Такие разные gypsy queens
Говорят, от цыган никакой радости. Согласиться с этим невозможно. Тут ведь дело в том, чтобы за шлифовку цыганской натуры взялся настоящий мастер. Тогда у него либо Грушенька, как у Лескова выйдет, либо Кармен, как у Мериме, на худой конец. Последнее, конечно, нельзя назвать совершенной удачей: слишком уж приземленной иностранка вышла - того и гляди, героином торговать начнет. Но ведь и Мериме - не Лесков, если что: он, кажется, искренне не знал, зачем цыгане нужны. Терпеть это было нельзя. Европа обязана была цыган интегрировать. Хотя бы эстетически. Поэтому задолго до политкора появилась в европейском искусстве компромиссная цыганщина. Иногда - франко-русская: балет Цезаря Пуни «Эсмеральда», например. По роману Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», если кто забыл. Интересно, что отечественно-балетных цыганок две. Одну придумал Жюль-Жозеф Перро, а довел до ума Мариус Петипа, для другой сочинил балет Владимир Бурмейстер. Одну показывают в Большом театре, другую - в «Стасике», т.е. музтеатре им. Станславского и Немировича-Данченко. Туда и пойдем.
С «Эсмеральдой» в «Стасике» некоторые зрители уже попрощались, отбыв положенный номер на бенефисном, и последнем, выступлении Натальи Ледовской в спектакле. Однако нынешняя «Эсмеральда» без Ледовской не обошлась: Наташа была в зале и смотрела на дебют Эрики Микиртичевой.
Тем, кто говорил, что без Ледовской спектакль не имеет смысла, теперь можно уверенно возразить. Эсмеральда Микиртичевой - не Эсмеральда Ледовской, но худого сказать об Эрике нельзя. Во-первых, она давно доказала, что способна вести главные партии в балетах, во-вторых, она хорошая девочка, в-третьих, у нее красивые ноги, а в-четвертых, она имеет поклонников, т.е. кассовый потенциал. Короче, ни полслова плохого про Эрику! Она повела за собой повествование довольно твердо с самого начала, на какое-то время уступила место Флер-де-Лис, а затем вновь оказалась той, кем и должна была быть в спектакле: заглавной героиней.
Но хватило бы ее на все три акта? Особенно если учесть, что зритель пришел в балет, а по части танца в первом действии - не слишком празднично? Трудно сказать, ибо второй акт окупает эту недостаточность с лихвой, дает передышку в фабульном драмбалете. Появляется Флер-де-Лис - и несет с собой пьянящий легкий восторг. Уже нет на сцене места суровой хореодраме с нотками мультикультурализма - мы погружаемся в мир европейской аристократии, показанной как с неизбежным двойным анахронизмом (сначала на историческое время наводил очки Гюго, потом на картинку Виктора Гюго - Жюль Перро; позже юстировали оптику еще двое - но смотрели уже не на средневековых цыган, а на литературно-балетных), так и с неизбежным же восхищением. Эстетические стандарты Европе задавала аристократия - и тут уж ничего не попишешь.
Поэтому-то было особенно важно увидеть на сцене танцовщиц, полностью удовлетворяющих требованиям красоты по-европейски. Благородной осанки и уверенной поступи. И эти девушки пошли одна за одной. Ольга Сизых, Маша Бек, наконец, Настя Лименько. И впереди - еще одна дебютантка спектакля: Ксения Рыжкова в роли Флер-де-Лис. Мягкий жест и глубочайшая его интимность при абсолютной внешней наивности, публичность его манифестации при полной закрытости побудительных причин - вот что такое Европа нобилей, вот за что мы любим Старый Свет. Невинность женской позы и жесткость женского сердца - вот квинтэссенция мира господ, и это для отнюдь не вегетарианской Европы куда как правдивее поэтических условностей миннезингеров. Рыжкова была на высоте, но здесь ей и играть ничего не требуется: за нею школа и габитус.
В общем, с тех пор, как в «скромный Стасик» пришли девушки, имеющие за плечами золотые и серебрянные награды международных конкурсов, о его танцевальной сцене нельзя говорить снисходительно. Обрел строгость кордебалет, солистки и корифейки стали одна другой краше. Эти лауреатки, хорошо вымуштрованные Академией, экстерьерно отобранные из множества претенденток, составляют la crème de la crème русского балета - и «скромный муниципальный театр» с некоторых пор оказался украшен им в полной мере. Короче, последнее место, где сохранились какие-то евгенические принципы - это классический балет, и 2 марта 2015 года, на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко было много голубой крови и белой кости.
Была, правда, и еще одна цыганка, о которой нельзя умолчать: Валерия Муханова, но говорить о ней вскользь неловко: Лера - состоявшаяся актриса и любое ее появление на сцене придает спектаклю терпкий привкус. Не стала исключением и сегодняшняя «Эсмеральда» - заработанная Лерой «брава» сильно отличается от «бравы» купленной, а за нынешнюю танцовщица если чем и платила, то только эмоциями. Которые зритель возвращал ей с процентами.
С «Эсмеральдой» в «Стасике» некоторые зрители уже попрощались, отбыв положенный номер на бенефисном, и последнем, выступлении Натальи Ледовской в спектакле. Однако нынешняя «Эсмеральда» без Ледовской не обошлась: Наташа была в зале и смотрела на дебют Эрики Микиртичевой.
Тем, кто говорил, что без Ледовской спектакль не имеет смысла, теперь можно уверенно возразить. Эсмеральда Микиртичевой - не Эсмеральда Ледовской, но худого сказать об Эрике нельзя. Во-первых, она давно доказала, что способна вести главные партии в балетах, во-вторых, она хорошая девочка, в-третьих, у нее красивые ноги, а в-четвертых, она имеет поклонников, т.е. кассовый потенциал. Короче, ни полслова плохого про Эрику! Она повела за собой повествование довольно твердо с самого начала, на какое-то время уступила место Флер-де-Лис, а затем вновь оказалась той, кем и должна была быть в спектакле: заглавной героиней.
Но хватило бы ее на все три акта? Особенно если учесть, что зритель пришел в балет, а по части танца в первом действии - не слишком празднично? Трудно сказать, ибо второй акт окупает эту недостаточность с лихвой, дает передышку в фабульном драмбалете. Появляется Флер-де-Лис - и несет с собой пьянящий легкий восторг. Уже нет на сцене места суровой хореодраме с нотками мультикультурализма - мы погружаемся в мир европейской аристократии, показанной как с неизбежным двойным анахронизмом (сначала на историческое время наводил очки Гюго, потом на картинку Виктора Гюго - Жюль Перро; позже юстировали оптику еще двое - но смотрели уже не на средневековых цыган, а на литературно-балетных), так и с неизбежным же восхищением. Эстетические стандарты Европе задавала аристократия - и тут уж ничего не попишешь.
Поэтому-то было особенно важно увидеть на сцене танцовщиц, полностью удовлетворяющих требованиям красоты по-европейски. Благородной осанки и уверенной поступи. И эти девушки пошли одна за одной. Ольга Сизых, Маша Бек, наконец, Настя Лименько. И впереди - еще одна дебютантка спектакля: Ксения Рыжкова в роли Флер-де-Лис. Мягкий жест и глубочайшая его интимность при абсолютной внешней наивности, публичность его манифестации при полной закрытости побудительных причин - вот что такое Европа нобилей, вот за что мы любим Старый Свет. Невинность женской позы и жесткость женского сердца - вот квинтэссенция мира господ, и это для отнюдь не вегетарианской Европы куда как правдивее поэтических условностей миннезингеров. Рыжкова была на высоте, но здесь ей и играть ничего не требуется: за нею школа и габитус.
В общем, с тех пор, как в «скромный Стасик» пришли девушки, имеющие за плечами золотые и серебрянные награды международных конкурсов, о его танцевальной сцене нельзя говорить снисходительно. Обрел строгость кордебалет, солистки и корифейки стали одна другой краше. Эти лауреатки, хорошо вымуштрованные Академией, экстерьерно отобранные из множества претенденток, составляют la crème de la crème русского балета - и «скромный муниципальный театр» с некоторых пор оказался украшен им в полной мере. Короче, последнее место, где сохранились какие-то евгенические принципы - это классический балет, и 2 марта 2015 года, на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко было много голубой крови и белой кости.
Была, правда, и еще одна цыганка, о которой нельзя умолчать: Валерия Муханова, но говорить о ней вскользь неловко: Лера - состоявшаяся актриса и любое ее появление на сцене придает спектаклю терпкий привкус. Не стала исключением и сегодняшняя «Эсмеральда» - заработанная Лерой «брава» сильно отличается от «бравы» купленной, а за нынешнюю танцовщица если чем и платила, то только эмоциями. Которые зритель возвращал ей с процентами.