Умер Дандамаев
Оригинал взят у banshur69 в Умер Дандамаев
Сегодня, не дожив нескольких дней до 89-летия, скончался Мухаммад Абдулкадырович Дандамаев. По роду занятий он был иранист и ассириолог, по званиям - член-корреспондент РАН и главный научный сотрудник Института восточных рукописей.
Дандамаев прожил исключительно трудную жизнь. Я бы сказал, что его существование в петербургской науке было сопряжено со множеством проблем. Во-первых, он происходил из дальнего аула в Дагестане и всю жизнь говорил по-русски с сильным акцентом, доклады давались ему с трудом, а читать лекции он даже не рисковал. Его русскоязычные статьи написаны очень ясным и простым языком, в них нет стилистических блесток и ассоциаций. И это, конечно, связано с неуверенностью в русском. Когда же пришла пора писать по-английски, то статьи он всегда давал на вычитку, а его монографии переводили другие люди. И вот, имея барьер даже в области русского языка, который не был для него родным, Дандамаев с невероятной скоростью выучивает языки древнего мира. Можно только догадываться, каких усилий ему это стоило и какова была степень его упорства в освоении столь трудного материала. Во-вторых, в острой конфликтной ситуации 1960-х Дандамаеву удалось невероятное - пройти по канату между своим учителем Струве и молодым оппонентом Струве И.М.Дьяконовым. В результате нейтралитета статус Дандамаева остался непоколебленным и даже возрос. Дандамаев занял сильную позицию в парторганизации Института востоковедения и всю жизнь оставался ортодоксальным коммунистом, не понимая, что такая позиция в 70-е и тем более 80-е годы делает его фигуру комичной. Статьи типа дандамаевской передовицы в ВДИ "Историки древнего Востока к XXVI съезду КПСС" в 1981 г. давно уже никто не писал. И уже в горбачевское время следствием таких взглядов было ослабление авторитета ученого в глазах молодых коллег. Однако с Дандамаевым такого не произошло: несмотря на его старомодную верность большевизму, он не перешел в своих научных исследованиях на идеологические позиции. Даже теория Струве о рабовладельческой формации на древнем Востоке пошла ему на пользу. Можно сказать, что если кто-то и извлек из этой теории максимальный позитивный смысл, то это был именно Дандамаев, занявшийся изучением рабства в Вавилонии и пришедший к иным, совершенно внеструвистским выводам относительно этого социального феномена.
В-третьих, Дандамаев не оставил прямых учеников, поскольку ни одного своего аспиранта он не довел до защиты, а студентам не преподавал. И это также осложняло его существование в петербургской научной среде.
Несмотря на все указанные и многие еще неуказанные сложности своей жизни, Дандамаев стал уникальным специалистом, о вкладе которого нужно сказать несколько слов. Первое и главное заключается в том, что труды Дандамаева всегда находились на границе нескольких научных специальностей (в этом их можно сравнить с трудами Н.В.Пигулевской в медиевистике). Дандамаев не был в строгом смысле слова ни иранистом (знал только древнеперсидский), ни ассириологом (знал только аккадский). Но он был историком Ойкумены в VII-V вв. до н.э., охватывая весь комплекс и античных, и древневосточных источников. За пределы этой огромной области он никогда не выходил. Например, эллинизмом или, напротив, ранней древностью он не занимался. Но все, что было написано за три века по вопросам политической и хозяйственной деятельности Ойкумены, было им изучено. Сюда входили и архивы поздней Ассирии, и документы Нововавилонского царства, и надписи на рельефах Персидской империи.
Во-вторых, вслед за А. Лео Оппенхеймом Дандамаев стал создателем новой научной специализации - изучения частных архивов Нововавилонского времени. Он был именно вторым в этом деле, что в масштабе мировой науки весьма почетно, но вместе с тем и ответственно: первые и вторые чаще ошибаются. Стать вторым ему помогла уникальная способность быстро распознавать клинописные знаки и бегло читать автографии табличек. Дандамаев работал как счетно-вычислительная машина. Его ум отличался невероятной быстротой точного распознавания символов. Поэтому он мог то, что не давалось десяткам других: читать неизданные в траслитерации хозяйственные тексты целыми томами за очень короткий срок, а затем быстро делать на основе своих прочтений картотеку. Именно таков метод "Рабства в Вавилонии" и "Вавилонских писцов". Это книги-картотеки, причем максимально полные для своей эпохи.
В-третьих, Дандамаев не просто расписывал материал по карточкам. Он получил новую картину древневосточного общества. Оказывается, в VII-V вв. до н.э. в Месопотамии существовало понятие гражданского общества, рабы были богаче хозяев и опекали их после освобождения, образовывались самоуправляющиеся национальные кварталы, развивались банки и торговые дома, процветала вычислительная астрономия и геометрия. После Дандамаева нельзя судить об этом времени с позиций исследователей старовавилонского права или шумерских царских хозяйств. Он открыл даже не новую картину общества, а целый новый мир, который оказался встроенным в общую картину развития ближневосточно-греческой цивилизации. Отсюда понятно, что учениками Дандамаева потенциально оказываются все, кто занимается этой эпохой и этими странами.
Мухаммад Абдулкадырович был очень скромным человеком. Он награжден Государственной премией СССР, принят в Академию наук, был членом иностранных академий. Но все эти лавры никак не отражались на его человеческих качествах. Он готов был защитить несправедливо обиженных и был известен как человек чести. Как все скромные люди, он не будет известен будущему в своем облике, поскольку им никогда не интересовалось телевидение, и даже современные средства видеозаписи обошли его стороной. Но его книги ждет долгая и счастливая судьба. Они будут нужны всем, кто хочет разобраться в истории того человечества, которое породило и Навуходоносора, и библейско-греческий ответ на него.
В.В.Емельянов
http://www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=5564&Itemid=48
Сегодня, не дожив нескольких дней до 89-летия, скончался Мухаммад Абдулкадырович Дандамаев. По роду занятий он был иранист и ассириолог, по званиям - член-корреспондент РАН и главный научный сотрудник Института восточных рукописей.
Дандамаев прожил исключительно трудную жизнь. Я бы сказал, что его существование в петербургской науке было сопряжено со множеством проблем. Во-первых, он происходил из дальнего аула в Дагестане и всю жизнь говорил по-русски с сильным акцентом, доклады давались ему с трудом, а читать лекции он даже не рисковал. Его русскоязычные статьи написаны очень ясным и простым языком, в них нет стилистических блесток и ассоциаций. И это, конечно, связано с неуверенностью в русском. Когда же пришла пора писать по-английски, то статьи он всегда давал на вычитку, а его монографии переводили другие люди. И вот, имея барьер даже в области русского языка, который не был для него родным, Дандамаев с невероятной скоростью выучивает языки древнего мира. Можно только догадываться, каких усилий ему это стоило и какова была степень его упорства в освоении столь трудного материала. Во-вторых, в острой конфликтной ситуации 1960-х Дандамаеву удалось невероятное - пройти по канату между своим учителем Струве и молодым оппонентом Струве И.М.Дьяконовым. В результате нейтралитета статус Дандамаева остался непоколебленным и даже возрос. Дандамаев занял сильную позицию в парторганизации Института востоковедения и всю жизнь оставался ортодоксальным коммунистом, не понимая, что такая позиция в 70-е и тем более 80-е годы делает его фигуру комичной. Статьи типа дандамаевской передовицы в ВДИ "Историки древнего Востока к XXVI съезду КПСС" в 1981 г. давно уже никто не писал. И уже в горбачевское время следствием таких взглядов было ослабление авторитета ученого в глазах молодых коллег. Однако с Дандамаевым такого не произошло: несмотря на его старомодную верность большевизму, он не перешел в своих научных исследованиях на идеологические позиции. Даже теория Струве о рабовладельческой формации на древнем Востоке пошла ему на пользу. Можно сказать, что если кто-то и извлек из этой теории максимальный позитивный смысл, то это был именно Дандамаев, занявшийся изучением рабства в Вавилонии и пришедший к иным, совершенно внеструвистским выводам относительно этого социального феномена.
В-третьих, Дандамаев не оставил прямых учеников, поскольку ни одного своего аспиранта он не довел до защиты, а студентам не преподавал. И это также осложняло его существование в петербургской научной среде.
Несмотря на все указанные и многие еще неуказанные сложности своей жизни, Дандамаев стал уникальным специалистом, о вкладе которого нужно сказать несколько слов. Первое и главное заключается в том, что труды Дандамаева всегда находились на границе нескольких научных специальностей (в этом их можно сравнить с трудами Н.В.Пигулевской в медиевистике). Дандамаев не был в строгом смысле слова ни иранистом (знал только древнеперсидский), ни ассириологом (знал только аккадский). Но он был историком Ойкумены в VII-V вв. до н.э., охватывая весь комплекс и античных, и древневосточных источников. За пределы этой огромной области он никогда не выходил. Например, эллинизмом или, напротив, ранней древностью он не занимался. Но все, что было написано за три века по вопросам политической и хозяйственной деятельности Ойкумены, было им изучено. Сюда входили и архивы поздней Ассирии, и документы Нововавилонского царства, и надписи на рельефах Персидской империи.
Во-вторых, вслед за А. Лео Оппенхеймом Дандамаев стал создателем новой научной специализации - изучения частных архивов Нововавилонского времени. Он был именно вторым в этом деле, что в масштабе мировой науки весьма почетно, но вместе с тем и ответственно: первые и вторые чаще ошибаются. Стать вторым ему помогла уникальная способность быстро распознавать клинописные знаки и бегло читать автографии табличек. Дандамаев работал как счетно-вычислительная машина. Его ум отличался невероятной быстротой точного распознавания символов. Поэтому он мог то, что не давалось десяткам других: читать неизданные в траслитерации хозяйственные тексты целыми томами за очень короткий срок, а затем быстро делать на основе своих прочтений картотеку. Именно таков метод "Рабства в Вавилонии" и "Вавилонских писцов". Это книги-картотеки, причем максимально полные для своей эпохи.
В-третьих, Дандамаев не просто расписывал материал по карточкам. Он получил новую картину древневосточного общества. Оказывается, в VII-V вв. до н.э. в Месопотамии существовало понятие гражданского общества, рабы были богаче хозяев и опекали их после освобождения, образовывались самоуправляющиеся национальные кварталы, развивались банки и торговые дома, процветала вычислительная астрономия и геометрия. После Дандамаева нельзя судить об этом времени с позиций исследователей старовавилонского права или шумерских царских хозяйств. Он открыл даже не новую картину общества, а целый новый мир, который оказался встроенным в общую картину развития ближневосточно-греческой цивилизации. Отсюда понятно, что учениками Дандамаева потенциально оказываются все, кто занимается этой эпохой и этими странами.
Мухаммад Абдулкадырович был очень скромным человеком. Он награжден Государственной премией СССР, принят в Академию наук, был членом иностранных академий. Но все эти лавры никак не отражались на его человеческих качествах. Он готов был защитить несправедливо обиженных и был известен как человек чести. Как все скромные люди, он не будет известен будущему в своем облике, поскольку им никогда не интересовалось телевидение, и даже современные средства видеозаписи обошли его стороной. Но его книги ждет долгая и счастливая судьба. Они будут нужны всем, кто хочет разобраться в истории того человечества, которое породило и Навуходоносора, и библейско-греческий ответ на него.
В.В.Емельянов
http://www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=5564&Itemid=48