Нам нужно поговорить с Винсентом Ван Гогом
Сегодня нас ждут «Винсент и Доктор», десятая серия пятого сезона сериала «Доктор Кто». Премьера серии состоялась 5 июня 2010 года на канале BBC One, то есть в этом году исполнилось пять лет одной из самых нежных, экзистенциональных, трогательных серий ньюскула. Из всех величайших художников на Земле, Доктор выбрал удивительно тонкого, безыскусного человека, который прожил (на первый взгляд) совершенно «нехудожественную» жизнь. В ней не было экзотических приключений, любовных страстей, тайных покровителей, невероятных препятствий, но в тоже время именно его судьба - считалась и считается настоящим чудом. Придя в живопись зрелым человеком, он с нуля, всего за десять лет пройдет путь от «начинающего автора» до художника, перевернувшего представления о цвете и форме. Гений, омраченный безумием, ушедший так странно, таинственно и рано, ничего не представляющий о своей всемирной, посмертной славе. Именно к нему приходит смешливый, неуклюжий и такой добрый Доктор. Приходит в самый страшный год жизни художника, когда до предполагаемого самоубийства остается меньше года.
Нет ничего более художественного, чем любить людей. © Винсент Ван Гог
Его полотна безумны, в них столько высказанной мощи. Всё узнаваемо и размыто, странный объем придают полотнам зашкаливающие художника и зрителя эмоции. Показательно, что серия начинается с того, что сами по себе яркие пшеничные поля преображаются в знакомую по репродукциям картину. Непонятная тревога наполняет тебя, ты на мгновение видишь лицо, а затем величественный Билл Найи рассказывает тебе о художнике, а за его спиной по залу музея ступают Доктор и Эмми. Эмилия допрашивает Доктора, почему он так добр к ней. Одиннадцатый вяло спорит, но внезапно обнаруживает на картине … лицо. «Я узнаю лицо зла!» - утверждает он и тащит подругу за собой. Во всей этой перепалке столько домашнего, чего-то очень уютного. Двое друзей в отпуске, не усталыми путниками, а добродушными туристами, пересекающие пространство и время, отправляются в самый драматичный момент в жизни величайшего из художников. Ты почти не замечаешь возникающего диссонанса внутри себя, но он проступает через неторопливое начало. Узкие улочки провинциального городка, высокомерный официант и бессмысленный спор. Люди охотно говорят с Доктором, но не слышат его восхищения, трепета перед встречей. Разве не так живеми мы, не замечая того, кто живет рядом с нами. Да, и кто же согласиться признать в странном соседе - гения? Особенно, если тот упорно не платит по счетам.
Click to viewСейчас о Ван Гоге написано много. Он сам по себе миф, и миф специфический. Более, чем кто-то другой, в самом своем имени несет человеческое представление о художнике (как психотипе). Несчастный трудяга, проживший свои самые продуктивные годы рядом с людьми, видевшими в нем лишь безумца. Что о нем помнят? Отрезал ухо, продал всего одну картину, неудачно ранил себя, лежал в психиатрической клинике, нарисовал подсолнухи и странное звездное небо. Не будем вдаваться в факты, что всё это не совсем так; да и в истории о «самостреле» много сомнительного. Более реальной смотрится версия, в которой подстрелили Винсента собутыльники - подростки, составлявшие ему компанию в уличных кафе и на пленэрах. Ведь умирающий художник так и не выдал, что именно произошло. Не смог или не захотел объяснять?
Серия, написанная Ричардом Кёртисом (Richard Curtis) поднимает в семейном шоу очень больную тему - депрессии и суицида. Кёртис мастерски не акцентирует на этом внимания, но аккуратно «рисует» портрет художника в интерьере. Бардак в доме, резкие перепады настроения, экзальтированное поведение, и Винсент единственный, кто видит невидимого монстра. Невозможный василиск с головой огромного попугая и телом динозавра не пугает его, скорее возбуждает в нем новые силы, желание сражаться. Доктор крайне неохотно признает, что художник способен увидеть то, что он, инопланетянин с огромным опытом чудес, не видит, как и все. А ведь за пару минут до этого восторженный Винсент, объясняющий, как именно видит мир, удостаивается лишь небрежного «Вам нужно завязывать с кофе! Лучше чайку. Ромашкового».
Когда что-то в тебе говорит: «Ты не художник», тотчас же начинай писать, мой мальчик, - только таким путем ты принудишь к молчанию этот внутренний голос. Тот же, кто, услышав его, бежит к друзьям и жалуется на свое несчастье, теряет часть своего мужества, часть того лучшего, что в нем есть. © Винсент Ван Гог
Кёртиса, продюсера, сценариста и режиссера, нам представлять не нужно. Как и его работы. Сценарии к «Боевому коню» и «Шоу Роуэна Аткинсона», «Черной гадюке» и «Мистеру Бину». Или снятые им: чудный «Бойфренд из будущего», любимая «Рок-волна», «Реальная любовь», к слову, по его же сценариям. Мы знаем, что мир его произведений невероятен тем особенным волшебством, которое не требует особых спец. эффектов. Это магия, которая самая по себе проступает вокруг нас. За самую первую свою работу Кёртис был номинирован на Оскар в номинации «лучший сюжет», стоит ли удивляться, что сюжет этой работы так виртуозно (не?) прост. Величайший путешественник всех времен, пытаясь скрасить дни друга, не помнящего о своей утрате, отправляется ловить невидимое чудовище в Прованс, в гости к художнику, живущему изгоем. Доктор монстра не видит, ему приходится обратиться к сложной технике (так мы узнали, что у Доктора есть двухголовая крестная), чтобы найти ответ. Незадачливый художник, не способный заплатить за свою выпивку, чудище видит и храбро прогоняет. Подружившимся героям предстоит победить монстра. Но иногда победа не приносит удовольствия. Страшная, но очень важная истина.
В этом и есть проблема импрессионистов. Они не стремятся быть точными. Такого не произошло бы с Гейнсборо или кем-нибудь из реалистов... простите, Винсент. © Доктор Кто
Снял серию другой художник, простите, режиссер Джонни Кэмпбелл (Jonny Campbell). Это его вторая серия в проекте. Первая «Вампиры Венеции» не менее памятна фанатам сериала, кроме того, за ним уже тогда числились приметные эпизоды в «Чисто английских убийствах», «Судье Джоне Диде». Потом будут «Во плоти», «Бесстыдники», «Прах к праху», «Случайная вакансия», обласканная критиками. Кэмпбелл создал очень сложный узор в этой серии, столь плотный, что, на первый взгляд, кажется единым полотном. Интригующая находка в музее - встреча с издерганным, шумным человеком - яркие подсолнухи и точное сравнение цветов с человеческими жизнями. Доктора пугает перспектива утратить в предстоящем «бою» художника, еще не успевшего написать свои самые знаменитые полотна. Или это подспудное чувство вины, за смерть Рори, потерянную в памяти потерю Эми? Доктор встревожен, но над дорогой, по которой они шествуют (иначе не назовешь) к злополучной церкви - безмятежное солнце. Даже на крышке гроба погибшей девушки ослепительные подсолнухи. На лице у Доктора нелепая усмешка, такая проступает на наших лицах, когда мы смущены. Дурацкая ситуация: ты идешь через пшеничное поле с великим художником, который пару мгновений назад навзрыд рыдал на кровати, отрицая своё собственное, великое будущее. Нелепый и смешной. Такой беззащитный. Мимо проносят безымянную жертву безжалостного существа, но на крышке цветы, те самые цветы, которые Эми так нелепо пыталась навязать гению, прославленному этими цветами на весь мир. В этом ест что-то одновременно величественное и нелепое. Дурацкое, одним словом. Как очень многое важное в нашей жизни.
И не надо принимать слишком близко к сердцу свои недостатки, ибо тот, у кого их нет, все же страдает одним - отсутствием недостатков; тот же, кто полагает, что достиг совершенной мудрости, хорошо сделает, если поглупеет снова. © Винсент Ван Гог
А какой в этой серии Ван Гог! Нам его подарил огненно рыжий шотландец, популярный на родине актер Тони Карран. Интересно, что большую часть своей карьеры Тони играл убийц, вампиров, викингов, гномов и другую разную нечисть. Но его Винсент - сама беззащитность, такая невероятная и хрупкая открытость, почти обнаженность. Он словно существует без кожи, когда Карран Ван Гог размахивает вилами в пустоте, тебе вовсе не кажется (как снующему вокруг него Доктору), что он сошел с ума. Возбужденный, невозможный, азартный или совершенно опустошенный, его Винсент кажется более нормальным, чем люди, швыряющие в него камни. Снимается актер по обе стороны океана, среди его работ есть «Другой мир 2: Эволюция», «Гладиатор», «Перл Харбор», «Страна фей», «Люди Икс: Первый класс», сериалы «Подпольная империя», «Менталист», «Столпы Земли», «24 часа», «Лабиринт», «Быть человеком». Кроме этого Тони сам пишет сценарии и с удовольствием занимается операторской работой.
Читая книги, равно как и смотря картины, нельзя ни сомневаться, ни колебаться: надо быть уверенным в себе и находить прекрасным то, что прекрасно. © Винсент Ван Гог
Да, снимая серию про художника, мне кажется, необходимо попасть в некую тональность, единую с мастерством героя. Вот такая задача и встала перед оператором - постановщиком Йеном Адрианом и его «второй камерой» (оператор, отвечающий за съемку особо сложных сцен, постановочных сцен с действием или трюков с различных ракурсов, или для съемки сцены с другим охватом с использованием второй камеры) Мэттью Поинтером. Самые известные работы Андриана (у нас) - «Приключение во времени и пространстве», один из эпизодов «Джонатана Стренджа и мистера Норрелла», «Код убийцы», 5 эпизодов «Конца парада». За Поинтером стоят совместные работы с Гаем Ричи (обе части «Шерлока Холмса» и «Рок-н-роллщик»), эпизоды «Фортитьюда», «Час», красочные «Демоны Да Винчи», «Быть человеком», да и в «Докторе» Мэтью снимал как минимум в девяти эпизодах. Оба оператора уже работали с режиссером и сценаристом, так что коллектив на серии подобрался вполне сработанный.
Думаю снимать её было непросто, как и играть в ней. Вспомните первую погоню крафайиса за Доктором. Чтобы увидеть монстра, Одиннадцатому приходится много двигаться спиной. Комичная (по сути) сцена становится нешуточно драматичной, но вовсе не от ужасающей внешности монстра, а от того, как беспомощно мечется человек по площадке.
Вторая особенность серии - её краски. Эмми в подсолнухах, соседство яркого света и глубокого синего. Красивый треугольник (Эмми - Ван Гог - Доктор) на фоне звездного неба. Восторженный Винсент произносит фактически манифест, а в небе над героями проступает знаменитая картина. Этот прием отрабатывает в эпизоде не единожды. Картины вплетаются в картинку материала, проступают сквозь нее, оказываются рядом (Ван Гог поднимает к своему лицу свой знаменитый автопортрет, а в твоей голове мутится, где же художник, а где его «портрет»).
Ко всему видеоряд в серии чрезвычайно музыкален. Словно это не части, а куплеты красивой песни. Ван Гог осторожно принимает в свою ладонь тонкие пальцы Эми с современным, неестественным для его времени цветом маникюра, протягивает руку Доктору. Руки Доктора и Эмилии сами ищут друг друга в темноте. Кисть девочки, которая вечно чего-то ждет, едва видна в кадре, так тонка и бесплотна на фоне уверенной, точёной хватки Доктора. Пальцы медленно складываются в «замок». Слова звучащие над этим кажутся частью картины, так ощутимы, ощущаемы, желанны в тот момент.
- Доктор, возьми меня за руку. Попытайся увидеть то, что вижу я. Нам так повезло, что мы живы и можем видеть этот прекрасный мир! Взгляните на небо! Оно не просто темное, не просто черное, не без образов. На самом деле черный - это темно-синий, а вон там бледно-голубой! Через синеву и темноту вихрями проносится ветер, и затем пробиваются сияющие горящие звезды... Видите, как они кричат своим светом? Куда бы мы ни посмотрели, многогранная магия природы сияет перед нами.
- Я видел многое, мой друг... Но ты прав, нет ничего чудеснее того, что видишь ты. © 10 серия 5 сезона
Или проход Доктора, Винсента и Эми по музею, камера небрежно скользит мимо названия зала. Ты только с третьей попытки понимаешь, что именно с этого (подобного) кадра начинается серия. Я упомянула далеко не всё.
Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой. © Винсент Ван Гог
Но мы вернемся к финалу. Ведь монстров на самом деле в серии два. Космическое чудище, брошенное собственными товарищами, слепое и еще более беспомощное, чем люди преследующие его. Какая горькая ирония: чудище, непобедимое именно потому, что его не видит никто, не видит само. Слепое, оно мечется по чуждому миру, обреченное вслушиваться в него и не понимать ничего. Его последние слова ранят сильнее убившей его треноги мольберта: «Мне страшно…». Убил его добрейший художник, которого убивают собственные, невидимые никому монстры.
Самый страшный монстр действительно спрятан внутри Ван Гога, и увидеть его не дано никому, даже художнику, рассмотревшему поразительную красоту на этой планете. Депрессия до сих пор остается скорее монстром, чем изученным научным феноменом. Как часто люди, зараженные ей, слышат от близких лишь упреки и понукания. «Встань! Иди! Ты можешь!». А человек, свернувшийся калачиком на кровати, в этом момент очень мужественное существо, обреченное вслепую сражаться со своей бедой, не осязаемой, невидимой никому, но уверенно, пусть и слепо пожирающей изнутри. Как победить то, что не видит никто?
Что же делает для своего художника Доктор? Он дарит ему то, о чем мечтает каждый человек. Не только поэт или художник, каждый, большой и маленький. Он показывает ему, как Ван Гог важен, что его непростой путь был пройден не зря; что всё, что он создал - нашло себе место в этом мире. Это не просто признание, которое было доверено прекрасному Биллу Найи, это короткое замыкание, точные координаты нахождения тебя во вселенной, это обретение себя самого. Ведь человек, как бы долог не был его путь, какой бы яркой или глухой не была его жизнь, ощущает её именно в тот миг, когда познает свой собственный свет.
Ван Гог, одаренный этим светом, возвращен назад, а воодушевленная этим моментом Эми (а кто нет?) несется через ступеньки в заветный зал. Разочарование, выхваченное камерой, так велико, что ты заражаешься им. Кто бы не хотел изменить прошлое, исправить причиненное зло, отменить приговор? Кто, заглядевшись на счастливые слезы Ван Гога, не уверовал бы в то, что теперь не будет беды, что отныне ему отмерено не жалких тридцать семь лет, а долгое безбрежное и безмятежное плавание… Но Доктор прав: хорошее не всегда отменяет плохое, а плохое не способно затмить лучшее, что случается с нами. Обязательно случается, даже если ТАРДИС еще не нашла нас в пространстве.
Что такое рисование? Как им овладевают? Это умение пробиться сквозь железную стену, которая стоит между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты умеешь. Как же все-таки проникнуть через такую стену? На мой взгляд, биться об нее головой бесполезно, ее нужно медленно и терпеливо подкапывать и продалбливать. © Винсент Ван Гог
Говорить об серии и не упомянуть Одиннадцатого просто невозможно. Пересматривала серию для этой записи и снова изумлялась, как Мэтту удается играть одновременно очень молодого и невероятно старого человека. Его тело, такое юркое, подвижное, со всеми этими танцевальными па на ровном месте, взмахами и прыжками, кажется тяжелым, словно Доктор снова и снова преодолевает невидимую тяжесть, иное притяжение. Ты смотришь на молодое, ртутное, поджарое тело, а видишь старого человека, который из последних сил бодрится. Доктор рисует эту историю для Эми, отвлекая её и себя от невидимого горя, снова обреченный скрывать даже от самых близких то, что гложет, по-жи-ра-ет. По-ра-зи-тель-но-е мастерство!
Хороша тут и мадмуазель Понд. Еще более рыжая, чем всегда, изящная и немного «французская» в этой небританской истории. Красивая женщина, которая забыла о своем горе, но обреченная нести его внутри. Художник подмечает это в ней и восхищается мужеством и грацией неожиданной музы. Клянусь, что здесь понимаю его, как никогда. Она воплощенная краска, поразительная форма, тайна открытая миру и неразгаданная. Что может быть изящнее и величественнее? Какое у нее лицо, когда она произносит «Ничего не изменилось». Самая страшная формула бытия: всегда найдется то, что ты захочешь отменить, изменить, исправить любой ценой, но именно оно останется неподвластным. Не смотря… ни на что не смотря. Иногда любых усилий бывает мало, и ты выдыхаешь в отчаянии «Ничего не изменилось». Знакомое всем, это состояние так трудно передаваемо, но хорошему художнику…
Когда я вижу, как топчут слабых, я начинаю сомневаться в ценности того, что называют прогресс и цивилизация. © Винсент Ван Гог
Так почему был выбран именно этот, непростой, очень даже недетский сюжет: депрессия, самоубийство, невидимые монстры - на одной чаше весов. Вечность, мужество, победа над вечной людской слепотой, творчество - на другой. Для меня ответ прост: чтобы разрешить - нужно проговорить. Помните, как прогоняли детские кошмары? Называли их по имени. Проблема редко исчезает сама по себе, но если её не обозначить, то совсем никак не решить. Потому в многослойной мире десятого эпизода есть все оттенки на самый взыскательный вкус: добрая сказка о могущественном волшебнике; грустная притча о самоубийственной слепоте людей; веселая история о невидимой, но победе; небольшая зарисовка из жизни большого художника; прелюдия к чему-то большему, личному, только твоему. Иногда мне кажется, что величайшим достижением человечества является её настоящая память, особое состояние, доступное любому, просто рискнувшему.
Состояние, когда ты почему-то, осознанно или нет, начинаешь ощущать себя пусть пылинкой, пусть микро, на частицей Мироздания. На секунды почувствовав это в себе, ты попадаешь в бесконечную вселенную собственных чувств и ощущений, секундных и безвременных. Тогда смерть отступает, как равная, перед лицом если не мужества, то безумия. Кажется, эта серия именно об этом.
Я перестаю бояться безумия, когда вижу вблизи тех, кто поражён им. © Винсент Ван Гог
Или об этом. Всем доброго вечера!