Вечный Торчинов
Вот и прошли шестые Торчиновские чтения. В этом году мы решили выделить одну главную тему и подстроить под нее доклады. Заявки присылались вместе с докладами, так что была возможность отобрать участников не по названию тем, а по уровню текстов. Доклады разместили на дисках, которые при открытии конференции были вручены всем участникам. Это послужило ко благу в работе секций: каждый руководитель мог заранее прочесть все выступления и подготовиться к дискуссии. Эксперимент удался, уровень очевидно подрос и дорос до полноценной международной конференции. Думаю, что Торчиновские чтения уже служат манифестацией нового направления. Люди начинают привыкать к тому, что если ты занимаешься религией, философией, психологией,аксиологией, эстетикой Востока, рецепцией восточной культуры на Западе и в России - тебе на Торчиновские. И, конечно, толстые тома сборников очень поощряют докладчиков. Доклады делаются не впустую, возникают интересные дополнения, исправления коллег, провинциалы получают консультации от столичных и западных ученых. В результате, глядишь, через год выходит полноценная статья. Чтения стали научной лабораторией, это очень ценно.Разумеется, на каждой конференции обращаешься к памяти того, чьим именем она названа...
... Евгений Алексеевич Торчинов был странный человек. Он занимался тем, что не было им самим. Большинство работ написал по даосизму, хотя считал себя буддистом. Более всего интересовался практиками достижения долголетия и бессмертия в даосской алхимии, но при этом был больным человеком и даже гимнастикой не занимался. Был искушенным знатоком в области даосской эротологии, но в приумножении собственного рода не преуспел, ограничившись одним сыном. Его эрудиция поражала воображение: Торчинов знал не только всю философию от Фалеса до Хайдеггера, но и все мистические трактаты от гностиков, Каббалы и Зогара до немецкой теософии. При этом, казалось бы, не должен был любить материалистов, однако весьма чтил Карла Маркса, на которого был внешне очень похож. Его страсть к жизни тоже была вне конкуренции: Торчинов исколесил весь мир от Австралии до Канады, был на Тибете, в Непале, множество раз на Тайване и в Китае, хорошо знал буддийскую Сибирь и Калмыкию. Он был знатоком восточных кухонь, хорошо готовил, любил носить изысканные восточные одеяния и гадать по Книге Перемен. В отличие от множества профессоров, Торчинов добивался своего только благодаря невероятному человеческому обаянию. И требовал не кафедру для себя, а кафедру для нового направления в нашем востоковедении. На ученых советах он обычно спал. Исключение составляли те советы, когда нужно было пробивать открытие очередного отделения на кафедре. Тут он был стоек и неукротим, но всегда с улыбкой, безо всякого натиска и с запасом логических аргументов в пользу расширения кафедры и преподавательского состава. Отказывать Торчинову люди не умели. Он пользовался любовью и на радио, и на телевидении, его ценили коллеги за границей, в последние годы он даже преподавал в одном из канадских университетов.
И умер он странно, по формуле "Увидеть Париж и умереть". Приехал из Парижа - и его не стало. И даже могилы у него нет.
Что же осталось? Остались две прекрасные научные работы - "Даосизм" и "Введение в буддологию", по которым будут входить в науку многие поколения китаеведов и буддологов. Остались популярные книги "Даосизм", "Даосские практики", "Буддизм Махаяны". Остались переводы даосских алхимических трактатов. Осталась весьма общая, неровная и спорная книга "Религии мира", в которой автор отдал дань трансперсональной моде. Осталась кафедра, на которой его всегда будут чтить. Но осталось и нечто более важное.
Чего хотел Торчинов, когда основывал кафедру в 1998 году? Он хотел продолжения буддологической школы Щербатского.
А что получилось? Получилось большое научное направление, работающее в двух встречных аспектах: исследования в области духовной культуры и социальной психологии народов Востока и исследования ориентализмов в невосточных частях мира. Направление объединило не только востоковедов разных специальностей, но и русистов-филологов, русистов-историков, западников-филологов и историков, этнографов, религиоведов, психологов и социологов. То есть, получилось значительно больше того, чего при начале кафедры хотел Торчинов. Так Торчинов стал больше самого себя. Он стал символом и знаменем новых достижений в нашей гуманитарной науке.
Несколько дней назад я ехал в метро. Смотрю - какая-то девушка увлеченно читает толстую книгу. Подойдя ближе, увидел: "Введение в буддологию". Если твое научное сочинение читают в метро младшекурсницы - значит, жизнь прожита не зря и впереди у тебя как минимум бессмертие. Самое настоящее и без даосских практик.
http://subscribe.ru/archive/science.humanity.religstudies/200307/30141423.html