1917
Я не очень пока понимаю, как мне выразить свои чувства словами. Даже не потому, что «ах», «ох» и «ух ты», а потому что мы разучились говорить о хороших вещах ясно. Рискнешь вот выразить восторг, а тебя уже пристально рассматривают под лупой. Ведь верно лишь то, что всем нравится разное. Да и сам термин «нравится» смотрится немного неловко на фоне окопов Первой мировой.
Просто спасибо вам Сэм Мендес, Джордж Маккэй и Роджер Дикинс. Безумие первого, талант второго и камера последнего смогли выдернуть меня из состояния явно ложного покоя. Всезнающие Наташки любят посматривать на всё свысока. Ведь до этого дня великолепный Мендес не писал сам сценариев, даже если построенных на рассказах любимого дедушки. Деталь умилительная, но у меня были свои, деды и их рассказы. Пусть уже и о Второй мировой.
Да к черту подробности, нас встречает очень бесхитростный сценарий, до неловкости узнаваемый сюжет. Чертовы британцы, кто еще кроме них может так болезненно точно совершить этот самый нелепый, почти бессмысленный тур-де-форс через линию фронта, окопы, трупы и руины чужих городов. Чертов Толкиен и его хоббиты, но нет ничего более убийственно точного, чем это сравнение. Словно Мендес, сам того не ведая, смешал в одном коктейле мотивы «Властелина колец», «Форреста Гампа» и нашего бессмертного «В бой идут одни старики».
Всё, что вы хотите знать о сюжете, уже есть в синопсисе. Он и есть краткий пересказ фильма. Двум случайным героям отдают приказ пронести другой приказ через зону войны, чтобы остановить очередную бойню. Добавим немного личного? Один из солдатиков таким образом сможет спасти родного брата. Второго играет заметно повзрослевший Маккэй. Со времен милейшего Бромли в «Гордости» этот парень успел здорово подвинуть своей игрой приглашенных звезд картины, а среди них, на минуточку, Колин Ферт, Эндрю Скотт, Марк Стронг, Ричард Мэдден, Бенедикт Камбербэтч, Эндриан Скарборо. Перечислять можно долго, как и бесконечные цепляющие детали, но не они… ведут нас за собой по картине.
Забудьте про пафос. Его тут равно на те три копейки, которые прозвучат в даже в моей закономерной фразе «оба моих деда фронтовики». Не будет тут и героизма, показной жертвенности, хоть какой-то морали. Только двое ребят, совершенно иррациональные эмоции, вспышки дружбы, доброты, храбрости, убивающего упорства. Еще мертвые животные, грязь, брустверы и молоко, забытое в погнутом ведре. Камера, как прилипшая следует за парнями, а ты за ней… я не впервые вижу этот прием, но впервые он заставляет меня следовать за чудом живым человеком по линии фронта.
А еще зараза Мендес, доведя фактически до кататонического состояния, не дает привычного катарсиса. Какой к черту катарсис, на экране еще даже не рождество 1917-го?! Война закончится не завтра, а тот, кто выжил сейчас, не обязательно вернется домой. Полумертвый победитель на негнущихся ногах болезненно точно возвращается на тот же ракурс, с которого начал свой путь. Светит солнце, над тобой поднимаются сдержанные титры.
Обнимите за меня кто-нибудь оператора, художников-постановщиков, специалистов по свету, звуку и монтажу. Я шла искать склейки, которые, как например, в Бердмене, хитро спрятаны. Шла убедиться, что кино никогда не перестанет меня удивлять.
А удивилась себе. Когда задергалась в кресле. Когда расплакалась, перепугав случайного соседа по залу. Когда поняла, что веселая компания надо мной позабыла жевать свой гребанный попкорн. «Мне больно? - удивилась я, - Это я подгоняю мысленно героя и ною «спаси хоть одного», «только не сейчас», «ты сможешь», кусаю губы, игнорирую косые взгляды и снова ненавижу войну так остро, как могла в пять?».
В этом и есть магия. Всё понятно: хороший каст, большие актеры в роли «свадебных» и не только генералов, ведущая за собой музыка, его величество камера и... боже, я не знаю почему мне так хорошо и плохо. Я слишком давно не чувствовала себя такой живой.
Просто спасибо вам Сэм Мендес, Джордж Маккэй и Роджер Дикинс. Безумие первого, талант второго и камера последнего смогли выдернуть меня из состояния явно ложного покоя. Всезнающие Наташки любят посматривать на всё свысока. Ведь до этого дня великолепный Мендес не писал сам сценариев, даже если построенных на рассказах любимого дедушки. Деталь умилительная, но у меня были свои, деды и их рассказы. Пусть уже и о Второй мировой.
Да к черту подробности, нас встречает очень бесхитростный сценарий, до неловкости узнаваемый сюжет. Чертовы британцы, кто еще кроме них может так болезненно точно совершить этот самый нелепый, почти бессмысленный тур-де-форс через линию фронта, окопы, трупы и руины чужих городов. Чертов Толкиен и его хоббиты, но нет ничего более убийственно точного, чем это сравнение. Словно Мендес, сам того не ведая, смешал в одном коктейле мотивы «Властелина колец», «Форреста Гампа» и нашего бессмертного «В бой идут одни старики».
Всё, что вы хотите знать о сюжете, уже есть в синопсисе. Он и есть краткий пересказ фильма. Двум случайным героям отдают приказ пронести другой приказ через зону войны, чтобы остановить очередную бойню. Добавим немного личного? Один из солдатиков таким образом сможет спасти родного брата. Второго играет заметно повзрослевший Маккэй. Со времен милейшего Бромли в «Гордости» этот парень успел здорово подвинуть своей игрой приглашенных звезд картины, а среди них, на минуточку, Колин Ферт, Эндрю Скотт, Марк Стронг, Ричард Мэдден, Бенедикт Камбербэтч, Эндриан Скарборо. Перечислять можно долго, как и бесконечные цепляющие детали, но не они… ведут нас за собой по картине.
Забудьте про пафос. Его тут равно на те три копейки, которые прозвучат в даже в моей закономерной фразе «оба моих деда фронтовики». Не будет тут и героизма, показной жертвенности, хоть какой-то морали. Только двое ребят, совершенно иррациональные эмоции, вспышки дружбы, доброты, храбрости, убивающего упорства. Еще мертвые животные, грязь, брустверы и молоко, забытое в погнутом ведре. Камера, как прилипшая следует за парнями, а ты за ней… я не впервые вижу этот прием, но впервые он заставляет меня следовать за чудом живым человеком по линии фронта.
А еще зараза Мендес, доведя фактически до кататонического состояния, не дает привычного катарсиса. Какой к черту катарсис, на экране еще даже не рождество 1917-го?! Война закончится не завтра, а тот, кто выжил сейчас, не обязательно вернется домой. Полумертвый победитель на негнущихся ногах болезненно точно возвращается на тот же ракурс, с которого начал свой путь. Светит солнце, над тобой поднимаются сдержанные титры.
Обнимите за меня кто-нибудь оператора, художников-постановщиков, специалистов по свету, звуку и монтажу. Я шла искать склейки, которые, как например, в Бердмене, хитро спрятаны. Шла убедиться, что кино никогда не перестанет меня удивлять.
А удивилась себе. Когда задергалась в кресле. Когда расплакалась, перепугав случайного соседа по залу. Когда поняла, что веселая компания надо мной позабыла жевать свой гребанный попкорн. «Мне больно? - удивилась я, - Это я подгоняю мысленно героя и ною «спаси хоть одного», «только не сейчас», «ты сможешь», кусаю губы, игнорирую косые взгляды и снова ненавижу войну так остро, как могла в пять?».
В этом и есть магия. Всё понятно: хороший каст, большие актеры в роли «свадебных» и не только генералов, ведущая за собой музыка, его величество камера и... боже, я не знаю почему мне так хорошо и плохо. Я слишком давно не чувствовала себя такой живой.