Pro жизнь
"Молодой человек,Вам ещё учиться и учиться.Постеснялись бы с такими картинками да на всеобщее обозрение.
Коллега со стажем."
Случайно обнаружил такое письмо почти десятилетней давности в своем почтовом ящике сегодня. Как раз кстати, к разговору о биографии.
Мой ответ был таким:
"Учусь! Всегда учиться буду.
Ошибки все допускают. Все имеют право на ошибку.
А на обозрение выставлять стесняюсь, конечно же. Я продаю картинки - я так на жизнь зарабатываю и семью кормлю. А кстати, к тому, что сейчас пишу, шел очень долго, хоть и лет мало.
Готов посмотреть Ваши работы в качестве примера."
Работ анонимного коллеги я так и не увидел. Может он и сам все еще стеснялся, не смотря на стаж. Подобные замечания и упреки я получал не раз, но продолжал выставляться на "всеобщее обозрение". Как раз это всеобщее обозрение меня и закаляло, обрушиваясь лавиной насмешек и уколов. Похвал всегда было больше, но негативные отзывы не позволяли оставаться на месте, способствуя формированию критического взгляда на собственную деятельность и развитию терпимости к чужому мнению.
Сегодня я уже не стесняюсь. Выставляюсь еще больше. Даже выставил на всеобщее обозрение собственную жизнь. Иногда слышу упреки в самолюбовании. Но меня это не задевает. Потому что отдаю себе отчет в том, что делаю. И если я рассказываю о своей жизни, то потому, что ценю саму жизнь. Я понимаю, что попытка зафиксировать что-либо в тексте, в видео, в картинках - это всего лишь иллюзия возможности сохранить то, что неизбежно исчезает. Но понимание этого меня не останавливает. Видимо в этом и заключается иррациональная основа творчества, которое я давно уже не отделяю от самой жизни.
Все мои проекты рождались не надуманно, а как результат стечения жизненных обстоятельств. Конечно, обстоятельства эти сами собой не возникали с пустого места, все происходило в следствие активного движения, пусть даже порой и необдуманного и неосмысленного. Но я ценю каждый совершенный шаг, каким бы он не был, так как в итоге я пришел именно к тому, о чем мечтал. Я научился жить настоящим и ценить именно то, что есть сейчас. Во всяком случае, мне так часто кажется. И мысль о будущем не беспокоила бы сегодня, если бы не было тех людей, перед которыми я чувствовал ответственность.
Я вырос в очень небогатой семье, в скромных бытовых условиях, мягко говоря. Мое детство пришлось как раз на то время, когда одни лихо становились миллионерами, а другие боролись за выживание. Мы были не из тех, первых. С детства мама твердила мне, что я должен учиться зарабатывать деньги, чтобы суметь обеспечивать себя и близких. Я и начал зарабатывать с детства: продавал кукурузу на рынке, потом таскал мешки с обоями, чертил что-то на заказ студентам для зачетов по начертательной геометрии, делал книжные обложки, ничего не понимая в графическом дизайне, какие-то сайты на заказ, ничего не смысля в программировании… И так далее. Но это все были какие-то подработки, не по профессии, что называется. Учился-то я всю жизнь живописи - с восьми лет. И вот в восемнадцать, когда я впервые робко представил свои работы публике, у меня тут же купили три акварели. И дорого купили. Даже дороже, чем у известной в нашем городе акварелистки. Этот факт дал мне понять, что пришло время зарабатывать тем, чему я учился.
Но мне и продавать-то не хотелось, на самом деле. Я в те годы наивно думал, что искусство продавать не хорошо. И верил, что творю искусство. Искусство - оно не для продажи, оно чтобы делать людей лучше, поучать, наставлять, - думал я. Восемнадцатилетний сопляк, был уверен, что своими акварелями делаю людей лучше, учу их видеть красоту. Мне даже оскорбительным казалось само предложение продать: продать работу - значит лишить публику возможности увидеть ее на другой выставке.
Но я начал продавать, так как надо было учиться зарабатывать деньги. А совсем скоро появилась семья, и деньги стали нужны, чтобы содержать семью. Я женился в девятнадцать лет. В двадцать у меня родилась дочь. Это было непростое время. Я, возможно, еще напишу об этом когда-нибудь. В двадцать три я развелся. Очередное стечение жизненных обстоятельств, на этот раз повергшее меня в глубочайшую депрессию.
Тогда я осознал: свобода - это когда нечего терять. С этой бесполезной свободой, наверно, легко совершать подвиги, но так же легко шагнуть в пропасть. Впрочем, потеряв семью, я не переставал быть отцом своего ребенка. Поэтому надо было продолжать работать, зарабатывать - спасать красотой мир, получая за это денежное вознаграждение. Только о каком спасении мира можно говорить, если никакая красота не помогла спасти даже собственную семью? В те дни я пересмотрел свои убеждения насчет того, что такое искусство и какова миссия художника. Но все же пытался что-то делать, хотя в таком состоянии это было непросто и малопродуктивно.
Из депрессии однако удалось выбраться благодаря новым неожиданным стечениям жизненных обстоятельств, в которых, впрочем, тоже было мало веселого. Рассказ о тех событиях я до сих пор не в силах закончить.
Сработал принцип шоковой терапии. Я вернулся к "нормальной жизни": работал, добывал какие-то деньги, по выходным встречался с ребенком. Все реже рисовал, все больше занимался дизайном. Появились постоянные заказчики, обозначилась стабильность. Возможно, так я и сидел бы в Воронеже, рисуя этикетки для тортов, если бы не очередные жизненные обстоятельства…
Сделав собственную жизнь объектом эксперимента, и выставив ее под прицел общественного внимания, я уже не имею право на идиотское оправдание плохого художника: "я так вижу". И даже, если я буду отвечать, что не могу иначе, это будет нечестно: наверно, могу. Только будет ли от этого лучше тем, за кого я в ответе? Я не уверен. Уверен я лишь в одном - если и можно в чем-то достичь победы, то только в том деле, которое ты искренне любишь.
И если бы я знал, что сегодня, именно сейчас те, которых я люблю и за которых в ответе, не обошлись бы там без меня и моей помощи, я не уехал. Очень хочется верить, что победа будет достойна вознаграждения. И хочется верить в победу.
А если кто-то завидует, что я бесплатно так красиво живу - не стоит, поверьте. Я заплатил за это сполна. Хотя, возможно, это был только задаток.
Я ни о чем не жалею. И да, хоть и редко, но встречаюсь с дочерью. И конечно, очень ее люблю и скучаю.
Пожалуй, этим ограничу информацию о том, что называется "личная жизнь". Если я и готов "на всеобщее обозрение", то это вовсе не обязательно делать моим близким.
P.S. Что касается "шкурных вопросов", плачу ли я алименты и каким образом, то пусть это останется коммерческой тайной.
Коллега со стажем."
Случайно обнаружил такое письмо почти десятилетней давности в своем почтовом ящике сегодня. Как раз кстати, к разговору о биографии.
Мой ответ был таким:
"Учусь! Всегда учиться буду.
Ошибки все допускают. Все имеют право на ошибку.
А на обозрение выставлять стесняюсь, конечно же. Я продаю картинки - я так на жизнь зарабатываю и семью кормлю. А кстати, к тому, что сейчас пишу, шел очень долго, хоть и лет мало.
Готов посмотреть Ваши работы в качестве примера."
Работ анонимного коллеги я так и не увидел. Может он и сам все еще стеснялся, не смотря на стаж. Подобные замечания и упреки я получал не раз, но продолжал выставляться на "всеобщее обозрение". Как раз это всеобщее обозрение меня и закаляло, обрушиваясь лавиной насмешек и уколов. Похвал всегда было больше, но негативные отзывы не позволяли оставаться на месте, способствуя формированию критического взгляда на собственную деятельность и развитию терпимости к чужому мнению.
Сегодня я уже не стесняюсь. Выставляюсь еще больше. Даже выставил на всеобщее обозрение собственную жизнь. Иногда слышу упреки в самолюбовании. Но меня это не задевает. Потому что отдаю себе отчет в том, что делаю. И если я рассказываю о своей жизни, то потому, что ценю саму жизнь. Я понимаю, что попытка зафиксировать что-либо в тексте, в видео, в картинках - это всего лишь иллюзия возможности сохранить то, что неизбежно исчезает. Но понимание этого меня не останавливает. Видимо в этом и заключается иррациональная основа творчества, которое я давно уже не отделяю от самой жизни.
Все мои проекты рождались не надуманно, а как результат стечения жизненных обстоятельств. Конечно, обстоятельства эти сами собой не возникали с пустого места, все происходило в следствие активного движения, пусть даже порой и необдуманного и неосмысленного. Но я ценю каждый совершенный шаг, каким бы он не был, так как в итоге я пришел именно к тому, о чем мечтал. Я научился жить настоящим и ценить именно то, что есть сейчас. Во всяком случае, мне так часто кажется. И мысль о будущем не беспокоила бы сегодня, если бы не было тех людей, перед которыми я чувствовал ответственность.
Я вырос в очень небогатой семье, в скромных бытовых условиях, мягко говоря. Мое детство пришлось как раз на то время, когда одни лихо становились миллионерами, а другие боролись за выживание. Мы были не из тех, первых. С детства мама твердила мне, что я должен учиться зарабатывать деньги, чтобы суметь обеспечивать себя и близких. Я и начал зарабатывать с детства: продавал кукурузу на рынке, потом таскал мешки с обоями, чертил что-то на заказ студентам для зачетов по начертательной геометрии, делал книжные обложки, ничего не понимая в графическом дизайне, какие-то сайты на заказ, ничего не смысля в программировании… И так далее. Но это все были какие-то подработки, не по профессии, что называется. Учился-то я всю жизнь живописи - с восьми лет. И вот в восемнадцать, когда я впервые робко представил свои работы публике, у меня тут же купили три акварели. И дорого купили. Даже дороже, чем у известной в нашем городе акварелистки. Этот факт дал мне понять, что пришло время зарабатывать тем, чему я учился.
Но мне и продавать-то не хотелось, на самом деле. Я в те годы наивно думал, что искусство продавать не хорошо. И верил, что творю искусство. Искусство - оно не для продажи, оно чтобы делать людей лучше, поучать, наставлять, - думал я. Восемнадцатилетний сопляк, был уверен, что своими акварелями делаю людей лучше, учу их видеть красоту. Мне даже оскорбительным казалось само предложение продать: продать работу - значит лишить публику возможности увидеть ее на другой выставке.
Но я начал продавать, так как надо было учиться зарабатывать деньги. А совсем скоро появилась семья, и деньги стали нужны, чтобы содержать семью. Я женился в девятнадцать лет. В двадцать у меня родилась дочь. Это было непростое время. Я, возможно, еще напишу об этом когда-нибудь. В двадцать три я развелся. Очередное стечение жизненных обстоятельств, на этот раз повергшее меня в глубочайшую депрессию.
Тогда я осознал: свобода - это когда нечего терять. С этой бесполезной свободой, наверно, легко совершать подвиги, но так же легко шагнуть в пропасть. Впрочем, потеряв семью, я не переставал быть отцом своего ребенка. Поэтому надо было продолжать работать, зарабатывать - спасать красотой мир, получая за это денежное вознаграждение. Только о каком спасении мира можно говорить, если никакая красота не помогла спасти даже собственную семью? В те дни я пересмотрел свои убеждения насчет того, что такое искусство и какова миссия художника. Но все же пытался что-то делать, хотя в таком состоянии это было непросто и малопродуктивно.
Из депрессии однако удалось выбраться благодаря новым неожиданным стечениям жизненных обстоятельств, в которых, впрочем, тоже было мало веселого. Рассказ о тех событиях я до сих пор не в силах закончить.
Сработал принцип шоковой терапии. Я вернулся к "нормальной жизни": работал, добывал какие-то деньги, по выходным встречался с ребенком. Все реже рисовал, все больше занимался дизайном. Появились постоянные заказчики, обозначилась стабильность. Возможно, так я и сидел бы в Воронеже, рисуя этикетки для тортов, если бы не очередные жизненные обстоятельства…
Сделав собственную жизнь объектом эксперимента, и выставив ее под прицел общественного внимания, я уже не имею право на идиотское оправдание плохого художника: "я так вижу". И даже, если я буду отвечать, что не могу иначе, это будет нечестно: наверно, могу. Только будет ли от этого лучше тем, за кого я в ответе? Я не уверен. Уверен я лишь в одном - если и можно в чем-то достичь победы, то только в том деле, которое ты искренне любишь.
И если бы я знал, что сегодня, именно сейчас те, которых я люблю и за которых в ответе, не обошлись бы там без меня и моей помощи, я не уехал. Очень хочется верить, что победа будет достойна вознаграждения. И хочется верить в победу.
А если кто-то завидует, что я бесплатно так красиво живу - не стоит, поверьте. Я заплатил за это сполна. Хотя, возможно, это был только задаток.
Я ни о чем не жалею. И да, хоть и редко, но встречаюсь с дочерью. И конечно, очень ее люблю и скучаю.
Пожалуй, этим ограничу информацию о том, что называется "личная жизнь". Если я и готов "на всеобщее обозрение", то это вовсе не обязательно делать моим близким.
P.S. Что касается "шкурных вопросов", плачу ли я алименты и каким образом, то пусть это останется коммерческой тайной.