Сказка на ночь. Райские яблочки.
Очередь в магазине "Райские яблочки и Чо", состоящая из двух старух и одного крупного, мускулистого мужчины с бородой в самом расцвете сил, так сказать - возраст Христа, тихо шушукалась. Ну как шушукалась - старухи громким шепотом, слышным даже в подсобке, где резались в карты черти-грузчики, обсуждали между собой стоявшего за ними мужчину.
- Ооон?... Да ладно тебе, Ева, с глузду съехала штоле!...
- Дааа... Ильинишна, я тебе говорю - Сам! С проверкой пришел!
- А что в очереди тогда стоит?
- А что бы неожиданно!...
Мужчина громко зевнул, откинул назад длинные, красивые, вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы и постучал по прилавку костяшками пальцев с мозолями, набитыми явно о спортивную грушу.
- Ну что стучите, что? - Вслед за грубым голосом за прилавком материализовалась крупная женщина в халате, подпоясанным кожаным ремнём, к которому был пристёгнут длинный меч. На голове крупной женщины красовался явно маленький для её головы рогатый шлем, за спиной висел большой и круглый щит. Картину дополняли две толстые косы, струящиеся из-под шлема на могучие плечи. Женщина-Обеликс.
- Брунгильдушка - в унисон запели старухи умильными голосами - Это не мы, это он...
Мутные глаза ябедниц изо всей силы косили в сторону бородатого мужчины, показывая Брунгильде истинного виновника её недовольства. Тот с невозмутимым видом разглядывал пустые полки за плечом продавщицы.
- Брунгильдушка, а мы за паёчком, отвесь пожалуйста яблочек... Ну и что полагается, будь ласка...
Брунгильда громко фыркнула, вложив в это действие весь запас недовольства назойливыми клиентами. Старухи чуть-чуть успели схватить цепкими лапками свои головные накидки, которые чуть не унесло и еле удержались на ногах, суетливой неряшливой кучкой ткнувшись в стоявшего сзади, как скала, мужчину. Мужчина скорчил едва видимую гримасу и скрестил руки на могучей груди.
Пошарив под прилавком, женщина-Обеликс достала и грохнула на него толстенную амбарную книгу, закрытую на здоровенный замок. Пыль заволокла помещение. В пыльной мгле старухи начали беспрестанно чихать и кашлять. Брунгильда же и мужчина сверлили друг друга взглядами, пробивашиеся сквозь завесу пыли как молнии сквозь тучи. Запахло озоном и кто-то из старух, а может обе сразу, испортили воздух. Брунгильда еще раз фыркнула, чему позавидовал бы и породистый ахалкетинец и разогнала пыль, а заодно и испорченный воздух. В магазине посветлело и стало лучше видно старух, жадно хватавших ртом струю свежести. Мужчина щелчком стряхнул с плеча последнюю пылинку и опять скрестил руки на груди.
Открыв книгу, продавщица начала водить пальцами по строкам, щурясь и шевеля губами как человек, которому нечасто приходится этим заниматься. Старухи терпеливо переминались с ноги на ногу. Мужчина монументом стоял позади них. Дверь подсобки скрипнула, оттуда высунулось полголовы чёрта - чёрное мохнатое рыло с пятаком, козлиная борода, маленький красный глаз и небольшой рог, как у молодого горного козла. Другие полголовы, оставшиеся за дверью, видимо содержали такой же набор элементов. Брунгильда, тихо рыкнув, не глядя, ткнула назад пяткой в дверь. Дверь с неумолимостью кузнечного пресса впечаталась в косяк, попутно отбросив назад чёртовы полголовы и отломив кусок рога. Судя по приглушенному вою из-за двери,чёрту пришлось несладко.
- Так. Ты! - палец-сарделька ткнул в старуху-Еву - Сюда иди!
Ева засеменила, угодливо хихикая и передергивая, как от озноба, плечами.
- Сюда смотри! Что написано?
- Так я, матушка, небесной грамоте-то не обучена... Не вмочь прочесть-то... Ты уж сама скажи, чай, не обманешь, сколько веков уж отовариваемся у тебя...
- Вот именно - сколько веков! А выучиться не удосужилась! Яблок тебе сегодня только два полагается, хватит еще лет на тридцать, а прочего, что полагается... - Брунгильда слегка замешкалась - ...Прочего тебе на Том Свете хватило. Вот здесь корябай!
Старуха взяла золотое перо и подслеповато щурясь, дрожащей рукой вывела в указанной строке "Eva Braun. Hat zwei äpfel.". Потом повернулась и засеменила к выходу. Открыв дверь и блямкнув колокольчиком, она обернулась, словно хотела что-то сказать, но лишь махнула сморщенной лапкой и исчезла в ослепительном сиянии.
- Ты! Сюда!
Вторая старуха попыталась придать себе важный вид и расправить плечи, но наступила на полы своего бывшим когда-то белым пальто и чуть не упала. Мужчина сделал еле заметное, даже не движение, но обозначение движения, что бы поддержать старуху, но наткнувшись на внимательный взгляд Брунгильды, снова застыл гордым изваянием. Старуха тем временем приблизилась к прилавку и застыла, внимательно вглядываясь в книгу. Брунгильда сурово посмотрела на неё и небрежно спросила - Кто ты у нас, напомни?
По старухе было видно, что вопрос уязвил её до глубины... ну пусть будет - пальто. Но не решившись на пререкания, она протянула руку, повела пальцем по строкам и остановилась - Вот!
- Таааак... Аха... Яблок - одно на сто лет, прочего, что полагается... Аха... Астарооооот! - громкий рёв Брунгильды заставил вздрогнуть старуху и открыться дверь подсобки настежь. Оттуда настороженно выглянул чёрт с обломанным рогом, размазывающий по пятаку и шерсти морды кровь.
- Астарот, забирай - продавщица небрежно кивнула в сторону старухи - Как обычно, триста лет, потом обратно. И яблоко не вздумай отобрать, рога пообломаю.
Астарот кивнул и выжидающе посмотрел на старуху, которая медленно, стараясь оттянуть время, выводила в строке "Валерия Ильинична Новодворская. Получила одно яблоко; всего прочего, что полагается - триста лет". Потом вздохнула и, опустив голову, пошаркала за прилавок, к двери подсобки. Брунгильда с неожиданной легкой грустинкой в голосе сказала - И это... Ильинишна... не надо больше подбивать чертей вызывать Люцифера. В другорядь легко не отделаешься, вечность припаяют только так, это тебе не Тот Свет, здесь жалеть не станут.
Старуха не оглядываясь, медленно покивала головой и, схваченная Астаротом за воротник бывшего некогда белым пальто, стремительно исчезла в подсобке. Дверь, скрипя, медленно и неотвратимо захлопнулась с гулким, замогильным стуком. Так же медленно и неотвратимо, как оружейная башня, голова Брунгильды повернулась в сторону мужчины и её взгляд, как пылающий маяк, скрестился со взглядом мускулистого бородача, скрестившего руки на груди. Глазное противостояние длилось недолго. Мужчина подошел ближе и хлопнув ладонями по прилавку, опёрся на него руками, нависнув грозной горой над амбарной книгой. Женщина перевела взгляд на его ладони, увидела страшные, грубые круглые шрамы и застыла. Вечер переставал быть томным...
- Ооон?... Да ладно тебе, Ева, с глузду съехала штоле!...
- Дааа... Ильинишна, я тебе говорю - Сам! С проверкой пришел!
- А что в очереди тогда стоит?
- А что бы неожиданно!...
Мужчина громко зевнул, откинул назад длинные, красивые, вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы и постучал по прилавку костяшками пальцев с мозолями, набитыми явно о спортивную грушу.
- Ну что стучите, что? - Вслед за грубым голосом за прилавком материализовалась крупная женщина в халате, подпоясанным кожаным ремнём, к которому был пристёгнут длинный меч. На голове крупной женщины красовался явно маленький для её головы рогатый шлем, за спиной висел большой и круглый щит. Картину дополняли две толстые косы, струящиеся из-под шлема на могучие плечи. Женщина-Обеликс.
- Брунгильдушка - в унисон запели старухи умильными голосами - Это не мы, это он...
Мутные глаза ябедниц изо всей силы косили в сторону бородатого мужчины, показывая Брунгильде истинного виновника её недовольства. Тот с невозмутимым видом разглядывал пустые полки за плечом продавщицы.
- Брунгильдушка, а мы за паёчком, отвесь пожалуйста яблочек... Ну и что полагается, будь ласка...
Брунгильда громко фыркнула, вложив в это действие весь запас недовольства назойливыми клиентами. Старухи чуть-чуть успели схватить цепкими лапками свои головные накидки, которые чуть не унесло и еле удержались на ногах, суетливой неряшливой кучкой ткнувшись в стоявшего сзади, как скала, мужчину. Мужчина скорчил едва видимую гримасу и скрестил руки на могучей груди.
Пошарив под прилавком, женщина-Обеликс достала и грохнула на него толстенную амбарную книгу, закрытую на здоровенный замок. Пыль заволокла помещение. В пыльной мгле старухи начали беспрестанно чихать и кашлять. Брунгильда же и мужчина сверлили друг друга взглядами, пробивашиеся сквозь завесу пыли как молнии сквозь тучи. Запахло озоном и кто-то из старух, а может обе сразу, испортили воздух. Брунгильда еще раз фыркнула, чему позавидовал бы и породистый ахалкетинец и разогнала пыль, а заодно и испорченный воздух. В магазине посветлело и стало лучше видно старух, жадно хватавших ртом струю свежести. Мужчина щелчком стряхнул с плеча последнюю пылинку и опять скрестил руки на груди.
Открыв книгу, продавщица начала водить пальцами по строкам, щурясь и шевеля губами как человек, которому нечасто приходится этим заниматься. Старухи терпеливо переминались с ноги на ногу. Мужчина монументом стоял позади них. Дверь подсобки скрипнула, оттуда высунулось полголовы чёрта - чёрное мохнатое рыло с пятаком, козлиная борода, маленький красный глаз и небольшой рог, как у молодого горного козла. Другие полголовы, оставшиеся за дверью, видимо содержали такой же набор элементов. Брунгильда, тихо рыкнув, не глядя, ткнула назад пяткой в дверь. Дверь с неумолимостью кузнечного пресса впечаталась в косяк, попутно отбросив назад чёртовы полголовы и отломив кусок рога. Судя по приглушенному вою из-за двери,чёрту пришлось несладко.
- Так. Ты! - палец-сарделька ткнул в старуху-Еву - Сюда иди!
Ева засеменила, угодливо хихикая и передергивая, как от озноба, плечами.
- Сюда смотри! Что написано?
- Так я, матушка, небесной грамоте-то не обучена... Не вмочь прочесть-то... Ты уж сама скажи, чай, не обманешь, сколько веков уж отовариваемся у тебя...
- Вот именно - сколько веков! А выучиться не удосужилась! Яблок тебе сегодня только два полагается, хватит еще лет на тридцать, а прочего, что полагается... - Брунгильда слегка замешкалась - ...Прочего тебе на Том Свете хватило. Вот здесь корябай!
Старуха взяла золотое перо и подслеповато щурясь, дрожащей рукой вывела в указанной строке "Eva Braun. Hat zwei äpfel.". Потом повернулась и засеменила к выходу. Открыв дверь и блямкнув колокольчиком, она обернулась, словно хотела что-то сказать, но лишь махнула сморщенной лапкой и исчезла в ослепительном сиянии.
- Ты! Сюда!
Вторая старуха попыталась придать себе важный вид и расправить плечи, но наступила на полы своего бывшим когда-то белым пальто и чуть не упала. Мужчина сделал еле заметное, даже не движение, но обозначение движения, что бы поддержать старуху, но наткнувшись на внимательный взгляд Брунгильды, снова застыл гордым изваянием. Старуха тем временем приблизилась к прилавку и застыла, внимательно вглядываясь в книгу. Брунгильда сурово посмотрела на неё и небрежно спросила - Кто ты у нас, напомни?
По старухе было видно, что вопрос уязвил её до глубины... ну пусть будет - пальто. Но не решившись на пререкания, она протянула руку, повела пальцем по строкам и остановилась - Вот!
- Таааак... Аха... Яблок - одно на сто лет, прочего, что полагается... Аха... Астарооооот! - громкий рёв Брунгильды заставил вздрогнуть старуху и открыться дверь подсобки настежь. Оттуда настороженно выглянул чёрт с обломанным рогом, размазывающий по пятаку и шерсти морды кровь.
- Астарот, забирай - продавщица небрежно кивнула в сторону старухи - Как обычно, триста лет, потом обратно. И яблоко не вздумай отобрать, рога пообломаю.
Астарот кивнул и выжидающе посмотрел на старуху, которая медленно, стараясь оттянуть время, выводила в строке "Валерия Ильинична Новодворская. Получила одно яблоко; всего прочего, что полагается - триста лет". Потом вздохнула и, опустив голову, пошаркала за прилавок, к двери подсобки. Брунгильда с неожиданной легкой грустинкой в голосе сказала - И это... Ильинишна... не надо больше подбивать чертей вызывать Люцифера. В другорядь легко не отделаешься, вечность припаяют только так, это тебе не Тот Свет, здесь жалеть не станут.
Старуха не оглядываясь, медленно покивала головой и, схваченная Астаротом за воротник бывшего некогда белым пальто, стремительно исчезла в подсобке. Дверь, скрипя, медленно и неотвратимо захлопнулась с гулким, замогильным стуком. Так же медленно и неотвратимо, как оружейная башня, голова Брунгильды повернулась в сторону мужчины и её взгляд, как пылающий маяк, скрестился со взглядом мускулистого бородача, скрестившего руки на груди. Глазное противостояние длилось недолго. Мужчина подошел ближе и хлопнув ладонями по прилавку, опёрся на него руками, нависнув грозной горой над амбарной книгой. Женщина перевела взгляд на его ладони, увидела страшные, грубые круглые шрамы и застыла. Вечер переставал быть томным...