Памяти поэта Арсения Несмелова
Сегодня - день рождения поручика Арсения Несмелова - одного из моих любимых русских поэтов. В этой связи хочу поделиться статьей о нем, только что написанной Денисом Романовым:
Ровно 131 год назад, 20-го июня 1889-го года в Москве родился великий белогвардейский поэт, русский офицер и герой антибольшевицкого сопротивления Арсений Иванович Митропольский, известный под псевдонимом Несмелов.
Родился Арсений Несмелов в небогатой семье надворного советника, обучение проходил вначале во Втором кадетском корпусе, а затем в Нижегородском Аракчеевском корпусе, где зарекомендовал себя талантливым молодым военным и впервые опубликовал свои стихи.
Однако Первая мировая война помешала молодому поэту достичь всероссийской известности. Уже 20-го августа 1914-го года он был мобилизован и направлен в легендарный Фанагорийский 11-й гренадерский полк, который являлся любимым полком генералиссимуса Суворова и формировался из москвичей.
Страна с воодушевлением встречала грядущую войну, даже вчерашние сторонники падения Российской Империи в подавляющем большинстве сплотились вокруг престола для борьбы с внешним врагом. С предвкушением славной победы отправлялись фанагорийцы на войну, но они еще не знали, чем она закончится, что ждет их и Россию, но в те дни были совсем другие настроения и об этом хорошо говорит стихотворение самого Арсения Несмелова.
27 АВГУСТА 1914 ГОДА
Медная, лихая музыка играла,
Свеян трубачами, женский плач умолк.
С воинской платформы Брестского вокзала
Провожают в Польшу Фанагорийский полк!
Офицеры стройны, ушки на макушке,
Гренадеры ладны, точно юнкера...
Классные вагоны, красные теплушки,
Машущие руки, громкое ура.
Дрогнули вагоны, лязгают цепями,
Ринулся на запад первый эшелон.
Желтые погоны, суворовское знамя,
В предвкушеньи славы каждое чело!
Улетели, скрылись. Точечкой мелькает,
Исчезает, гаснет красный огонек...
Ах, душа пустая, ах, тоска какая,
Возвратишься ль снова, дорогой дружок!
Над Москвой печальной ночь легла сурово,
Над Москвой усталой сон и тишина.
Комкают подушки завтрашние вдовы,
Голосом покорным говорят: «Война!»
Так Арсений Несмелов впервые в своей жизни оказался в огне кровавой войны. Его полк сражался на Австрийском фронте, считался одним из самых геройских и всегда находился в самом пекле. За три года войны он несколько раз сменил личный состав. Сам же молодой поэт Несмелов за это время был четырежды награжден, издал в 1915-м году свой первый сборник стихов, дослужился до подпоручика и оставил о тех днях стихотворные свидетельства.
СУВОРОВСКОЕ ЗНАМЯ
Отступать… и замолчали пушки,
Барабанщик-пулемёт умолк.
За черту пылавшей деревушки
Отошёл Фанагорийский полк.
В это утро перебило лучших
Офицеров. Командир сражён.
И совсем молоденький поручик
Наш четвёртый принял батальон.
А при батальоне было знамя -
И молил поручик в грозный час,
Чтобы Небо сжалилось над нами,
Чтобы Бог святыню нашу спас.
Но уж слева дрогнули и справа -
Враг наваливался, как медведь…
И защите знамени со славой
Оставалось только умереть.
И тогда, - клянусь, немало взоров
Тот навек запечатлело миг! -
Сам генералиссимус Суворов
У святого знамени возник.
Был он худ и с пудренной косицей,
Со звездою был его мундир.
Крикнул он: «За мной, фанагорийцы!
С Богом, батальонный командир!»
И обжёг приказ его, как лава,
Все сердца: святая тень зовёт!
Мчались слева, набегали справа,
Чтоб, столкнувшись, ринуться вперёд!
Ярости удара штыкового
Враг не снёс: мы ураганно шли!
Только… командира молодого
Мёртвым мы в деревню принесли.
И у гроба - это вспомнит каждый
Летописец жизни фронтовой -
Сам Суворов плакал: ночью дважды
Часовые видели его.
Февральский переворот Арсений Несмелов встретил на фронте. Как мог отнестись к нему доблестный царский офицер и верный русский поэт? Конечно, он встретил временщиков враждебно, уже на следующий день после объявления о свержении государя он дал самую точную оценку произошедшего, изливая боль за Царскую Семью и Россию в строках своего стихотворения с говорящим названием "В этот день страна себя ломала".
В этот день встревоженный сановник
К телефону часто подходил,
В этот день испуганно, неровно
Телефон к сановнику звонил.
В этот день, в его мятежном шуме,
Было много гнева и тоски,
В этот день маршировали к Думе
Первые восставшие полки.
В этот день машины броневые
Поползли по улицам пустым,
В этот день… одни городовые
С чердаков вступились за режим.
В этот день страна себя ломала,
Не взглянув на то, что впереди,
В этот день царица прижимала
Руки к холодеющей груди.
В этот день в посольствах шифровали
Первой сводки беглые кроки,
В этот день отменно ликовали
Явные и тайные враги.
В этот день… Довольно, Бога ради!
Знаем, знаем, - надломилась ось:
В этот день в отпавшем Петрограде
Мощного героя не нашлось.
Этот день возник, кроваво вспенен,
Этим днем начался русский гон -
В этот день садился где-то Ленин
В свой запломбированный вагон.
Вопрошает совесть, как священник,
Обличает Мученика тень…
Неужели, Боже, нет прощенья
Нам за этот сумасшедший день?!
И все же, выполняя приказ свергнутого государя о войне до победного конца, Арсений Несмелов продолжал сражаться на фронте до апреля 1917-го года, когда по ранению был демобилизован и вскоре попал под суд по обвинению в работе на охранку.
Впрочем, временщики не смогли доказать правоту своих обвинений и молодой офицер был отпущен на свободу, вот только самой свободы уже не было. Страна была охвачена хаосом кровопролития, офицеров, дворян и просто интеллигентных людей убивали прямо на улицах, всем было ясно, что это не последний переворот и скоро большевики захватят власть.
Холодный ноябрьский день нового переворота наступил очень быстро и повинуясь долгу русского офицера, Арсений Несмелов с немногочисленными юнкерами бросил вызов ордам предателей под красными тряпками. Неделю продолжалась неравная битва чести с бесчестием, порядка с разрушением, христианской морали с сатанинской безнравственностью новых ордынцев, стремящихся уничтожить Россию.
Мы - белые. Так впервые
Нас крестит московский люд.
Отважные и молодые
Винтовки сейчас берут.
И натиском первым давят
Испуганного врага,
И вехи победы ставят,
И жизнь им недорога.
К Никитской, на Сивцев Вражек!
Нельзя пересечь Арбат.
Вот юнкер стоит на страже,
Глаза у него горят.
А там, за решёткой сквера,
У чахлых осенних лип,
Стреляют из револьвера,
И голос кричать охрип.
А выстрел во тьме - звездою
Из огненно-красных жил,
И кравшийся предо мною
Винтовку в плечо вложил.
И вот мы в бою неравном,
Но твёрд наш победный шаг -
Ведь всюду бежит бесславно,
Везде отступает враг.
Боец напрягает нервы,
Восторг на лице юнца,
Но юнкерские резервы
Исчерпаны до конца!
- Вперёд! Помоги, Создатель! -
И снова ружьё в руках.
Но заперся обыватель,
Как крыса, сидит в домах.
Мы заняли Кремль, мы - всюду
Под влажным покровом тьмы,
И всё-таки только чуду
Вверяем победу мы.
Ведь заперты мы во вражьем
Кольце, что замкнуло нас,
И с башни кремлёвской - стражам
Бьёт гулко полночный час".
Вместе с остальными героями Арсений Несмелов до последнего сражался на древних стенах Московского Кремля, а затем не смирившись с произошедшим, отправился в Сибирь, где продолжил свою борьбу.
Через Урал и Курган молодой поэт и офицер Несмелов добрался до Омска, где присоединился к восставшим чехословакам и русским добровольцам. Больше двух лет длилась эта неравная битва добра со злом. За это время Россия сделал окончательный шаг в пропасть, не защитив своего помазанника от кровавой расправы.
Арсений Несмелов был в числе тех офицеров, которые стремились спасти своего государя. Он был глубоко потрясен тем, что произошло в подвале Ипатьевского дома и ответил на выстрелы стихом "Цареубийцы".
ЦАРЕУБИЙЦЫ
Мы теперь панихиды правим,
С пышной щедростью ладан жжем,
Рядом с образом лики ставим,
На поминки Царя идем.
Бережем мы к убийцам злобу,
Чтобы собственный грех загас,
Но заслали Царя в трущобу
Не при всех ли, увы, при нас?
Сколько было убийц? Двенадцать,
Восемнадцать иль тридцать пять?
Как же это могло так статься -
Государя не отстоять?
Только горсточка этот ворог,
Как пыльцу бы его смело:
Верноподданными - сто сорок
Миллионов себя звало.
Много лжи в нашем плаче позднем,
Лицемернейшей болтовни,
Не за всех ли отраву возлил
Некий яд, отравлявший дни.
И один ли, одно ли имя -
Жертва страшных нетопырей?
Нет, давно мы ночами злыми
Убивали своих Царей.
И над всеми легло проклятье,
Всем нам давит тревога грудь:
Замыкаешь ли, дом Ипатьев,
Некий давний кровавый путь!
В этом стихотворении поэт выразил всю горечь утраты и упрек к тем, кто молчаливо допустил это, но разве могла расправа над Царской Семьей замкнуть кровавый путь? Нет, конечно, она его только начинала, Арсений Несмелов это понимал и продолжал сражаться даже в изгнании. Он прошел всю Гражданскую войну, стал свидетелем предательства союзников, безразличия народных масс и смерти русских героев.
Арсений Несмелов был близок к Верховному правителю России адмиралу Колчаку, он даже состоял в его конвое и так отреагировал на подлое предательство Жанена.
В НИЖНЕУДИНСКЕ
День расцветал и был хрустальным,
В снегу скрипел протяжно шаг.
Висел над зданием вокзальным
Безпомощно нерусский флаг.
И помню звенья эшелона,
Затихшего, как неживой,
Стоял у синего вагона
Румяный чешский часовой.
И было точно погребальным
Охраны хмурое кольцо,
Но вдруг, на миг, в стекле зеркальном
Мелькнуло строгое лицо.
Уста, уже без капли крови,
Сурово сжатые уста!..
Глаза, надломленные брови,
И между них - Его черта, -
Та складка боли, напряженья,
В которой роковое есть…
Рука сама пришла в движенье,
И, проходя, я о́тдал честь.
И этот жест в морозе лютом,
В той перламутровой тиши, -
Моим последним был салютом,
Салютом сердца и души!
И он ответил мне наклоном
Своей прекрасной головы…
И паровоз далёким стоном
Кого-то звал из синевы.
И было горько мне. И ковко
Перед вагоном скрипнул снег:
То с наклонённою винтовкой
Ко мне шагнул румяный чех.
И тормоза прогрохотали, -
Лязг приближался, пролетел,
Умчали чехи Адмирала
В Иркутск - на пытку и расстрел!
1930-е годы.
Оказавшись на чужбине, Арсений Несмелов проживал в Харбине. Там он продолжал писать стихи, работал над белоэмигрантскими изданиями и играл важную роль в жизни многомиллионной русской Одиссеи изгнания.
Однако Несмелов считал, что врага надо бить не только словом. Он вступил в Русскую Фашистскую партию и вновь закипела кровавая борьба. Русские эмигранты уничтожали большевиков, а те в свою очередь беспощадно вырезали без разбора "по подозрению". Гибли герои, но их было не остановить. Именно этот порыв молодости и свободы читается в поэме "Георгий Семена", написанной Несмеловым в 1936-м году.
Годы отбора, десятилетье...
Горбится старость, но крепнут дети:
Тщательно жатву обмолотив,
Партией создан стальной актив,
И что б ни сделали вы со мной -
Кадры стоят за моей спиной!
Девушки наши и парни наши -
Не обезволенный день вчерашний,
Не обессиленных душ разброд:
Честный они, боевой народ!
В 1941-м году Несмелов стал курсантом вечерних курсов политической подготовки, созданных японцами при разведывательной школе в Харбине. Затем Арсений Несмелов являлся сотрудником 4 отдела Японской Военной Миссии и работал на курсах пропагандистов.
На курсах поэт и русский офицер Несмелов до мая 1944-го года под псевдонимом Дроздов преподавал предмет "Литературно-художественная агитация", после чего был переведён в 6-й отдел миссии, где и работал до оккупации Харбина большевиками.
В отличии от десятков тысяч русских эмигрантов Арсений Несмелов не захотел покидать Харбин, он не боялся смерти, он давно был готов к ней. Изгнание его измучило, но он по прежнему оставался царским офицером и хранил верность своим скромным погонам с двумя маленькими звездочками подпоручика.
СТАРЫЕ ПОГОНЫ
Сохранились у меня погоны -
Только по две здездочки на них,
И всего один просвет червленый
На моих погонах золотых.
И печально память мне лепечет,
Лишь на них я невзначай взгляну:
Их носили молодые плечи,
Защищавшие свою страну.
Засыпали их землей гранаты,
Поливали частые дожди.
В перебежках видели солдаты
Золотой галун их - впереди!
На него из зарослей полыни
Пулемет прицел свой наводил,
Но везде - за Вислой, на Волыни
Бог меня от гибели хранил.
К тем погонам - что от них осталось,
Им лишь горечь памяти нести! -
На ходу стреляя, цепь смыкалась,
Чтоб удар последний нанести.
И ура взрывалось исступленно,
И в руке подрагивал наган, -
Эти почерневшие погоны
Опрокидывали врага!
Довелось им видеть небо Польши,
Под старинным Ярославом быть.
Почему ж не удалось им больше
Звездочек серебряных добыть?
Эх, весна семнадцатого года,
Гул июля, октября картечь!..
Посрывала красная свобода
Все погоны с офицерских плеч.
С ярым воем «Золотопогонник!»
За мальчишкой погналась беда.
Била в битве, догнала в погоне
Нас пятиконечная звезда!
Уж по телу резались погоны,
Забивались звездочки в плечо…
Разве пленных офицеров стоны
В нашем сердце не звучат еще?
Чести знак, возложенный на плечи,
Я пронес сквозь грозную борьбу,
Но, с врагом не избегая встречи,
Я не сам избрал себе судьбу.
Жизнь правят мощные законы,
Место в битве указует рок…
Я люблю вас, старые погоны,
Я в изгнаньи крепко вас берег!
Говорят, опять погоны в силе -
Доблести испытанный рычаг!..
Ну, а те, что прежде их носили
На своих изрубленных плечах?
Что поделать - тех давно убили.
Не отпели. Не похоронили:
Сгнили так!..
Память длит рассказ неугомонно.
Полно, память, - день давно погас…
Эти потемневшие погоны
Все-таки оправдывают нас!
Офицер и поэт Несмело знал, что его схватят и убьют, но без страха встретил своих убийц. По одной из версий он ждал палачей, надев на себя офицерскую форму с орденами и пистолетом на столе, где стояла рюмка водки. После прихода СМЕРШевцев он выпил водку и спокойно отдал им свое оружие.
Однако на родную землю ему было не суждено вернуться, Бог не дал предателям России надругаться на верным ее сыном и Арсений Несмелов скончался 6-го декабря 1945-го года в пересыльной тюрьме Гродеково, расположенной у самой границы.
Долгие десятилетия память великого патриота, поэта и офицера всячески искоренялась и продолжает замалчиваться, но правду невозможно утаить и с каждым годом все больше людей узнают и восторгаются тем, кто не отдал свою жизнь за Родину, за нас и нашу свободу, за будущее наших детей.
Поэзией Арсения Несмелова восторгались такие гении пера, как Марина Цветаева, Борис Пастернак, Николай Асеев и многие другие русские поэту и писатели. Песни на его стихи звучат в наши дни в исполнении как людей идейных, так и далеких от наших идеалов (в репертуаре Валерия Леонтьева есть две песни на его стихи.
В прочем, к сожалению, даже сегодня, в 130-летнюю годовщину поэта в России нет не только памятника герою, но и самой России в правильном ее понимании нет, однако это не вечно, все еще будет и страна прославит своих героев.
Царствие небесное и вечная память царскому офицеру, русскому поэту и верному сыну России Арсению Ивановичу Несмелову-Митропольскому. Его память жива в нас и наших сердцах, а это значит, что жив и он.
Денис Романов.