Случай в Аушвице
Прочитал я очередной "текст" косоглазого канадского барана (kitaez19) и слов у меня нет. Приличных.
Но моментально возникла картинка перед глазами...
Освенцим. Концлагерь Биркенау. 1941-й год.
Самый тощий задохлик, вшивый умирающий человечек по кличке Китаец, получивший прозвище за опухшие от голода глаза и отбитых почек, был выбран для побега, потому что только он мог пролезть в кроличью нору, которую смогли вырыть остальные обессиленные заключённые полосатики. Задохлика подкормили неделю усиленной пайкой, скинувшись всем бараком, и с надеждой и записками, запихнули в кроличью нору, поддав ногой сзади.
... Освенцим. Концлагерь Биркенау. 1944-й год.
Со стороны леса отделилась круглая тень. Полосатики стали вглядываться - не массовая ли галлюцинация это.
К забору из колючей проволоки подошёл улыбающийся человечек с сальными губами и таким же взглядом. Вблизи его улыбка оказалась похожа на улыбку рыбы мурены. Человечек постоял немного и вдруг стал пританцовывать без музыки и даже без звука. Он крутил задом, распахивал фалды сюртука, неприлично нагибался, оголял отвислый зад, спустив штаны. По-клоунски показывал язык, дразнился и обезьянничал, надувал и без того свои толстые щёки, смешно ходил в раскоряку, сам себе аплодировал, как уличный мим, широко открывая свои узкие глазки и после исполнял издевательские поклоны самому себе. В общем, всячески манкировал и глумился.
Потом он открыл небольшую холщовую сумку через плечо, достал оттуда краковскую колбасу, белый хлеб, какие-то старые куски шашлыка, все в крошках табака и мелкого карманного мусора. И всё это он начал нарочито жадно есть, торопливо пихая в свой пошлый клоунский рот, давясь и сплёвывая непрожёванные куски на землю. При этом он семенил своими ножками и дрыгал коленками, как будто танцевал на месте.
"Полосатики" с нескрываемым удивлением и недоумением молча смотрели на это адское представление по другую сторону колючей проволоки. Всех охватил ступор от неожиданности и мерзости происходящего. Хотя удивить или напугать их было уже трудно. Они просто не понимали этот дикий перформанс.
Вдруг луч яркого прожектора с вышки осветил этого странного человечка и последовал грубый окрик.
В свете прожектора заключённые увидели маленькие чёрные глазки, как у крысы. Они блеснули ненавистью. Жестокая обида застыла в них невыразимой болью и страданий затравленного существа. Окоченевшая улыбка стала похожа на оскал.
И тут "полосатики" узнали в человечке того самого Задохлика, которого они несколько лет назад впихнули в кроличью нору. И всех разом охватило одно на всех чувство, липкое и неприятное, как смола - тоска, стыд и безнадёга. Все поняли, что концлагерь изменил их навсегда. Они никогда не будут прежними. Концлагерь жив и будет жить даже за пределами колючей проволоки.
Существо по ту сторону колючки взвизгнуло, схватило лапой с земли не прожёванную колбасу, вжало голову в туловище и, упав на четвереньки, мелкими прыжками ретировалось в лес, скрывшись в кустах. Маленький мальчик по прозвищу Нагляш, за его вызывающе смешной вид, неуместный в сумраке барака, и который дружил с тем задохликом, подошёл к забору и протянул было руку, чтобы подобрать крошки хлеба, но старшие товарищи не дали этого сделать и молча увели его в барак.
В ту ночь в бараке умерло больше половины.
Не от голода или пыток. Они уже просто не хотели жить.
