(no subject)
Отец оставил после себя верстак,
Все у него было, мать говорила, не так:
верстак в гараже, а гараж - целый час пешком,
если не через лог по глине, а в обход с батожком.
Квитанции скрепил, сложил в тетрадку. Заплатил налоги и спит… Он знал, знал,
что приду перебирать стамески, трогать его халат, вспоминая, как точил в нем, паял,
вертел какую-то деревяшку, гладил шершавыми заусенцами, не говоря почти,
лишь смотрел вопросительно: ну, как? пойдет? - сквозь припудренные очки.
Вот они, с дужкой на проволоке, на толстых стеклах - пыль... Если их протереть,
там твои увеличенные диоптриями глаза, и в них дрожит жизнь, а не стекленеет смерть!
Слеза дрожит, от моргания катится в уголок… «Мать-то где?.. Как она?»
Нормально. Только одна…
Через час придут. А надо успеть еще ходки три.
Разобрать верстак. Рассовать бумаги. Не смотри на меня так, не смотри!
Разобрать верстак. Открутить тисы. Открутить часы, лет на двадцать аж.
И очки в футляр. А футляр в халат. А халат в сундук. А сундук на дуб.
Продаю гараж…
Все у него было, мать говорила, не так:
верстак в гараже, а гараж - целый час пешком,
если не через лог по глине, а в обход с батожком.
Квитанции скрепил, сложил в тетрадку. Заплатил налоги и спит… Он знал, знал,
что приду перебирать стамески, трогать его халат, вспоминая, как точил в нем, паял,
вертел какую-то деревяшку, гладил шершавыми заусенцами, не говоря почти,
лишь смотрел вопросительно: ну, как? пойдет? - сквозь припудренные очки.
Вот они, с дужкой на проволоке, на толстых стеклах - пыль... Если их протереть,
там твои увеличенные диоптриями глаза, и в них дрожит жизнь, а не стекленеет смерть!
Слеза дрожит, от моргания катится в уголок… «Мать-то где?.. Как она?»
Нормально. Только одна…
Через час придут. А надо успеть еще ходки три.
Разобрать верстак. Рассовать бумаги. Не смотри на меня так, не смотри!
Разобрать верстак. Открутить тисы. Открутить часы, лет на двадцать аж.
И очки в футляр. А футляр в халат. А халат в сундук. А сундук на дуб.
Продаю гараж…