В СССР люди гибли за банку майонеза
Нарочно не придумаешь: в СССР люди гибли за банку майонеза
Короткие фрагменты из дневника советского литератора Игоря Дедкова как нельзя лучше характеризует убогий и страшный советский быт.
Отрывки из воспоминаний замечательного советского литературного критика и публициста, автора многих книг и статей Игоря Дедкова (1934-1994). Вернее, даже не воспоминаний, а дневника, который он вёл более 40 лет с 1953 по 1993 годы.
Он родился в Смоленске, а уехал учиться в Москву - на журфак, и там стал одним из студенческих лидеров и бойцом за справедливость, ратующим за исправление «неправильного» сталинского социализма. За что и поплатился в 1956 году, хотя уже и началась хрущевская «оттепель». Партбюро факультета обвинило организаторов собрания во главе с Дедковым «в мелкобуржуазной распущенности, нигилизме, анархизме, авангардизме, бланкизме и троцкизме».
В результате вместо аспирантуры, Дедков после защиты диплома был сослан в древнюю Кострому в одну из тамошних газет. С этим городом он сроднится и останется в нём на долгих тридцать лет, отказываясь, даже уже будучи известнейшим критиком, переезжать в Москву. В дневнике Дедкова с записями личного, исповедального характера чередуются чисто бытовые. Он скрупулёзно фиксировал убогий провинциальный советский быт, некоторые проявления которого были поистине чудовищными.
Вот, как например, эти:
«В минувшую среду <...> в полдень мы с Никитой пошли гулять. День был тёплый, солнечный, таяло, текло, капало, брызгало, сверкало. Мы решили спуститься к Волге и около кинотеатра “Орлёнок” свернули на улицу Чайковского. На противоположной стороне улицы у магазина стояла очередь; у меня еще мелькнула обычная мысль: за чем? - но Никита о чём-то спросил, я повернулся к нему, и тут раздался этот шум обвала, крик, я оглянулся и увидел, что очередь сокрушена и разбросана по тротуару оползнем снега и льда с крыши этого трёхэтажного дома.
Можно сказать, что все случилось у нас на глазах. Суматоха, толпа, бегущие к телефонам-автоматам люди... Я оставил Никиту стоять на месте, сам пошел туда. Кто мог встать, тот встал. Трое женщин лежали неподвижно, двое сидели, их поддерживали. Валялись глыбы льда. Потом одна за другой стали подъезжать машины “скорой помощи”. На сегодняшний день итог таков: две женщины умерли (одна была из Галича, приехала в командировку), ещё трое- в тяжёлом состоянии. На следующий день состоялся городской актив, по всему городу принялись чистить крыши, опутали тротуары красными флажками...
А очередь была за майонезом. Ещё женщины лежали и сидели на земле, ещё ужас был на лицах сгрудившейся вокруг толпы, а очередь за майонезом уже снова стояла, на всякий случай прижимаясь к стене дома, и зрелище случившегося несчастья её не распугивало. Эти женщины в очереди уже успели привыкнуть к тем неподвижно лежащим в странных и даже безобразных позах, в мёртвом безразличии ко всем земным приличиям... Не расходились, стояли... Как они ели потом этот майонез?..
29.12.76
Пенсионерам дают к Новому году талоны на мясо в домоуправлениях (1 кг на пенсионера). Впрочем, не талоны, а "приглашения". Получаешь "приглашение" и идёшь в магазин. Сегодня "Северная правда" отправила своих представителей в магазин, чтобы получить мясо (по 1 кг на работника). Именно так дают мясо трудовым коллективам. В магазине же сказали: берите тушу и рубите сами. Редакционные женщины возмутились и ушли. После телефонных переговоров с начальством мясо обещали завтра: и разрубленное, и высшего сорта. Сегодня жена Камазакова, член областного суда, целый день сама рубила мясо. Этому коллективу мясо выдали тушей. Рубили, взвешивали, торговали.
25.10.77.
В эти дни повсюду по конторам собирают по 7-8 рублей (на колбасу и за курицу), чтобы можно было отметить 60-летие родного государства. Сам видел, как в отделе комплектования областной библиотеки среди стоп новых книг на полу лежали грудами куры и стоял густой запах. Все ходили и посмеивались. Такая пора: все ходят и посмеиваются.
В эти дни в магазинах нет туалетного мыла. Нет конфет. Само собой разумеется, нет мяса (на рынке в очередь - по четыре рубля за кг), нет колбасы, сала и прочего.
Виктор Б. уверял меня, что ливерная колбаса ныне переименована в "растительную" (58 и 60 копеек за килограмм). Сегодня впервые я попробовал пить кофейный напиток производства ростовского (ярославского). Состав: ячмень - 75 процентов, овёс - 15 процентов, рожь - 10 процентов. Пить можно, но действия никакого. Пахнет зерном.
2.12.77
Приближение праздника чувствуется во всём: несут ёлки, в пять вечера на улице выстраивается очередь за маслом, по конторам (служащим) продают мясо по килограмму, низшей категории. Значение пролетариата как авангарда сказывается в том, что рабочим выдают тот же килограмм, но двухрублёвый.
12.10.78
Сливочного масла нет.
В эти дни заканчиваются работы в колхозах и совхозах, в которых участвовали тысячи горожан. Никто и не думает этих людей просить. Звонок из райисполкома ("примите телефонограмму") обязывает: такого-то числа поставить в такое-то хозяйство столько-то человек. Эта власть давно разучилась уважать своих граждан, она - бесцеремонна. Всякое непослушание, принимающее - даже невольно - политическую окраску, расценивается как худшая из разновидностей непослушания и нарушения порядков. И пьянство, и хулиганство, и прочее понимаются и воспринимаются (и наказываются также) много спокойнее и легче, чем инакомыслие.
8.12.78
Москва в эти декабрьские дни наводнена приезжим народом. За мясом и колбасой огромные очереди. Даже выехать из Москвы трудно. Никогда не видел зимнюю Москву такой. Достали и до Москвы продовольственные нехватки. Самарская (из "Молодой гвардии") нимало не смущаясь сказала мне, что на одной из новых станций метро есть изображения городских гербов из т.н. Золотого кольца и что теперь москвичи говорят: это города, которые у нас кормятся. Принято решение раскрепить московских писателей по магазинам. Ради этого решено устроить приём в честь пятидесяти директоров гастрономов, и на правлении Литфонда обсуждали вопрос о выделении денег для преподнесения директорам книжных подарков.
Герой Соцтруда Буракова. Приехала она на областную партконференцию. Сначала рассказывала, как два вохомских председателя ездили в Голландию и как им там понравились условия сельской жизни.
Настроение у этой женщины было не очень весёлое. Молока сырзаводу не хватает. Коровы стоят голодные. "Съездишь на ферму, потом полночи не спишь, всё эти коровы в глазах стоят". Они уже не способны принести приплод, настолько обессилены. Осенью вручную было выкошено около пяти тысяч га пшеницы, ячменя, овса, из тех, что не взяли комбайнами. Выкосили, сложили в копешки, и всё ушло под снег.
Люди пьянствуют; видела она и спящих пьяных доярок, свалившихся прямо на ферме. "Наверное, мы долго не проживём", - сказала она, и я даже не сразу понял, о чем это она. Оказалось: о войне.
С горечью рассказывала, как ездила в Одессу в связи с экспортом сыра на Кубу. Её поразило обилие и высокое качество товаров, отправляемых на Кубу, - масла, консервов, сыра и т. д. - и почему своим ничего не остаётся.
О нынешней ситуации в хозяйстве. Такие есть данные: в этом году уже пало крупного рогатого скота: 9886 - в совхозах, 6900 - в колхозах области. Теперь понятнее, почему директор сырзавода, вернувшись с ферм, долго не может заснуть. Она вспоминает, как дрались коровы из-за корма, и как сильные теснили слабых, и какой стоял рёв.
В обкомовском буфете клюква стоит три рубля килограмм. Это дороже заморских фруктов.
21.5.80
Пучок редиски (пять штучек) стоит на базаре 50 копеек. Яблоки (там же) - четыре рубля. Шофёр из красносельской редакции возмущался по дороге этими ценами. Он хотел купить в Костроме селёдку, но не нашёл. Вёз в Красное (36 км от Костромы) спички, потому что со спичками перебои. Говорит, что масла и сыра в Красном нет, молоко бывает, но лучше всего снабжают водкой. У нас, в городе, опять нет масла, нет муки, крахмала, всё реже удается купить кефир, творога нет.
2.11.80
Из Демидкова перевезли в середине октября два мешка картошки; стало как-то полегче, какое-то время не придётся рыскать в поисках картошки: на базаре есть, да нужно приходить вовремя , а в магазинах - небывалое дело - нет. Когда приезжал Стасик, хотел купить коньяка, но не смог: нигде не было, да и водки не было; мрачные люди стояли у винных отделов, ждали привоза, а услышав, что где-то какое-то дешёвое винишко есть, подхватывались и устремлялись в указанном направлении. Было во всём этом что-то унизительное.
10.2.81
В зале горкома партии проходила встреча интеллигенции творческой с руководителями города.
Тома подала там вопрос о молоке. До каких пор, спросила она, в нашем городе будет продаваться молоко только пониженной жирности (1,4%)? Ответ был таков: молоко будет таким и впредь. В стране сделано исключение (жирность: 3,6%) для Москвы, Ленинграда, Киева и ещё нескольких городов. Разумеется, никто этому не удивился. Нас уже приучили к существованию привилегированных городов, пространств, слоёв и групп населения. Почему московские дети должны жить в лучших условиях, чем большинство их сверстников? Этот вопрос не возникает.
Теперь всё перевернулось: со всех маленьких станций, со всей России едут в большие города, но, не найдя и там колбасы, мяса, творога, а то и масла, устремляются в Москву.
2.1.82
В Москве - всюду толпы, очереди, кипение. Была последняя неделя декабря, и русская провинция брала своё. У одного из магазинов увидел толпу, перед толпой стоял грузовик, и какой-то мужчина с грузовика что-то кричал толпе, энергично потрясая руками.
"Революция", - подумал я, но подошел поближе. Мужчина выкрикивал цифры по порядку: триста шестьдесят четыре, триста шестьдесят пять и т. д. Магазин назывался "Ковры". Если бы эту сцену снять кинокамерой и скрыть магазинную принадлежность здания, то всё это можно озвучить как уличный митинг. Столько страсти и благородного энтузиазма в том мужчине на грузовике!»(из нета)
https://www.facebook.com/olga.karhuganova/posts/pfbid032ef4wYnutFHESsPTALmpm72RaaGDj36g6w5LwMG5uv3ey3Z1wvHu8DbTdb4yfFLjl