Худграф. Вдохновили на мемуары:)
Мои слова о том, что с уходом Пушина факультет лишился души, для кого-то звучат обидно. Это вполне вероятно, хотя обижать никого не хочется. Тем более, что ко всем сотрудникам кафедры я испытываю самые теплые чувства. Многие из этих людей были моими учителями, затем стали коллегами. С тех пор как я ушел, все что связывает нас теперь - это воспоминания о годах, которые мы провели в этих стенах. На мою долю выпало без малого тринадцать лет, восемь из которых я играл в уеника, а пять - в учителя.
Захожу на кафедру всегда, когда бываю в Воронеже. Как минимум - раз в год. Делаю это не из чувства долга. Мне это необходимо. Ничего рационального. Наверное это, как навестить отчий дом, трещинки которого хранят историю твоего детства и юности. Впрочем, я рад встретить родные лица преподавателей. Но, конечно, главным человеком в этом месте для меня был и остается мой учитель - Георгий Пушин. О нем я уже писал: http://balovin.livejournal.com/243682.html. О нем напишу еще не раз.
У меня есть вполне определенное представление о том как устроен факультет. Я знаю, как он начинался, я помню, каким он был, я вижу, каким он стал. Точнее наблюдаю то, что от него осталось. Не без грусти. Вот и нынешняя заведующая кафедрой расстроилась, увидев мой пост. Возмутило «такое фото с незнакомой факультету девочкой в вечернем освещении», возмутил мой комментарий про умирающий факультет. Фото попросили удалить, чтобы не портить репутацию вуза. Но удалять я, конечно, ничего не буду. И не потому, что свобода слова. И не потому, что «намерен портить репутацию». Если бы я намеревался испортить репутацию, то выложил фото бездарных работ студентов-задолжников, что были разбросаны на полу для просмотра комиссией. Но это, как раз, и было бы однобоко. А коридор - он общий. Он какой есть. И я его люблю таким. Меня сложно обидеть упреком в том, что в окне вечерний свет. А это фото пусть останется потомкам, среди иных артефактов, свидетельствующих о том, что когда-то здесь была жизнь.
Вид коридора, кстати, за эти годы почти не изменился, трупных пятен на его теле не появилось. Чего нельзя сказать об аудиториях, где вот-вот обрушатся потолки. Впрочем, потолки падали и пятнадцать лет назад, еще во времена колледжа, с которым делился этаж. Ветхость штукатурки не останавливала бурлящую жизнь в аварийном здании. Дети галдели и носились по аудиториям, от чего все здание содрогалось, а учителя хватались за сердце. Среди этих детей был и я. У меня все началось колледжа и с этого самого коридора, в 1997 году.
А колледж, как и худграф, впоследствии ставший Факультетом художественного образования, начался с Паничевой. Эмма Викторовна, героическая женщина непримечательной наружности. И тут меня упрекнут: как же можно так о героях? Маленького роста, немного сутулая, зато подвижная, как нападающий канадской сборной по хоккею. Одевалась она более чем, просто, не пытаясь заявить о своей значимости. О себе думать было некогда, этот человек тащил на плечах не только факультет, но и еще и колледж и целый институт и бог его знает, что еще. Отец какой-нибудь абитуриентки из районного центра мог окликнуть мчащуюся по делам Эмму Викторовну, принимая ее за уборщицу:
- Мать, не подскажешь, где у вас тут начальство?
И действительно, Эмма Викторовна была всем мамой. Знала поименно каждого пятиклассника. Могла остановить какого-то лоботряса и поинтересоваться:
- Ну как там у тебя с географией? Закрыл тройку?
Потом шла на совещание к ректору и обсуждала вопрос открытия нового отделения на базе существущего факультета. У Эммы Виткоровны была одна особенность: она с огромным энтузиазмом бралась за новое дело. Но, как только все начинало работать, она передавала брозды правления другому человеку и бралась за новый проект. Мое поступление на худграф совпало по времени с передачей трона Анне Дмитриевне Герасимовой.
И вот уже представляю, как Анна Дмитриевна, дойдя до этих строк вздрогнула. Читать о себе всегда немножко страшно. Ведь что-то может быть совершенно неверно передано. Или искажено. Или не так, красиво, как на самом деле, или как хотелось. Всем хочется казаться лучше, чем они есть. Но я, как обычно, не ручаюсь за точность портретов. Все, что я пишу - субъективно, да. И все это отражает мое, как мне с уважением написала дорогая Юлия Владимировна, «крайне однобокое мнение».
Правда это мое - не только мнение. Это целая эпоха в жизни. И все мои дорогие учителя, коллеги и студенты оказались замешаны в этой истории. Как бы то ни было, узнают здесь себя или нет - но пишу я про всех с самыми теплыми чувствами. Я искренне благодарен всем, кто меня чему-то научил и всем, кто смог чему-то научиться у меня. И написать еще предстоит много.
Продолжение следует…