Латвия: Разделенные школы как реверанс агрессору.
Рита Нашениеце
Пер. с латышского - Юрис Экштейнс
Еще год назад я чувствовала себя последним из могикан, - единственной, кого волнует система раздельного образования, но сегодня ситуация изменилась. То, что было в порядке вещей и казалось незыблемым, теперь так не выглядит.
Чтобы понять, как складывалась нынешняя система раздельного обучения в латвийских школах, вернемся на два десятка лет назад, в 90-годы. В то время политические умы Европы лихорадочно искали способы мирного предотвращения новых военных конфликтов, тогда как воспоминания о старых были еще свежи. Задействованные в них миротворческие силы не решали задач профилактических: угрозы вооруженных столкновений сохранялись. Уже не было СССР, а война в Югославии была близка к завершению, когда разработкой новой модели безопасности стала заниматься недавно появившаяся в новом, межрегиональном формате структура - Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Так получилось, что первый Верховный комиссар по делам нацменьшинств ОБСЕ стал одним из дезинтеграторов системы образования в Латвии - одной из стран, с которой Макс ван дер Стул работал в рамках «скрытой дипломатии». Латвийцы же как Св. Писание воспринимали в 1996 году разработанные для конкретной группы стран переходного периода гаагские рекомендации. А в них предлагались сегрегация и двуязычие в образовательной системе. Исходящие же из Гааги пожелания имели целью умиротворение Москвы и Белграда - метрополий двух бывших империй, советской и югославской.
Гаагские документы трактовали мандат ван дер Стула следующим образом: «его внимание прежде всего сосредоточено на ситуации, связанной с лицами, принадлежащим к национальным / этническим группам, составляющим меньшинство в одной стране, в то же время являющимся численным большинством в другой, тем самым вызывая заинтересованность руководств каждой из стран и являясь потенциальный источником международной напряженности". Если попытаться перевести этот канцеляризм на человеческий язык, предписывалось: «введите раздельное образование, дабы не вводить агрессивные страны в искушение использовать военную мощь».
Это было мое лирическое отступление, развеивающее миф про заботу о вселенском благополучии нацменьшинств.
Не учитывалось то обстоятельство, что вдруг обнаружившая себя в роли нацменьшинства бывшая титульная нация проникнута иной идеологией и исповедует собственную историческую мифологию. Недооценивались возможные риски последствий столь бессознательного разделения в образовании. Преобладающие этносы, в одночасье превратившиеся в меньшинства, оказываются в той же школьной системе и в последующих ее модификациях. Латвийский выбор обеспечивал образованием за счет государственного кармана не только представителей бывшей титульной нации, но и целого списка этнических меньшинств. Европе такой жест показался широким, но необычным и забавным; латвийской же образовательной сегрегации он ничуть не навредил.
Законы гравитации никто не отменял и выпускники за школьным порогом, в кругу семьи чаще слышали русскую речь , нежели латышскую. Что естественно - немало латвийских жителей в Латвии появились относительно недавно, они искренне веровали во всеблагую империю.
Это была обобщенная понятием «русский» этнически смешанная группа, представители которой никогда прежде не чувствовали себя меньшинством. А малочисленные с советской точки зрения латыши, жившие на территории Латвии, наоборот, вновь обрели статус большинства. Обмен ролями сопровождался обоюдными травмами. Перемена создала для обеих групп новые права и добавила ответственности. Ни одна из этих групп к этому не была готова, оказавшись не в состоянии ни реализовать новые права, ни справиться с новыми обязанностями.
После межнациональных столкновений в Македонии в 2002 и в Киргизии в 2010 году образовательная концепция ОБСЕ изменилась. Гаагские рекомендации комментируются как мнение, отражающее условия конкретного исторического периода. Ван дер Стул в 1995 году подчеркивал, что «образование очень важно для сохранения и углубления национального самосознания». Действующий Верховный комиссар по делам нацменьшинств Курт Воллебек, выступая в македонском Скопье, в местном парламенте, сам себя назвал «чемпионом интегрированного образования». Он подчеркнул, что необходимы совместные школы. Процитирую: «У разделенных школ есть тенденция к сохранению этнических стереотипов и предрассудков. Нам же нужно создать общее пространство для молодежи».
Однако к Латвии, по-видимому, эти здравые рекомендации Воллебека не относятся. Нам остается лишь догадываться, почему: ибо механизмы клонирования конфликтов в разобщенной системе образования везде работают одинаково. Думаю, наделенной инстинктом выживания нации не требуются Воллебек или ван дер Стул, она знает, что делать. Разумеется, реваншистам от российской политики важно контролировать оставшихся приверженцев имперских амбиций среди латвийской молодежи. Но такое молодое поколение Латвия им сама и преподнесла. Прежде всего, архитекторы образовательной сегрегации поработали здесь на местах. И в руководстве страны, и в не умеющей думать своей головой академической среде, чьей интеллектуальной пищей с 90-x годов являются не выдерживающие критики идеи неолиберализма.
Люди руководствовались соображениями собственной академической и профессиональной карьеры, особенно уповая на теплые места в латвийских министерствах и еще более теплые места в объединенной Европе. Тем, кто по-прежнему убежден, что раздельное обучение - это историческое наследие латвийского государства, хотелось бы напомнить, что некогда и раз в неделю убираемые туалеты были историческим наследием.
Верховный комиссариат по делам нацменьшинств ОБСЕ исчерпал собственный алгоритм образовательной сегрегации. Латвия же, в свое время поспешившая сдать гаагский экзамен на отлично и ставшая таки отличницей раздельного образования, сейчас переживает весь драматизм сегрегации.
Мы все разные в Латвии: разные религии, культурное и историческое наследие, интерпретации истории. Информационное пространство не едино. Латвийские СМИ из-за своеобразного законодательства и отношения властей находятся на грани вымирания, это лишь частично доступное для маленькой страны медиа -пространство. Сегрегация сохраняется и углубляется и на работе, поскольку рабочие места заняли выпускники школ с раздельным обучением. Эти пытаются сохранить собственную этнически обжитую среду обитания.
Потребность оберегать привычную русскоговорящую среду в школе породила новую дискриминируемую группу. Говорить о ней «некорректно политически», a для латвийских правозащитников сей феномен - фигура умолчания. Это выпускники латышских школ.
При трудоустройстве тем, чье знание языка русского оставляет желать лучшего по сравнению со знанием латышского, языка родного именно для молодого поколения латышей, предлагается лишь чуть более 0,5 процента от всего объема рынка труда. Почти все вакансии предполагают знание русского у соискателей на хорошем уровне, именно на том уровне, который в латышских школах не преподается.
Русские школы сегодня готовят кадры для латвийского рынка труда целиком за счет латвийского государства, родители ничего не платят, фактически формируется система привилегированных школ. Пока молодежь из латвийской глубинки безуспешно ищет работу у себя дома, а также в Риге, выпускники русских школ уже могут реализовывать свое преимущество на практике , в реальных проектах, получая значительную фору в самом начале карьеры . Мы являемся свидетелями нового феномена: профессиональную элиту будущего составят выпускники русских школ.
Тем временем в сельской местности и посредством интернета орудуют преступные группы, пытающиеся вовлечь в торговлю людьми и иную криминальную деятельность именно говорящих на латышском языке. Латвийские специалисты по противодействию торговле людьми обращают внимание: 95 процентов жертв этого преступного бизнеса - латыши, не достигшие 21 года.
Требование знания русского языка на рынке труда обычно не связано со спецификой работы. Это требование сохранения этнически комфортной среды. Из школ с раздельным обучением эта привычная среда переносится на рабочие места.
Знание языка латышского не означает способности к сотрудничеству. Русские школы наводнены российскими учебными пособиями, отражающими «альтернативное» видение в исторической науке, например. Преподавание в условиях раздельной, идеологически противоречивой системы не решает проблемы. Воздвигаются невидимые перегородки для выпускников латышских школ на рынке труда вне государственного сектора. Возможность получить работу для молодого латыша где-то, кроме как в бюджетной сфере: средствах массовой информации, образовательной системе, культурных проектах и очень незначительной части госструктур, практически сводится к нулю.
Единственно всеобщей объединяющей, не дискриминирующей платформой, подходящей для Европы 21 столетия, может стать образование. Ничего более оригинального предложить невозможно. Образовательная система - это институция, служащая массам. Это не бейсбольные или хоккейные клубы, не кружки по интересам, и это не фонтан европейских грантов для чиновников.
И тем, кто об этом мечтает, и тем, кто этого боится, надо признать: ассимиляция происходит не из школ. Существует немало поприщ для развития самосознания: семья, культура, история, религия, пресса, язык. Школа - лишь одно из них. Но именно она - краеугольный камень, на котором зиждется здание индивидуумов. Уберите его и обрушится вся кладка.
Раздельное образование может показаться уютным на мгновение, но уж слишком много оно за собой влечет разных уродливых последствий, как для детей, так и для их государства. Детям в будущем придется иметь дело с этнически смешанной средой, было бы честней подготовить их к этому заранее. В странах с разумной национальной политикой не галлюцинируют и не питают иллюзий по поводу параллельных миров в одном пространстве.
Источник: DELFI
Оригинал публикации (на латышском):
Gadu atpakaļ jutos kā pēdējā (un vienīgā) mohikāne, kuru uztrauc sašķeltā izglītības sistēma, bet tagad lietas mainās. Tas, kas likās normāls un neizbēgams, tagad tāds vairs nešķiet.
Lai saprastu, kā veidojās šodienas segregētās izglītības sistēma Latvijā, ir jāatgriežas divdesmit gadu pagātnē 90.gados, kad Eiropas politiskā domā drudžaini meklēja mehānismus, kas uz karstām pēdām ar nemilitāriem līdzekļiem mazinātu bruņota konflikta iespējas. Miera nodrošināšana ar militāriem instrumentiem tika nodrošināta, bet ar to nepietika un bija jāmeklē papildus iespējas, kas konfliktam neļautu uzliesmot. PSRS bija beigusi eksistēt, Dienvidslāvijas karš gāja uz beigām. Bija jauna, multilaterāla struktūra - Eiropas Drošības un sadarbības organizācija, kura bija šo drošības instrumentu meklējumos.
Tādejādi starp Latvijas dezintegrētas izglītības arhitektiem nokļuva pirmais EDSO Augstais komisārs nacionālo minoritāšu lietās Makss Van Der Stūls. Latvija bija viena no valstīm, ar kurām komisārs strādāja "klusās diplomātijas" ietvaros. EDSO 1996. gada Hāgas rekomendācijas konkrētai tranzīta valstu grupai Latvijā tika uztvertas kā Svētie Raksti. Rekomendācijas piedāvāja segregētu izglītības sistēmu ar bilingvālu valodas apmācību. Hāgas Rekomendācijas tika rakstītas abu bijušo impēriju metropoļu - Serbijas un Krievijas nekaitināšanai. [i]
Hāgas rekomendācijas Van der Stūla mandātu apraksta sekojoši: "Viņa uzmanība pirmkārt ir fokusēta uz situācijām, kurās iesaistītas personas, kas pieder pie nacionālām/etniskām grupās, kuras sastāda skaitlisko minoritāti vienā valstī, bet vienlaikus sastāda arī skaitlisko vairākumu otrā valstī, tādejādi izraisot katras valsts valdības interesi un radot potenciālu starpvalstu spriedzes avotu." Tulkojot cilvēciskā valodā - segregēta izglītība, tiek ieviesta, lai agresorvalsts netiek kārdināta izmantot bruņotu spēku.
Tā ir mana liriskā atkāpe, lai iznīcināt mītu par rūpēm par visu zemju minoritāšu labklājību.
Netika ņemts vērā, ka bijušā valdošā etniskā grupa, kura pēkšņi kļuvusi par minoritāti ir caurskalota ar citu ideoloģiju un vēsturisko mitoloģiju. Nebija izvērtēti potenciālie riski, ko šāda automātiska izglītības segregācija izraisīs nākotnē. Valdošā etniskā grupa, kas piepeši bija kļuvusi par minoritāti, palika tajā pašā skolu sistēmā ar vēlākām modifikācijām.
Latvija izvēlējās nodrošināt valsts apmaksātu izglītību ne tikai bijušajai valdošajai nācijai, bet veselam sarakstam citu minoritāšu. Tas bija neparasti Eiropai, dārgi, jauki, bet segregācijas mazināšanai tas neko nedeva. Gravitācijas mehānisms saglabājās un šo skolu beidzēji ārpus skolas un ģimenes vides pievienojās krievvalodīgajai, retāk latviešu pasaulei. Tas bija dabiski -liela Latvijas iedzīvotāju grupa bija ieradusies vēsturiski pavisam nesen, un labticīgi ticēja visām impērijas priekšrocībām. Tā bija grupa ar jauktu etnisku identitāti, kas socializēja krieviski un nekad nebija jutusies kā minoritāte. Latvijas teritorijā PSRS laiku minoritāte, proti, latvieši apmainījās lomām ar mažoritāru masu. Tas bija abpusēji traumējoši. Lomu maiņa abām pusēm uzlika jaunus pienākumus un tiesības, ko neviena no tām nav spējusi pieņemt un realizēt.
EDSO pieeja izglītībai pēc 2002. gada etniskajiem nemieriem Maķedonijā un 2010. gada nemieriem Kirgīzijā ir mainījusies. Hāgas rekomendācijas tiek komentētas kā viedoklis, kurš tikai pausts konkrētos laikmeta apstākļos. Van Der Stūls 1995 gadā uzsvēra, ka "izglītība ir ļoti svarīga, lai saglabātu un padziļinātu nacionālo identitāti". Pašreizējais Augstākai komisāra minoritāšu jautājumos Kurts Volebeks šogad, Skopjē Maķedonijā, Maķedonijas parlamentā sevi sauca par "integrētās izglītības čempionu" un uzsvēra, ka ir vajadzīgas kopīgas skolas. Citēju - "separātām skolām ir tieksme saglabāt etniskos stereotipus un aizspriedumus. Mums jārada kopīga telpa jauniešiem". [ii]
Tomēr ir redzams, ka uz Latviju tik veselīgās Volebeka rekomendācijas pagaidām nav tikušas attiecinātas. Varam paši izteikt minējumus, kādēļ, jo konflikta atražošanas mehānismi sadalītā izglītības sistēmā visur darbojas vienādi.
Tomēr domāju, ka ar izdzīvošanas instinktu apveltītai nācijai nevajag Volebeku vai Van Der Stūlu, lai zinātu, kas ir jādara. Protams, Krievijas politikas revanšistiskajiem spēkiem ir svarīgi, lai Latvijā paliek impēriskajiem centieniem uzticīga ideoloģiski kontrolēta jaunā paaudze. Bet šo jauno paaudzi Latvija viņiem ir pati uzdāvinājusi. Visupirmām kārtām segregētās izglītības arhitekti bija šeit uz vietas. Gan valsts pārvaldē, gan pastāvīgi domāt nespējīgajā akadēmiskajā vidē, kura intelektuāli nekritiski barojās no 90. gadu neoliberālās domas. Cilvēki veidoja savas akadēmiskās un profesionālās karjeras, īpaši cerot uz siltiem ministriju krēsliem Latvijā un vēl siltākiem krēsliem Eiropas institūcijās. Tiem, kuri vēl joprojām uzskata, ka segregēta izglītība ir Latvijas valsts vēsturiskais mantojums, gribas atgādināt, ka kādreiz vēsturiskais mantojums bija arī sausās atejas un mazgāšanās vienreiz nedēļā.
EDSO Augstākā komisāra nacionālo minoritāšu jautājumos institūcija, izslimo segregēto skolu slimību, bet Latvija, kura kādreiz steidzās Hāgas rekomendācijas izpildīt izcilā veidā, kļūstot par segregētos skolu teicamnieci, šobrīd izbauda segregācijas traģismu.
Latvijā mēs esam dažādi: reliģija, kultūras un vēstures mantojums; vēstures interpretācija. Mediju telpa ir sadalīta. Latviskā mediju telpa, pateicoties savdabīgajai Latvijas likumdošanai un valsts attieksmei atrodas uz izmiršanas robežas, Tā ir neliela valstī pieejamās informatīvās telpas daļu. Saglabājas un padziļinās segregācija darba vietās, jo segregētās skolas ir jau beigusi jauna paaudze, kura mēģina palikt savā dabiskajā etniski sadalītajā komforta zonā.
Vajadzība saglabāt skolā pierasto krievvalodīgo vidi ir radījusi jaunu diskriminēto grupu. Tā ir "politiski nekorekta" un Latvijas Cilvēktiesību aizstāvji par šo fenomenu kautrīgi nerunā. Tiek diskriminēti latviešu skolu beidzēji.
Darba sludinājumos tiem, kuru krievu valodas zināšanas nesasniedz dzimtās latviešu valodas zināšanu prasmi, proti, jaunās paaudzes latviešiem, tiek piedāvāti mazliet vairāk par pusprocenta no darba tirgus iespējām. Gandrīz visos sludinājumos krievu valoda tiek prasīta labā līmenī, proti, līmenī, kurā šo valodu latviešu skolās nepasniedz. [iii]
Krievu skolas patlaban sagatavo darbaspēku reālajam darba tirgum turklāt pilnīgi par valsts līdzekļiem, bērnu vecākiem nemaksājot neko, faktiski veidojot priviliģētu skolu sistēmu. Kamēr jaunietis no Latvijas provinces nesekmīgi meklē darbā savā dzimtajā vietā un Rīgā, krievu skolu beidzēji šo laiku var sākt izmantot praksei vai reālam darbam, iegūstot daudz labāku karjeras attīstības atspērienu. Tas nodrošina jaunu fenomenu - nākotnes profesionālā elite būs krievu skolu beidzēji.
Tostarp lauku reģionos un internetā darbojas kriminālas rekrutētāju grupas tieši šīs latviski runājošās grupas iesaistē gan cilvēktridzniecībai, gan kriminālās aktivitātēs. Latvijas Cilvēktirdzniecības apkarošanas eksperti brīdina, ka 95% no upuriem ir latvieši, vec umā no 18 līdz 21 gadam[iv] .
Krievu valodas prasība darba vietās visbiežāk nav saistīta ar darba raksturu. Tā ir etniskās komforta zonas saglabāšanas prasība. Cilvēki turpina savu skolā pierasto etniski sadalīto vidi tālāk savās darba vietās. Latviešu valodas zināšanas nenozīmē spēju sadarboties. Krievu skolas ir bagātīgi appludinātas ar Krievijā izdotām mācību, vispirms jau vēstures, grāmatām. Valodas mācīšana segregētā, ideoloģiski pretrunīgā sistēmā, neatrisina problēmu. Ir radīta stikla siena, kas padara karjerpotenciālus darbus ārpus valsts sektora grūti jaunajiem latviešiem grūti pieejamus. Ārpus mediju, izglītības, kultūras un nelielā valsts darba tirgus latviešu jaunietim iegūt darba iespējas ir niecīgas. Tas ir kā ledus gabals no ''Nāves ēna", kurš kūst aizvien mazāks.
Vienīgā kopīgā, 21. Gadsimta Eiropai piemērotā, nediskriminējošā un vienojošā platforma ir izglītība. Neko oriģinālāku piedāvāt nevar. Izglītība ir institūcija, ko lieto kritiskā cilvēka masa. Tie nav beisbola klubi, hokeja klubi un kopīgie māla putniņu apkrāsošanas pulciņi. Tas nav birums ar sīkprojektiem, ko par Eiropas naudu finansē kāda ministrija.
Gan tiem, kas par to sapņo, gan tiem, kas ar to baida jāsaka, ka skolas asimilāciju nerada. Ir daudz spēcīgu identitāšu platformu - ģimene, kultūra, vēsture, reliģija, mediji, valoda. Skola ir tikai viena no identitāšu platformām, bieži vienīgais kopīgais ķieģelītis visu citu daudzo, individuālo ķieģelīšu vidū. Ja to izņems, siena var sabrukt.
Segregēta izglītība var likties ērta uz brīdi, bet tai ir pārāk daudz neglītu seku gan attiecībā uz bērna, gan valsts nākotni. Bērniem būs jādarbojas etniski jauktā vidē un ir godīgi viņus šai videi sagatavot laicīgi. Saprātīga nacionāla valsts neveido neveselīgu situāciju ar paralēlām pasaulēm vienā ģeogrāfiskā teritorijā.
[i] http://www.osce.org/hcnm/32180 The Hague Recommendations Regarding the Education Rights of National Minorities
[ii] http://www.osce.org/hcnm/88054 Address by Knut Vollebaek, OSCE High Commissioner on National Minorities
to the Parliamentary Committee on Inter-Community Relations
[iii] http://www.ir.lv/2012/5/17/segregetas-izglitibas-laika-bumba
[iv] http://www.saeima.lv/lv/aktualitates/saeimas-zinas/19818-cilvektiesibu-komisija-fiktivo-laulibu-problema-jarisina-nekavejoties
