Мой друг человек-собака.
Оригинал взят у vitaliyke в Мой друг человек-собака.
Первый раз я это заметил, когда мы с другом, Вовкой были на охоте. Вовка мой единственный друг. Таких друзей судьба дарит человеку редко. Многие жизнь прожигают в окружении коллег, дружбанов, корешей и прочих случайных жизненных попутчиков, часто принимая совпадение разного рода интересов за настоящую мужскую дружбу.
Азарт добытчиков охватил нас полностью. Преследование подбитого зайца по своим страстям не менее увлекательно, чем африканское сафари. Заяц был ранен и секунды решали, упустим мы его или возьмём ускользающую добычу. Если дробина попала в сердце, косой мог махнуть по лесу, еще метров пятьсот и найти его становилось делом безнадёжным. Кровавого следа не будет и без собаки не обойтись. Мой англо-русский гончак, как на зло, куда-то запропастился в самый нужный момент. Такое случается если пёс не достаточно натаскан или молод. На помощь нам неожиданно пришла совершенно незнакомая собака , невесть откуда появившаяся. Она с лаем бросилась в ближний овраг, а через секунду раздался выстрел. Собака скрылась за невысоким кустом, а через мгновение вместо собаки предстал мой друг, Вовка. Он был внешне спокоен, но скрыть состояние абсолютного счастья ему не удавалось. Я по хозяйски взял зайца за задние ноги и тряхнул : «Ого, килограмма три чистого веса будет! Молодец Вовка, не дал ему уйти, рассказывай!»
Я был хозяином положения, зайца главное найти и «поднять на ногу», а уж попасть - дело техники. Первый выстрел был мой и мы обоие видели, как зайца дёрнуло, прежде чем он скрылся в кустах, а значить успех охоты принадлежит, именно, двоим участникам, для мужской дружбы - важное дополнение.
Вовка, забыв, что нужно оставаться учтиво-сдержанным начал махая клешнями рассказывать как он мгновенно определил сектор где заяц может пойти по кругу, сообразил , что оврагом он сумеет добежать к старой лесной дороге, которую намеревался перекрыть убегающему зверю, как в овраге заяц поднялся на ноги второй раз и как он на вскидку, не целясь, его уложил. Мы пихнули зайца в рюкзак, и по старой охотничьей традиции я вручил рюкзак Вовке. Ноша через несколько пройденных километров станет мешать двигаться, а уж стрелять с рюкзаком дело далеко не простое. Но, кто сделал последний, решающий выстрел того и добыча, а чья добыча тот и несёт.
Ударив по сигарете мы двинулись дальше: «А куда пёс подевался?» - вдруг вспомнил я. «Да вон он бежит, а где его носило то уж ты спроси», - весело ответил Вовка, показывая на моего гончака, который мчался к нам, услышав выстрелы. Молодая собака была раздосадована тем обстоятельством, что охота прошла без неё, крутилась и подпрыгивала за рюкзаком, чуя запах свежей дичи. Я не стал расписывать, что собака бросившаяся к оврагу была на мою совершенно не похожа и не могла так просто убежать; псу помогавшему в охоте для поощрения отрезают и бросают часть нижней ноги или заячье ухо. Мало ли; прибилась собака других охотников, подняла зайца, ушла, мало ли…
Но как же так? Вовка с трофеем вышел с оврага прямо на мои стволы, а он никак не мог попасть в сектор стрельбы, для настоящего охотника это недопустимо. Да и мне сраму несмываемого держать ружье на изготовке, направленное на другого охотника. Может усталость? Промахали километров пятнадцать, в роту маковой росинки с утра, одними сигаретами питался. Смешно даже; Вовка в собаку превратился. Плюнуть, забыть, почудилось.
Сорвал неожиданный приступ раздраженного непонимания на своей молодой собаке, пнув её сапогом и обложив бранным рёвом за внезапное исчезновение. Пес подозрительно пугливо поджал хвост, ноги его подломились, он прилег и начал жалостно скулить. Раньше такой пугливости я за ним не замечал. Вовка укоризненно смотрел мне в спину - бить собаку, для охотника последнее дело.
Другой раз я заметил не ладное когда мы с Вовкой были, тоже можно сказать на охоте. Мы были «на бабах». Выражение «идём на баб» мне и самому не нравиться да и какие они бабы? Нормальные девчонки, нам очень нравились. Вернее каждому нравилась именно его девушка. Вовкина подруга мне не нравилась категорически; властная, дерзкая, самоуверенная как все селючки прорвавшиеся с грязи в князи, самолюбивая и крайне эгоистическая особа. Как относился Вовка, к моим подругам я не знаю. В нашей смычке я был старшим, и это старшинство не оспаривалось, а раз старший и, тем более старый друг решает - так тому и быть. Мне даже казалось, что Вовка влюблялся в моих девушек, но скрывал это.
Посреди ночи, когда любовь становится не интересна, я решил прошвырнуться на кухню, выпить и покурить. На кухне было темно, но коридорный свет падал как раз на то место где Вовка, прижав подружку к стенке, совершал смешные, конвульсивные движения, принимаемые некоторыми за смысл человеческого бытия. Его дама меня прекрасно видела, но смотрела прямо в глаза, не стесняясь и даже вызывающе. Я был потрясен; спина Вовки была покрыта густой шерстью там где у раздраженной собаки поднимается холка. Сам Вовка почти блондин, да и тело его практически без волосяного покрова. Моё состояние крайнего удивления и растерянности, Вовкина подружка приняла на свой счет и начала закатывать глаза и покусывать губы как порно звезда с паршивого немецкого фильма. Я повернулся и ушел в комнату, намереваясь вторично зайти в кухню попозже и уже не один.
Увиденное никак не шло с головы. Ну, о человеках-волках все слышали, а вот человек-собака, да ещё близкий друг, это кого хочешь озадачит!
Да и не мог Вовка быть волком. По натуре он был слишком мягким и добрым человеком. Именно по этому, даже его мама кликала его Вовкой. Не Владимиром, не Вовой, а именно Вовкой.
Я стал носиться с мыслью поговорить с другом о его внезапных превращения открыто, сомнения в том, что на охоте я видел именно ту собаку, холка которой дыбилась на кухне отпали полностью.
Случая поговорить всё не было. Вовка добился любви той девушки, женился, и мы начали стремительно друг от друга отдаляться. Дружить семьями не получалось. Вовкина жена меня не просто беспричинно выводила из равновесия, она меня бесила, а я не умею скрывать раздражения, да и не пытаюсь этого делать. Из уважения к старому другу я попросту замыкался в себе и тупо молчал. Рано ли поздно зависало неловкое молчание и все понимали, что повторение таких встреч ни чем добрым не кончиться. Мы перестали встречаться.
Когда сыну Вовки исполнилось 18 лет, жена меня справедливо попрекнула: «Это твой крестник и передавать подарки ему, мной или через знакомых просто свинство. Зайди и лично поздравь».
Я пробовал отнекиваться, ссылаясь на время и выдуманные обстоятельства, но был почти грубо прерван: «Ты пойдёшь! Я уже им звонила и обо всём договорилась!».
Вовка встретил меня радушно. Перемучив все формальности дарений, поздравлений, пожеланий мы уединились на кухне. Скупердяй Вовка, достал дорогущую бутылку водки и мы славно провели вечер. На улице совсем стемнело, дом затих, пить не хотелось, мы сидели почти в темноте вспоминая былые похождения и «подвиги».
Неожиданно речь зашла о то самой охоте. Еще более неожиданным, для меня было то, что желанный разговор завел сам Вовка: « А помнишь, после той охоты ты больше не убивал зверей и вообще охоту забросил, потом ружье продал, помнишь?» «Конечно, - усмехнулся я, - именно тогда я вдруг понял, что убивать зверей ради удовольствия, ради удовлетворения животных страстей, преступно, грешно, если хочешь. Я принял это решение много лет назад и ни разу об этом не пожалел, понимаешь? Ни разу в жизни. Я даже горжусь собой, а почему ты вдруг вспомнил?»
Вовка покрутился на табурете и подсунулся ко мне поближе: « Давно хотел тебя спросить, да все не решался. Ближе чем ты у меня друга никогда не было. Никогда. Мы уже с тобой прожили лучшую часть своей жизни и в нашем возрасте новых друзей не заводят. Я не просто считаю тебя своим лучшим другом, я за многое тебе благодарен. Я даже благодарен тебе за свою жену, ведь если бы не твой пример жизненного поведения я никогда даже бы не посмел к ней подойти, но я не об этом. Мне кажется я имею право спросить тебя о некоторых вещах; во-первых на той охоте; когда я вышел с оврага с убитым зайцем в руках то увидел на поляне странного пса. Я сначала подумал волк. У меня в одной руке заяц в другой ружье - выстрелить с ходу не получится, а то ли волк то ли пёс, леший его знает, как будто скалился и хотел прыгнуть. Я остановился и начал оборачиваться, искал тебя, ведь ты должен был быть рядом. Я даже ждал, что вот-вот грохнет выстрел. Но тебя нигде не было и я снова обернулся на зверя. Куда он делся не понятно, а ко мне шел ты, как всегда уверенный и спокойный. Дело забылось, но когда мы один раз с девочками нашими встречались я об этом случае вспомнил. Я тогда со своей на кухне был. Мы… более чем обнимались и вдруг я учуял, что на нас кто-то смотрит. Ты не поверишь, но меня обуял непонятный, какой то животный страх. Подняв глаза на стену я увидел тень волка. Шерсть на нём слегка дыбилась, и я отчетливо слышал его тихое и в то же время грозное рычание. Через секунду тень волка пропала. Но в той квартире кроме нас и девчонок ни кого не было!» Вовка опять поёрзал на табурете: «Мы взрослые люди, я всё пойму, ты ответь мне как старому другу, с тобой всё в порядке?»
Первый раз я это заметил, когда мы с другом, Вовкой были на охоте. Вовка мой единственный друг. Таких друзей судьба дарит человеку редко. Многие жизнь прожигают в окружении коллег, дружбанов, корешей и прочих случайных жизненных попутчиков, часто принимая совпадение разного рода интересов за настоящую мужскую дружбу.
Азарт добытчиков охватил нас полностью. Преследование подбитого зайца по своим страстям не менее увлекательно, чем африканское сафари. Заяц был ранен и секунды решали, упустим мы его или возьмём ускользающую добычу. Если дробина попала в сердце, косой мог махнуть по лесу, еще метров пятьсот и найти его становилось делом безнадёжным. Кровавого следа не будет и без собаки не обойтись. Мой англо-русский гончак, как на зло, куда-то запропастился в самый нужный момент. Такое случается если пёс не достаточно натаскан или молод. На помощь нам неожиданно пришла совершенно незнакомая собака , невесть откуда появившаяся. Она с лаем бросилась в ближний овраг, а через секунду раздался выстрел. Собака скрылась за невысоким кустом, а через мгновение вместо собаки предстал мой друг, Вовка. Он был внешне спокоен, но скрыть состояние абсолютного счастья ему не удавалось. Я по хозяйски взял зайца за задние ноги и тряхнул : «Ого, килограмма три чистого веса будет! Молодец Вовка, не дал ему уйти, рассказывай!»
Я был хозяином положения, зайца главное найти и «поднять на ногу», а уж попасть - дело техники. Первый выстрел был мой и мы обоие видели, как зайца дёрнуло, прежде чем он скрылся в кустах, а значить успех охоты принадлежит, именно, двоим участникам, для мужской дружбы - важное дополнение.
Вовка, забыв, что нужно оставаться учтиво-сдержанным начал махая клешнями рассказывать как он мгновенно определил сектор где заяц может пойти по кругу, сообразил , что оврагом он сумеет добежать к старой лесной дороге, которую намеревался перекрыть убегающему зверю, как в овраге заяц поднялся на ноги второй раз и как он на вскидку, не целясь, его уложил. Мы пихнули зайца в рюкзак, и по старой охотничьей традиции я вручил рюкзак Вовке. Ноша через несколько пройденных километров станет мешать двигаться, а уж стрелять с рюкзаком дело далеко не простое. Но, кто сделал последний, решающий выстрел того и добыча, а чья добыча тот и несёт.
Ударив по сигарете мы двинулись дальше: «А куда пёс подевался?» - вдруг вспомнил я. «Да вон он бежит, а где его носило то уж ты спроси», - весело ответил Вовка, показывая на моего гончака, который мчался к нам, услышав выстрелы. Молодая собака была раздосадована тем обстоятельством, что охота прошла без неё, крутилась и подпрыгивала за рюкзаком, чуя запах свежей дичи. Я не стал расписывать, что собака бросившаяся к оврагу была на мою совершенно не похожа и не могла так просто убежать; псу помогавшему в охоте для поощрения отрезают и бросают часть нижней ноги или заячье ухо. Мало ли; прибилась собака других охотников, подняла зайца, ушла, мало ли…
Но как же так? Вовка с трофеем вышел с оврага прямо на мои стволы, а он никак не мог попасть в сектор стрельбы, для настоящего охотника это недопустимо. Да и мне сраму несмываемого держать ружье на изготовке, направленное на другого охотника. Может усталость? Промахали километров пятнадцать, в роту маковой росинки с утра, одними сигаретами питался. Смешно даже; Вовка в собаку превратился. Плюнуть, забыть, почудилось.
Сорвал неожиданный приступ раздраженного непонимания на своей молодой собаке, пнув её сапогом и обложив бранным рёвом за внезапное исчезновение. Пес подозрительно пугливо поджал хвост, ноги его подломились, он прилег и начал жалостно скулить. Раньше такой пугливости я за ним не замечал. Вовка укоризненно смотрел мне в спину - бить собаку, для охотника последнее дело.
Другой раз я заметил не ладное когда мы с Вовкой были, тоже можно сказать на охоте. Мы были «на бабах». Выражение «идём на баб» мне и самому не нравиться да и какие они бабы? Нормальные девчонки, нам очень нравились. Вернее каждому нравилась именно его девушка. Вовкина подруга мне не нравилась категорически; властная, дерзкая, самоуверенная как все селючки прорвавшиеся с грязи в князи, самолюбивая и крайне эгоистическая особа. Как относился Вовка, к моим подругам я не знаю. В нашей смычке я был старшим, и это старшинство не оспаривалось, а раз старший и, тем более старый друг решает - так тому и быть. Мне даже казалось, что Вовка влюблялся в моих девушек, но скрывал это.
Посреди ночи, когда любовь становится не интересна, я решил прошвырнуться на кухню, выпить и покурить. На кухне было темно, но коридорный свет падал как раз на то место где Вовка, прижав подружку к стенке, совершал смешные, конвульсивные движения, принимаемые некоторыми за смысл человеческого бытия. Его дама меня прекрасно видела, но смотрела прямо в глаза, не стесняясь и даже вызывающе. Я был потрясен; спина Вовки была покрыта густой шерстью там где у раздраженной собаки поднимается холка. Сам Вовка почти блондин, да и тело его практически без волосяного покрова. Моё состояние крайнего удивления и растерянности, Вовкина подружка приняла на свой счет и начала закатывать глаза и покусывать губы как порно звезда с паршивого немецкого фильма. Я повернулся и ушел в комнату, намереваясь вторично зайти в кухню попозже и уже не один.
Увиденное никак не шло с головы. Ну, о человеках-волках все слышали, а вот человек-собака, да ещё близкий друг, это кого хочешь озадачит!
Да и не мог Вовка быть волком. По натуре он был слишком мягким и добрым человеком. Именно по этому, даже его мама кликала его Вовкой. Не Владимиром, не Вовой, а именно Вовкой.
Я стал носиться с мыслью поговорить с другом о его внезапных превращения открыто, сомнения в том, что на охоте я видел именно ту собаку, холка которой дыбилась на кухне отпали полностью.
Случая поговорить всё не было. Вовка добился любви той девушки, женился, и мы начали стремительно друг от друга отдаляться. Дружить семьями не получалось. Вовкина жена меня не просто беспричинно выводила из равновесия, она меня бесила, а я не умею скрывать раздражения, да и не пытаюсь этого делать. Из уважения к старому другу я попросту замыкался в себе и тупо молчал. Рано ли поздно зависало неловкое молчание и все понимали, что повторение таких встреч ни чем добрым не кончиться. Мы перестали встречаться.
Когда сыну Вовки исполнилось 18 лет, жена меня справедливо попрекнула: «Это твой крестник и передавать подарки ему, мной или через знакомых просто свинство. Зайди и лично поздравь».
Я пробовал отнекиваться, ссылаясь на время и выдуманные обстоятельства, но был почти грубо прерван: «Ты пойдёшь! Я уже им звонила и обо всём договорилась!».
Вовка встретил меня радушно. Перемучив все формальности дарений, поздравлений, пожеланий мы уединились на кухне. Скупердяй Вовка, достал дорогущую бутылку водки и мы славно провели вечер. На улице совсем стемнело, дом затих, пить не хотелось, мы сидели почти в темноте вспоминая былые похождения и «подвиги».
Неожиданно речь зашла о то самой охоте. Еще более неожиданным, для меня было то, что желанный разговор завел сам Вовка: « А помнишь, после той охоты ты больше не убивал зверей и вообще охоту забросил, потом ружье продал, помнишь?» «Конечно, - усмехнулся я, - именно тогда я вдруг понял, что убивать зверей ради удовольствия, ради удовлетворения животных страстей, преступно, грешно, если хочешь. Я принял это решение много лет назад и ни разу об этом не пожалел, понимаешь? Ни разу в жизни. Я даже горжусь собой, а почему ты вдруг вспомнил?»
Вовка покрутился на табурете и подсунулся ко мне поближе: « Давно хотел тебя спросить, да все не решался. Ближе чем ты у меня друга никогда не было. Никогда. Мы уже с тобой прожили лучшую часть своей жизни и в нашем возрасте новых друзей не заводят. Я не просто считаю тебя своим лучшим другом, я за многое тебе благодарен. Я даже благодарен тебе за свою жену, ведь если бы не твой пример жизненного поведения я никогда даже бы не посмел к ней подойти, но я не об этом. Мне кажется я имею право спросить тебя о некоторых вещах; во-первых на той охоте; когда я вышел с оврага с убитым зайцем в руках то увидел на поляне странного пса. Я сначала подумал волк. У меня в одной руке заяц в другой ружье - выстрелить с ходу не получится, а то ли волк то ли пёс, леший его знает, как будто скалился и хотел прыгнуть. Я остановился и начал оборачиваться, искал тебя, ведь ты должен был быть рядом. Я даже ждал, что вот-вот грохнет выстрел. Но тебя нигде не было и я снова обернулся на зверя. Куда он делся не понятно, а ко мне шел ты, как всегда уверенный и спокойный. Дело забылось, но когда мы один раз с девочками нашими встречались я об этом случае вспомнил. Я тогда со своей на кухне был. Мы… более чем обнимались и вдруг я учуял, что на нас кто-то смотрит. Ты не поверишь, но меня обуял непонятный, какой то животный страх. Подняв глаза на стену я увидел тень волка. Шерсть на нём слегка дыбилась, и я отчетливо слышал его тихое и в то же время грозное рычание. Через секунду тень волка пропала. Но в той квартире кроме нас и девчонок ни кого не было!» Вовка опять поёрзал на табурете: «Мы взрослые люди, я всё пойму, ты ответь мне как старому другу, с тобой всё в порядке?»