Макмиллан-стопицот
Приходится ходить в театр и тогда, когда не хочется. А что делать, раз Полунин? И два - Сомова, которая Наталья. Тут уж три - а это абсолютно жуткий "Майерлинг" - заставляет с собой мириться. Что и произошло в очередной, стопицотый, раз с твоим лучшим врагом, дорогой читатель. Спектакль 13 ноября собрал в "Стасике" народу прилично, но не так, чтобы стулья ломались: конечно, присутствие Сергея Полунина волнует публику всегда, но на этот раз не было ясности относительно исполнительницы одной из главных партий: Анна Оль, баронесса фон Вечера премьеры, ныне находится к месту событий балета куда как ближе, чем к сцене, на которой поймала звезду. Поэтому была интрига.
Наталья Сомова и Сергей Полунин, 13.11.2015, Москва,
фото вытащено из официального фан-клуба Полунина на фейсбуке
Сначала слухи возвращали на гастрольку Аню Оль, потом определилось с девочкой - хорошей, но она сломалась. Жаль, но это профессиональный риск. Затаив дыхание, почтеннейшая публика звонила робко в театр, если находился инсайдер. А когда находила инсайд любой степени фантастичности, передавала его на ленту фанатских сплетен. Так и жили.
И вот: состав объявлен. Фон Вечера - Наталья Сомова. Именно ее участие стало главной интригой, поскольку хорошая форма Полунина не вызывала сомнений: Аштона он танцевал совсем недавно, да и Франца в "Коппелии" тоже.
Короче, покряхтев для виду, верный враг балета направил стопы свои в зал.
Надо сказать, что "Майерлинг" есть произведение жуткое по своей помпезности, а Макмиллан - хореограф, изумляющий своей посредственностью и полнейшим непониманием законов того искусства, которому служит. Т.е. искусству танца, воплощенному в балетный жанр. Услыхав, видимо, где-то, что Григорович, во-первых, великий, а во-вторых, у него не танцуют в жизни, а живут в танце ©, Макмиллан решил, не иначе, быть вторым Григоровичем. Не учел он, правда, особенностей перевода. Как и того, о чем не догадался ни один из критиков: у Григоровича не было и нет на сцене жизни в обыденном смысле. Да, у советского балетмейстера много танцуют, часто не по делу, порой весьма некрасиво и нередко сильно неуместно, но у него бытие не кричит о себе каждым эпизодом. Почему? Неинтересно каждым - и это Григорович, надо полагать, почуял инстинктом.
Но досуг ли думать англичанину? - и вот в его "Майерлинге" кривляется Императрица, задирая ноги там, где должна была просто пройти; с какого-то перепугу в покои Императрицы вплясывает толпа служанок... Зачем? Понимал ли Макмиллан, что законы, какими бы условными они ни были, обязательны к исполнению? Основной: жизнь не равна быту, а танец не равен жизни. Затем специальные: не давать отрицательным героям классический танец. Или: не давать не-героям танцевать вообще, если это не вставной номер и не кордебалетная демонстрация. Много всякого наколбасил Макмиллан, но это непонимание - главное. По сравнению с ним глупая - иначе не скажешь! - обрисовка героев выглядит вполне извинительной. Подумаешь, ведет себя Императрица, как торговка! Ставился-то балет для кокни и чава.
Вот только чав свою Королеву любит. А за нею и к чужим монархам относится с уважением. Короче, балет "для народа" пришлось однажды снимать с репертуара. Правда, затем восстанавливать... ибо появился неожиданный спрос в связи с предложением, т.е. наличием на рынке труда русских балерунов. Вот и вспомнили в Английском Королевском балете о "Майерлинге". Мысль, видимо, была проста: есть Григорович - он гений - у нас есть русский танцовщик - Григорович делал балеты для русских - следовательно, русский поднимет "Майерлинг" до уровня какого-нибудь "Ивана Грозного". И ведь почти удалось! По крайней мере, у нас "Майерлинг" пользуется бешеной популярностью не только из-за Полунина: там мелодрама и экшн! И потребители у этого балета почти те же, что и у "Спартака".
Однако там, где Григорович уничтожал как незначительное то бытие, которое нельзя протанцевать, Макмиллан собрал все, приукрасив правдоподобием ХХ века: внутривенными инъекциями вместо подкожного впрыскивания (как это было принято в прекрасную эпоху), указанием на морфинизм, как на атрибут социального дна. Очевидно, что намекал Макмиллан на героиновую наркоманию. Каковой в Австро-Венгрии быть не могло, ибо когда была Австро-Венгрия, не было героина, а когда появился героин, уже не было Австро-Венгрии. Поэтоу шприц в руках кронпринца не равен баяну в руках волосатого.
Все это не способствует хорошему настроению при просмотре спектакля. Но Полунин! Поэтому и.
И тут еще Сомова.
Наталья оказалась очень хороша, правда, ее красота и женственность давали сценически иную сексуальность, нежели это позволяли кондиции и стати Анны Оль. Немного дезориентровало, поскольку меняло смыслы, запутывало. Надо сказать, что обе девушки - красавицы: ладные, с идеальными ногами, аккуратные, но. Инфантилизм Оль дает правдоподобное представление о том, как, увлекшись очередной жестокой эротической игрой, любовники дошли до смерти такой. И решительно ничего в эротизме Сомовой такого конца не предвещает: ее чувственность ярка, победительна, она убивает без надрыва. Поэтому смерть героев становится непонятна не только на уровне фактов, но и на уровне внутренних убеждений.
Да и ладно! Присутствие Натальи Сомовой привнесло в спектакль новые - теплые - нотки, сочные тона восторга. Полунин вдруг стал взрослым и предупредительным, он трогательно оправлял бретельку на плечике балерины, делал иные милые жесты галантного репертуара.
Короче, Наташа прехорошенькая, Сережа норм, с ними даже "Майерлинг" не так раздражает, как без них.
Присутствие Сомовой в этом спектакле - восстание против Макмиллана.
А что прекраснее, чем триумф красоты над глупостью?
Наталья Сомова и Сергей Полунин, 13.11.2015, Москва,
фото вытащено из официального фан-клуба Полунина на фейсбуке
Сначала слухи возвращали на гастрольку Аню Оль, потом определилось с девочкой - хорошей, но она сломалась. Жаль, но это профессиональный риск. Затаив дыхание, почтеннейшая публика звонила робко в театр, если находился инсайдер. А когда находила инсайд любой степени фантастичности, передавала его на ленту фанатских сплетен. Так и жили.
И вот: состав объявлен. Фон Вечера - Наталья Сомова. Именно ее участие стало главной интригой, поскольку хорошая форма Полунина не вызывала сомнений: Аштона он танцевал совсем недавно, да и Франца в "Коппелии" тоже.
Короче, покряхтев для виду, верный враг балета направил стопы свои в зал.
Надо сказать, что "Майерлинг" есть произведение жуткое по своей помпезности, а Макмиллан - хореограф, изумляющий своей посредственностью и полнейшим непониманием законов того искусства, которому служит. Т.е. искусству танца, воплощенному в балетный жанр. Услыхав, видимо, где-то, что Григорович, во-первых, великий, а во-вторых, у него не танцуют в жизни, а живут в танце ©, Макмиллан решил, не иначе, быть вторым Григоровичем. Не учел он, правда, особенностей перевода. Как и того, о чем не догадался ни один из критиков: у Григоровича не было и нет на сцене жизни в обыденном смысле. Да, у советского балетмейстера много танцуют, часто не по делу, порой весьма некрасиво и нередко сильно неуместно, но у него бытие не кричит о себе каждым эпизодом. Почему? Неинтересно каждым - и это Григорович, надо полагать, почуял инстинктом.
Но досуг ли думать англичанину? - и вот в его "Майерлинге" кривляется Императрица, задирая ноги там, где должна была просто пройти; с какого-то перепугу в покои Императрицы вплясывает толпа служанок... Зачем? Понимал ли Макмиллан, что законы, какими бы условными они ни были, обязательны к исполнению? Основной: жизнь не равна быту, а танец не равен жизни. Затем специальные: не давать отрицательным героям классический танец. Или: не давать не-героям танцевать вообще, если это не вставной номер и не кордебалетная демонстрация. Много всякого наколбасил Макмиллан, но это непонимание - главное. По сравнению с ним глупая - иначе не скажешь! - обрисовка героев выглядит вполне извинительной. Подумаешь, ведет себя Императрица, как торговка! Ставился-то балет для кокни и чава.
Вот только чав свою Королеву любит. А за нею и к чужим монархам относится с уважением. Короче, балет "для народа" пришлось однажды снимать с репертуара. Правда, затем восстанавливать... ибо появился неожиданный спрос в связи с предложением, т.е. наличием на рынке труда русских балерунов. Вот и вспомнили в Английском Королевском балете о "Майерлинге". Мысль, видимо, была проста: есть Григорович - он гений - у нас есть русский танцовщик - Григорович делал балеты для русских - следовательно, русский поднимет "Майерлинг" до уровня какого-нибудь "Ивана Грозного". И ведь почти удалось! По крайней мере, у нас "Майерлинг" пользуется бешеной популярностью не только из-за Полунина: там мелодрама и экшн! И потребители у этого балета почти те же, что и у "Спартака".
Однако там, где Григорович уничтожал как незначительное то бытие, которое нельзя протанцевать, Макмиллан собрал все, приукрасив правдоподобием ХХ века: внутривенными инъекциями вместо подкожного впрыскивания (как это было принято в прекрасную эпоху), указанием на морфинизм, как на атрибут социального дна. Очевидно, что намекал Макмиллан на героиновую наркоманию. Каковой в Австро-Венгрии быть не могло, ибо когда была Австро-Венгрия, не было героина, а когда появился героин, уже не было Австро-Венгрии. Поэтоу шприц в руках кронпринца не равен баяну в руках волосатого.
Все это не способствует хорошему настроению при просмотре спектакля. Но Полунин! Поэтому и.
И тут еще Сомова.
Наталья оказалась очень хороша, правда, ее красота и женственность давали сценически иную сексуальность, нежели это позволяли кондиции и стати Анны Оль. Немного дезориентровало, поскольку меняло смыслы, запутывало. Надо сказать, что обе девушки - красавицы: ладные, с идеальными ногами, аккуратные, но. Инфантилизм Оль дает правдоподобное представление о том, как, увлекшись очередной жестокой эротической игрой, любовники дошли до смерти такой. И решительно ничего в эротизме Сомовой такого конца не предвещает: ее чувственность ярка, победительна, она убивает без надрыва. Поэтому смерть героев становится непонятна не только на уровне фактов, но и на уровне внутренних убеждений.
Да и ладно! Присутствие Натальи Сомовой привнесло в спектакль новые - теплые - нотки, сочные тона восторга. Полунин вдруг стал взрослым и предупредительным, он трогательно оправлял бретельку на плечике балерины, делал иные милые жесты галантного репертуара.
Короче, Наташа прехорошенькая, Сережа норм, с ними даже "Майерлинг" не так раздражает, как без них.
Присутствие Сомовой в этом спектакле - восстание против Макмиллана.
А что прекраснее, чем триумф красоты над глупостью?