Ольга снова палец к губам прижимает и назад в сторону гостиной оглядывается.
- А почему шепотом? - не понимаю я.
- Скоро я разбужу Серафиму, - продолжает шептать Ольга, но в этот раз уже более возбужденно, - и вы пойдете вниз, но я не знаю, вернетесь вы или нет…
- Перестань, мы вернемся.
- Да, я надеюсь, что так и будет, но, тем не менее, хочу, чтобы ты знал… - здесь Ольга замолкает и прислушивается, не проснулась ли Серафима. А после продолжает:
- Про эти пятна на обоях и вообще…
- Да...? - протягиваю так вопросительно-настороженно. - Что это за пятна?
Несколько долгих секунд серые глаза Ольги что-то высматривали на клеенчатой скатерти, но потом она взглянула на меня и говорит:
- Всех этих людей…. ну или большинство.. убил не Грыничкин….их…их убили мы.
Я выплюнул чай и едва не упал с табурета.
- Сначала выслушай, - Ольга порывисто накидывает свою ладонь поверх моей и глаза её горят тайной. - Да, мы убили их, но ты бы сделал тоже самое.
- Что произошло? - спрашиваю пересохшим ртом и чувствую, кружка с чаем у меня в руке трясется.
Ольга вытащила из кармана раритетные часы с металлической крышкой и для успокоения принялась перебирать стальную цепочку в руках, словно четки. Перебирает и в стол смотрит, не знает, как с мыслями собраться.
- Я тебе с самого начала расскажу, - говорит, взгляд поднимая, - Чтобы ты все правильно понял. Я хочу, чтобы ты мне доверял…
- Хорошо, я тебя слушаю.
- Я сюда переехала из деревни, когда мне шестнадцать стукнуло. Слухи конечно и у нас в деревне ходили, что с этим домом что-то не так. Ну а квартиры тут за дешево сдавали. Ну, я взяла и заселилась, а потом и выкупила её потихоньку. Жила себя вполне хорошо, на врача училась, но потом бросила по глупости, поссорилась там с профессорами. Парень у меня был. Юра. Со мной здесь жил несколько лет, женится мы хотели, а потом …В общем.. - тут Ольга путается и снова с мыслями собирается, со скатерти на меня взгляд поднимает:
- Слышал о том, что земля здесь дурная?
- Что-то слышал, - киваю.
- Так вот,- Ольга снова цепочку перебирает и взгляд её то к моим глазам прилипает, то снова на скатерть отскакивает, - тут, когда фундамент закладывали, земля разом метров на пять или семь вниз провалилась, будто карман подземный был. Нельзя было дом строить, но тогда времена были такие. Сказали строить и хоть трава не расти - все равно построили. А потом опомнились… и остальной город в стороне вырос. А канализационный коллектор отсюда к городу, считай целых три километра глубоко под землей тянется. Да еще в две стороны. Сначала по старой схеме хотели трубы класть в сторону полей, а потом пришлось в другую сторону тянуть…..Никто не знает, что там ползает в этих коллекторах. Наверняка, эту тварь где-то поблизости в земле потревожили. Аномалии здесь пространственные, понимаешь?
Я хотя уже сна давно не ощущал, но понимал её с трудом.
- Не совсем.
- Да и ладно, - отмахивается Ольга. - И не важно это. Норы эти здесь чуть ли не самого начала были. Все думали крысы это, но это было что-то другое. Оно выходило по ночам в квартиры и бродило повсюду. А один раз в год обязательно кто-то умирал во сне. Мальчишки местные сразу на привидений стали грешить, а я мигом зло почувствовала. С детства у меня такое. Если человек или место плохое, то чувствую от него какой-то жар особый. И этот жар он скоро повсюду был. Эту тварь первым учитель наш заметил.
- Фёдор Палыч? - спрашиваю, вспоминая рассказ Серафимы
- Да, он. Это было лет пять назад. Помню, прибежал как-то ко мне, как псих ненормальный и давай рассказывать, что видел мохнатого зверя. Описывал его, как какую-то чупакабру. И чуть ли волосы не рвет на себе, клянется, что это чупакабра. Я для приличия ему поверила, конечно, но сама подозревала, что душевное это у него. У нас тут у многих, кого жены бросают, голова набекрень становится. Ну, какая может быть чупакабра в двадцать первом то веке? Ну, а потом это случилось….
- Что случилось? - спрашиваю весь холодный от страха.
- Была глубокая ночь, - голос Ольги дрожит, она смотрит в кирпичную кладку за кухонным окном, будто там оживает давно забытый кошмар. - Мы с Юрой спали давно…. И тут я стала задыхаться, проснулась и вижу перед собой эти желтые проклятые глаза. Он забрался мне на грудь, зажал рот, чтобы я не кричала, прижал коготь к сонной артерии и сказал, чтобы лежала смирно и слушала внимательно. У него был отвратительный скрипучий голос, какого нет ни у кого на земле. И хотя это был не чупакабра, я знала, что передо мной само воплощение зла человеческого. Демон в теле этой зверушки сказал мне, что кто-то в этой комнате сегодня должен умереть. И он дал мне выбор, спросил, кто это будет: я или мой парень. И тогда я молча на Юрку глянула, а Грыничкин сразу всё понял. Одним прыжком прыгнул на Юрку спящего и прокусил ему плечо, но так, что тот не проснулся. Я даже не смогла крикнуть что-то, я просто тихо рыдала. Выбор был сделан. Демон прочел его у меня в голове. Когда мохнатый повернулся ко мне снова, на его зубах уже блестела кровь и он сказал, что добить придется мне. Он сказал, что утром мой суженый обратится в адское создание и разорвет меня на части. После он убрался в свою нору, а я осталась в спальне. Я нашла в кухне нож с широким лезвием и просидела в постели несколько часов, глядя на спящего Юру. Я вся вспотела, несколько раз замахивалась с ножом и снова отступала. Я плакала и хотела, чтобы он проснулся, но сама боялась его разбудить. Я надеялась, что все это сон и скоро все кончится. Но ничего не кончилось. Ближе к утру его кожа стала плавиться, он будто гнил заживо. Вонь была ужасная. За несколько минут до рассвета я услышала гортанный рык. У него отросли когти, а вены на шеи вздулись как индийские реки в сезон дождей. Он просыпался, но он уже был не человек... - здесь Ольга впервые сделала паузу. Во время рассказа она не переставала перебирать цепь, как буддийский монах. Она задержалась всего на несколько секунд, вздохнула поглубже и продолжила, словно ныряя с утеса в омут:
- И тогда я зарезала его, - тут в её голосе прозвучали стальные интонации - Еще до того, как он открыл глаза. Я проткнула его спящего, проткнула его сердце….
- Боже… - говорю, весь побледневший, - Это правда?
- Это правда, - глаза Ольги сверкнули, возвращаясь из прошлого. - Я говорю тебе правду, потому что хочу, чтобы ты знал, кто с тобой сейчас в этом доме. Но Грыничкин навестил не меня одну….
Я молча в сторону гостиной голову поворачиваю.
- И Виталя? - спрашиваю ошарашенный. - Но ему всего...
- Ему было всего девять, - заканчивает Ольга. - Но он принял свою судьбу. Он выбрал судьбу, и для него теперь нет ничего кроме ненависти к Макрубу. Эта ненависть сделала его гораздо старше, чем он выглядит. Может где-то он еще и мальчишка, но это очень злой и целеустремленный мальчишка, которому больше нечего терять. Мы доверяем ему роль лидера, потому он гораздо сильнее нас. Ты сам видел, что Макруб больше разговаривает с ним, чем с нами.
- Боже, - я чувствую, что покрываюсь гусиной кожей - Боже...
- Твое возмущение оправдано, - продолжает Ольга с улыбкой сожаления. - Да, мы очень грешны. И, возможно, темного в нас больше, чем светлого и потому демон поглотил нас в свои замыслы. Ты спрашивал, почему он нас выбрал. Теперь ты знаешь почему. Мы выбрали собственную жизнь в служении ему, но тайно не переставали надеяться на освобождение. Желание искупить свой грех есть в каждом из нас. Я в этом ручаюсь за всех троих.
- А остальные жильцы?
- Все эти долгие годы Макруб готовил ловушку для своего брата, - дальше рассказывает она, глядя мне в глаза. - Для привлечения демона нужны жертвы. Человеческая смерть испускает особый аромат. В течении последних пяти лет Макруб выбирал кого-то из жильцов и кусал. Обреченные приходили в мои сны. Наутро мы втроем собирались вместе, взламывали квартиру и убивали. Не всегда это проходило гладко. Порой приходилось заливать кровью полквартиры. Это было ужасно, но теперь… конец уже близок. Я это чувствую.
- Но лекарство? - не понимаю я. - У вас же есть лекарство против укусов?
- Лекарство действовало не на всех. Формулу вакцины оставил Федор Палыч. Он единственный укушенный, которой прожил целых три дня. Он мог бы прожить и дольше, но заметил укус слишком поздно, а вакцину надо вводить не позже чем через час после интоксикации. Фёдор Палыч ведь не просто учителем в школе был. Он знал очень много, проводил исследования, ставил эксперименты в своей двушке и помогал мне в микробиологии, когда я не медике училась. У него был свой рецепт от любой заразы, которая действует через кровь. Вот только запасов вакцины у него совсем не было. Ингредиенты мне пришлось искать через черные аптеки на дальних иногородних рынках. Мы заготовили партию вакцин на всех жильцов дома, а после заказали еще. Но формула действовала только в двадцати процентах случаев. Я не знаю почему…
- Выходит на меня вакцина подействовала? - говорю, невольно за укушенную руку вцепившись.
- Да, - кивает Ольга с едва взошедшей улыбкой, - Выходит так. Думаю это хороший знак.
-Знак? Знак к чему?
Прежде чем ответить, Ольга по сторонам огляделась, как лиса, наклонилась ко мне ближе и шепчет:
- Мы кое-что готовим против него… Но сейчас говорить рано. Понимаешь? Мы еще очень уязвимы…Я знаю, что тебе можно верить, но некоторые вещи лучше не раскрывать, пока не придет время. Здесь у каждой стены могут свои уши. Но я расскажу, обещаю тебе.
В этот момент в её руках зажужжали часы.
- Пора будить Серафиму, - говорит с сожалением, убирая часы в кармашек.
Она поднялась с табурета, но из кухни не вышла. Встала и на меня смотрит, а я на неё.
- Думаешь, мы плохие? - спрашивает.
- Не знаю - говорю, но глаза не отвожу.
Неожиданно Ольга прильнула ко мне, как любовная голубка, обняла меня поверх плеч, будто парень я её давнишний.
- С Серафимой будь осторожней, - шепчет губами мне прямо в ухо. - Она хоть и нормальная тетка, но иногда психа включить может. Она в молодости в дурке лежала, у неё даже ребеночка отобрали из-за этого. Поэтому она так к Витале относится. За своего принимает. Ты просто будь на чеку с ней.
- Х..хорошо - говорю и тянусь к её спутанным волосам, но дотронуться не могу. Что-то сковывает меня после ужасов всех этих.
Оказывается после того, как я заснул, Серафима решила тоже вздремнуть перед выходом. Ольга должна была нас разбудить нас ровно через два часа, но меня она подняла раньше.
- Где Серафима? - спрашиваю шепотом, глаза протирая.
- Она в зале, на полу спит, возле Витали.
Ольга уже заварила свежий чай, налила его в кружку и подвинула мне, усевшись рядом.
- Пей вот.
- Сс..спасибо, - говорю, все еще глаза отлепляя. - Как он там?
- Плохо. Пятна какие-то на теле пошли и снова его трясёт всего. Температура поднялась. Я ему еще антибиотиков дала, но думаю тут все гораздо сложнее.
- Что же это может быть?
- Отравила его жаба, чую что в этом дело, - вздыхает Ольга - Какие-то токсины в кровь попали. Это серьезно. Он может не выкарабкаться.
- Вот черт! - сокрушаюсь.
- Тихо! - Ольга снова палец к губам прижимает и назад в сторону гостиной оглядывается.
- А почему шепотом? - не понимаю я.
- Скоро я разбужу Серафиму, - продолжает шептать Ольга, но в этот раз уже более возбужденно, - и вы пойдете вниз, но я не знаю, вернетесь вы или нет…
- Перестань, мы вернемся.
- Да, я надеюсь, что так и будет, но, тем не менее, хочу, чтобы ты знал… - здесь Ольга замолкает и прислушивается, не проснулась ли Серафима. А после продолжает:
- Про эти пятна на обоях и вообще…
- Да...? - протягиваю так вопросительно-настороженно. - Что это за пятна?
Несколько долгих секунд серые глаза Ольги что-то высматривали на клеенчатой скатерти, но потом она взглянула на меня и говорит:
- Всех этих людей…. ну или большинство.. убил не Грыничкин….их…их убили мы.
Я выплюнул чай и едва не упал с табурета.
- Сначала выслушай, - Ольга порывисто накидывает свою ладонь поверх моей и глаза её горят тайной. - Да, мы убили их, но ты бы сделал тоже самое.
- Что произошло? - спрашиваю пересохшим ртом и чувствую, кружка с чаем у меня в руке трясется.
Ольга вытащила из кармана раритетные часы с металлической крышкой и для успокоения принялась перебирать стальную цепочку в руках, словно четки. Перебирает и в стол смотрит, не знает, как с мыслями собраться.
- Я тебе с самого начала расскажу, - говорит, взгляд поднимая, - Чтобы ты все правильно понял. Я хочу, чтобы ты мне доверял…
- Хорошо, я тебя слушаю.
- Я сюда переехала из деревни, когда мне шестнадцать стукнуло. Слухи конечно и у нас в деревне ходили, что с этим домом что-то не так. Ну а квартиры тут за дешево сдавали. Ну, я взяла и заселилась, а потом и выкупила её потихоньку. Жила себя вполне хорошо, на врача училась, но потом бросила по глупости, поссорилась там с профессорами. Парень у меня был. Юра. Со мной здесь жил несколько лет, женится мы хотели, а потом …В общем.. - тут Ольга путается и снова с мыслями собирается, со скатерти на меня взгляд поднимает:
- Слышал о том, что земля здесь дурная?
- Что-то слышал, - киваю.
- Так вот,- Ольга снова цепочку перебирает и взгляд её то к моим глазам прилипает, то снова на скатерть отскакивает, - тут, когда фундамент закладывали, земля разом метров на пять или семь вниз провалилась, будто карман подземный был. Нельзя было дом строить, но тогда времена были такие. Сказали строить и хоть трава не расти - все равно построили. А потом опомнились… и остальной город в стороне вырос. А канализационный коллектор отсюда к городу, считай целых три километра глубоко под землей тянется. Да еще в две стороны. Сначала по старой схеме хотели трубы класть в сторону полей, а потом пришлось в другую сторону тянуть…..Никто не знает, что там ползает в этих коллекторах. Наверняка, эту тварь где-то поблизости в земле потревожили. Аномалии здесь пространственные, понимаешь?
Я хотя уже сна давно не ощущал, но понимал её с трудом.
- Не совсем.
- Да и ладно, - отмахивается Ольга. - И не важно это. Норы эти здесь чуть ли не самого начала были. Все думали крысы это, но это было что-то другое. Оно выходило по ночам в квартиры и бродило повсюду. А один раз в год обязательно кто-то умирал во сне. Мальчишки местные сразу на привидений стали грешить, а я мигом зло почувствовала. С детства у меня такое. Если человек или место плохое, то чувствую от него какой-то жар особый. И этот жар он скоро повсюду был. Эту тварь первым учитель наш заметил.
- Фёдор Палыч? - спрашиваю, вспоминая рассказ Серафимы
- Да, он. Это было лет пять назад. Помню, прибежал как-то ко мне, как псих ненормальный и давай рассказывать, что видел мохнатого зверя. Описывал его, как какую-то чупакабру. И чуть ли волосы не рвет на себе, клянется, что это чупакабра. Я для приличия ему поверила, конечно, но сама подозревала, что душевное это у него. У нас тут у многих, кого жены бросают, голова набекрень становится. Ну, какая может быть чупакабра в двадцать первом то веке? Ну, а потом это случилось….
- Что случилось? - спрашиваю весь холодный от страха.
- Была глубокая ночь, - голос Ольги дрожит, она смотрит в кирпичную кладку за кухонным окном, будто там оживает давно забытый кошмар. - Мы с Юрой спали давно…. И тут я стала задыхаться, проснулась и вижу перед собой эти желтые проклятые глаза. Он забрался мне на грудь, зажал рот, чтобы я не кричала, прижал коготь к сонной артерии и сказал, чтобы лежала смирно и слушала внимательно. У него был отвратительный скрипучий голос, какого нет ни у кого на земле. И хотя это был не чупакабра, я знала, что передо мной само воплощение зла человеческого. Демон в теле этой зверушки сказал мне, что кто-то в этой комнате сегодня должен умереть. И он дал мне выбор, спросил, кто это будет: я или мой парень. И тогда я молча на Юрку глянула, а Грыничкин сразу всё понял. Одним прыжком прыгнул на Юрку спящего и прокусил ему плечо, но так, что тот не проснулся. Я даже не смогла крикнуть что-то, я просто тихо рыдала. Выбор был сделан. Демон прочел его у меня в голове. Когда мохнатый повернулся ко мне снова, на его зубах уже блестела кровь и он сказал, что добить придется мне. Он сказал, что утром мой суженый обратится в адское создание и разорвет меня на части. После он убрался в свою нору, а я осталась в спальне. Я нашла в кухне нож с широким лезвием и просидела в постели несколько часов, глядя на спящего Юру. Я вся вспотела, несколько раз замахивалась с ножом и снова отступала. Я плакала и хотела, чтобы он проснулся, но сама боялась его разбудить. Я надеялась, что все это сон и скоро все кончится. Но ничего не кончилось. Ближе к утру его кожа стала плавиться, он будто гнил заживо. Вонь была ужасная. За несколько минут до рассвета я услышала гортанный рык. У него отросли когти, а вены на шеи вздулись как индийские реки в сезон дождей. Он просыпался, но он уже был не человек... - здесь Ольга впервые сделала паузу. Во время рассказа она не переставала перебирать цепь, как буддийский монах. Она задержалась всего на несколько секунд, вздохнула поглубже и продолжила, словно ныряя с утеса в омут:
- И тогда я зарезала его, - тут в её голосе прозвучали стальные интонации - Еще до того, как он открыл глаза. Я проткнула его спящего, проткнула его сердце….
- Боже… - говорю, весь побледневший, - Это правда?
- Это правда, - глаза Ольги сверкнули, возвращаясь из прошлого. - Я говорю тебе правду, потому что хочу, чтобы ты знал, кто с тобой сейчас в этом доме. Но Грыничкин навестил не меня одну….
Я молча в сторону гостиной голову поворачиваю.
- И Виталя? - спрашиваю ошарашенный. - Но ему всего...
- Ему было всего девять, - заканчивает Ольга. - Но он принял свою судьбу. Он выбрал судьбу, и для него теперь нет ничего кроме ненависти к Макрубу. Эта ненависть сделала его гораздо старше, чем он выглядит. Может где-то он еще и мальчишка, но это очень злой и целеустремленный мальчишка, которому больше нечего терять. Мы доверяем ему роль лидера, потому он гораздо сильнее нас. Ты сам видел, что Макруб больше разговаривает с ним, чем с нами.
- Боже, - я чувствую, что покрываюсь гусиной кожей - Боже...
- Твое возмущение оправдано, - продолжает Ольга с улыбкой сожаления. - Да, мы очень грешны. И, возможно, темного в нас больше, чем светлого и потому демон поглотил нас в свои замыслы. Ты спрашивал, почему он нас выбрал. Теперь ты знаешь почему. Мы выбрали собственную жизнь в служении ему, но тайно не переставали надеяться на освобождение. Желание искупить свой грех есть в каждом из нас. Я в этом ручаюсь за всех троих.
- А остальные жильцы?
- Все эти долгие годы Макруб готовил ловушку для своего брата, - дальше рассказывает она, глядя мне в глаза. - Для привлечения демона нужны жертвы. Человеческая смерть испускает особый аромат. В течении последних пяти лет Макруб выбирал кого-то из жильцов и кусал. Обреченные приходили в мои сны. Наутро мы втроем собирались вместе, взламывали квартиру и убивали. Не всегда это проходило гладко. Порой приходилось заливать кровью полквартиры. Это было ужасно, но теперь… конец уже близок. Я это чувствую.
- Но лекарство? - не понимаю я. - У вас же есть лекарство против укусов?
- Лекарство действовало не на всех. Формулу вакцины оставил Федор Палыч. Он единственный укушенный, которой прожил целых три дня. Он мог бы прожить и дольше, но заметил укус слишком поздно, а вакцину надо вводить не позже чем через час после интоксикации. Фёдор Палыч ведь не просто учителем в школе был. Он знал очень много, проводил исследования, ставил эксперименты в своей двушке и помогал мне в микробиологии, когда я не медике училась. У него был свой рецепт от любой заразы, которая действует через кровь. Вот только запасов вакцины у него совсем не было. Ингредиенты мне пришлось искать через черные аптеки на дальних иногородних рынках. Мы заготовили партию вакцин на всех жильцов дома, а после заказали еще. Но формула действовала только в двадцати процентах случаев. Я не знаю почему…
- Выходит на меня вакцина подействовала? - говорю, невольно за укушенную руку вцепившись.
- Да, - кивает Ольга с едва взошедшей улыбкой, - Выходит так. Думаю это хороший знак.
-Знак? Знак к чему?
Прежде чем ответить, Ольга по сторонам огляделась, как лиса, наклонилась ко мне ближе и шепчет:
- Мы кое-что готовим против него… Но сейчас говорить рано. Понимаешь? Мы еще очень уязвимы…Я знаю, что тебе можно верить, но некоторые вещи лучше не раскрывать, пока не придет время. Здесь у каждой стены могут свои уши. Но я расскажу, обещаю тебе.
В этот момент в её руках зажужжали часы.
- Пора будить Серафиму, - говорит с сожалением, убирая часы в кармашек.
Она поднялась с табурета, но из кухни не вышла. Встала и на меня смотрит, а я на неё.
- Думаешь, мы плохие? - спрашивает.
- Не знаю - говорю, но глаза не отвожу.
Неожиданно Ольга прильнула ко мне, как любовная голубка, обняла меня поверх плеч, будто парень я её давнишний.
- С Серафимой будь осторожней, - шепчет губами мне прямо в ухо. - Она хоть и нормальная тетка, но иногда психа включить может. Она в молодости в дурке лежала, у неё даже ребеночка отобрали из-за этого. Поэтому она так к Витале относится. За своего принимает. Ты просто будь на чеку с ней.
- Х..хорошо - говорю и тянусь к её спутанным волосам, но дотронуться не могу. Что-то сковывает меня после ужасов всех этих.