Isabella Blow
Аня Ягель в Смертельном номере LAM
За прошедший год умерло столько людей, значимых для каждого хоть
сколько-нибудь эстетствующего, да и вообще что-то чувствую-
щего и думающего человека, что волосы на голове становятся ды-
бом. Антониони, Бергман, Паваротти, Ельцин, Ферре, Изабелла
Блоу (самая невероятная смерть года!) - это только те, кто сразу
приходит на ум. В действительности их куда больше.
О том, что значит для устройства мира в целом смерть первых пя-
терых, уже сказано столько, что трудно что-то добавить. Меня
в данный момент больше интересуют последняя. Вернее, даже не она,
а реакция на ее уход большинства моих фэшн-знакомых.
…Вот стоит ее гроб из ивы, покрытый вместо цветов шляпами
Трейси, похожий, скорее, на инсталляцию для нового ресторана Терен-
са Конрана, чем на символ реального страдания. Вроде бы она была
на вечеринке у Филиппа Трейси, где в какой-то момент объявила, что
идет на шоппинг, и удалилась - и через несколько часов была обнару-
жена собственной сестрой на полу ванной с передозировкой какого-
то гербицида (грубо говоря, порошка для удобрений). Вроде бы это
была ее 6я (8я? 9я?) попытка самоубийства (до этого были снотвор-
ные, попытки броситься в Темзу и в пруд, в котором в детстве уто-
нул ее брат, и так далее).
С точки зрения нормального человека все это уныло и нелепо, и жалко
эту одинокую, хоть и замужнюю, растерянную, хоть и дико талан-
тливую, бездетную женщину под 50 - до сердечных спазмов. С точки
зрения fashionista - красивая макабрическая история. По крайней мере,
именно так ее воспринимают большинство моих 20-летних знакомых
в креативных штанах.
Ее аристократ-отец вроде бы лишил ее многомиллионного наследст-
ва. В юности она работала уборщицей, в середине 1980-х стала ассис-
тентом Анны Винтур и подружилась с Энди Уорхолом (и, если верить
Винтур, завела роман с граффити-художником Жаном-Мишелем Бас-
кия).
Потом, в 1989, она вышла замуж за арт-дилера Детмара Блоу, ко-
торый сделал ей предложение через 3 дня после знакомства.
К этому моменту Изабелла уже вовсю стилизовала съемки для всего зна-
чимого глянца. Потом она, как известно, открыла Маккуина и Трейси,
и Софи Даль, и много кого еще и стала фэшн-иконой.
И мне кажется, что после нее этих самых фэшн-икон больше не будет.
Потому что для этого статуса необходимо некоторое величие, серь-
езность и драматизм, которые объединяют всех умерших в этом году
и начисто отсутствуют в новом (рука не поднимается написать «на-
шем») поколении. По крайней мере, судя по реакции упомянутого поко-
ления на смерть Изабеллы.Ведь оно, это новое поколение, абсолютно
все - политику, искусство, смерть - воспринимает как такие приколь-
ные экстравагантные цацки.
Любую вещь оно может нацепить на себя и сфотографироваться
на полароид, любое явление - конвертировать в фэшн-съемку. От это-
го теряется ценность не самих вещей и явлений, как я до недавних пор
думала, а именно получающихся в итоге фэшн-съемок.
В середине 80-х так, как Блоу, не одевался никто; сейчас в подобных туа-
летах можно вообразить любого представителя фэшн-тусовки - и это
означает смерть идеи фэшн-иконы как таковой.
Это означает: «Ничто из того, в чем раньше содержалось высказыва-
ние, ничего не значит; it's good as long as it looks good». Мне кажется,
Блоу ко всему относилась серьезнее. Потому-то так и получилось.