АНДРЕЙ МЕРКУРЬЕВ. Жажда танца
Оригинал взят у sandy_z в АНДРЕЙ МЕРКУРЬЕВ. Жажда танца
Фото: Наташа Думко (www.doomco.com)
Встретившись чудесным субботним мартовским днем с заслуженным артистом России, ведущим солистом Большого театра Андреем Меркурьевым, мы поговорили о танце, роли судьбы и званий в жизни артиста, особенностях подготовки ролей, его планах и мечтах.
О судьбе, удаче и званиях
Говорят, что актерская судьба - случай, слепая удача. Вот неправда, хотя удача нужна, конечно, куда без нее. Самое главное - любить свое дело, работать, ни на кого не обращая внимания, не завидуя, не меряясь ни с кем званиями и регалиями. Я уверен, что все в наших руках, было бы желание и талант, разумеется. А остальное - приложится, и обязательно рядом будут люди, которые поддержат, помогут и оценят по достоинству.
Яркий пример - встреча с друзьями и поклонниками, которую мы сами организовали недавно в театре «С.А.Д.». Захотели - и сделали, и много людей, иногда даже тех, с кем я лично незнаком, с радостью помогли организовать праздник, и все получилось. Я им очень благодарен! Так что, каждый сам кузнец своего счастья и нечего спорить с народной мудростью (смеется).
Признание для актера, безусловно, очень важно, это дает силы двигаться дальше, потому что знаешь и чувствуешь, что твое творчество нужно и любимо зрителями. За последние несколько дней я получил огромное количество поздравлений с присвоением звания Заслуженного артиста России, это невероятно приятно и ценно, но и ответственно. Именно об этом сказал мне и Виктор Барыкин, мой педагог - положение обязывает, и планку никак нельзя снижать. Впрочем, я и не собираюсь, танец - это моя жизнь, и напрягаться мне только в кайф.
О любви к танцу, рутине в театре и особенностях современного танцовщика
Мне часто задают вопрос о том, какой балет в юности поразил меня больше всего. У меня, в отличие от многих артистов, нет такой истории, я влюблялся в театр постепенно, зато - навсегда.
В детстве я театр не знал и не очень любил. Даже в училище я практически ничего не смотрел, умудрялся и с выпускных гала-концертов сбегать. Помню, подходил к педагогам и говорил, мол, у меня родители уезжают и надо с младшим братом посидеть, и меня отпускали домой, таким образом, каникулы у меня получались больше, чем у остальных.
Тем не менее, в процессе учебы я все больше понимал, что балет - это мое, я развивался, менялся, и окончил училище влюбленным в танец. Может быть, поэтому и красный диплом получил (смеется).
Я не знаю, что такое рутина в театре. Другое дело, что многие просто не хотят напрягаться, имея в репертуаре несколько ролей и танцуя это всю жизнь. Это категорически не для меня, я хочу, и надеюсь, буду танцевать всё, везде, всё, что дадут и не дадут. Сам возьму! (смеется).
Мне непонятно, когда говорят, что классическому танцовщику не надо танцевать современную хореографию. Надо, потому что необходимо развиваться, правда, для этого надо много работать, где-то, возможно, себя ломать, а на это не все готовы.
Для того, чтобы хорошо танцевать современную хореографию, нужно уметь себя отпускать и раскрепощаться. Важно перестать бояться или стесняться чего-то. Ведь в современном танце раскрыться можно намного глубже, чем в классике - можно плакать, смеяться, импровизировать, вести со зрителем диалог. Современный танец дает возможность поговорить на разных языках, быть своего рода танцевальным полиглотом. А те, кто говорят, что им это не подходит, как правило, просто ленятся и трусят.
О ролях и возрасте
Есть расхожее выражение: «пришел опыт, а тело ушло», но мне кажется, что нет ролей, которые можно перерасти или до которых нужно дорасти. Здесь крайне важна личность танцовщика, то, что он вкладывает в танец. Двадцатилетний мальчик может быть технически безупречен, но совершенно пуст эмоционально. А бывает, что артист уже в шестнадцать выходит и такое на сцене выдает, и артистически, и технически, что остается только диву даваться. Тут главное развиваться, копить жизненный опыт и черпать из него вдохновение, даже если этот опыт горький. Любовь, трагедию, потерю, приобретение - все это надо уметь трансформировать и использовать в театре. Помню, я должен был танцевать «Жизель» в Мариинском театре, а у меня случились неприятности в личной жизни, я очень переживал, но именно эти переживания помогли мне сыграть сцену финала первого акта. Я понял, как это должно быть, и благодарен этому опыту.
Возраст совершенно не важен в современной хореографии, там ты можешь потрясти публику просто сидя на стуле, слушая музыку и двигаясь очень скупо. Там есть масса способов выражения, и практически неограниченная свобода импровизации.
Как рождаются персонажи
Все свои роли я выстраиваю исходя, в первую очередь, из музыки, поскольку считаю, что она в балете первична. В таких постановках, как «Манон», «Ромео и Джульетта», «Дама с камелиями», «Утраченные иллюзии» музыка «говорящая», нужно только уметь слушать и слышать. Тем не менее, чтение первоисточника, если балет имеет литературную основу, что называется, никто не отменял.
Мне приятно, что зрители ценят и любят моего Эспаду в «Дон Кихоте», и часто спрашивают, откуда во мне вся эта испанская страсть. Я никогда лично не общался с настоящим тореро, но на корриде был, и видел в записи, обращая внимание, главным образом, на его движения: как он ставит корпус, как работает руками, как смотрит. В нашей профессии важно иметь чувство позы, уметь копировать, но так, чтобы это было уместно в театре.
У меня хорошие педагоги, которые умеют помочь мне все это поймать и выразить. «Переломай корпус, перекрути тело, не стой пузом в зал!», - говорят они мне и все удается. Мало надеть костюм тореро, выйти и улыбнуться, образ состоит из деталей, над которыми надо постоянно работать. Как правильно держать плащ, как с ним обращаться, как смотреть - обо всем этом нужно думать и делать.
Кстати, над образом тореадора я начал работать еще в училище, поскольку именно его показывал на экзамене по народно-сценическому танцу. Сейчас пересматривать ту запись очень забавно, конечно.
Мне тогда очень помогла концертмейстер, с которой мы в перерывах запирались в курилке, и она показывала мне, как тореадор должен смотреть, какие позы принимать. Мне тогда было смешно, ну как это женщина показывает мне, как надо соблазнять, а теперь понимаю, что она заложила мне основу понимания этого образа, который я потом долгие годы развивал.
О жизни и смерти на сцене
Я считаю, что на сцене надо жить, а не играть. Но помнить о том, что так можно и «сгореть». И смерть, и любовь проживать на сцене интересно, потому каждый раз - мурашки по коже, каждый раз выкладываясь, ты получаешь эмоциональную отдачу от зрителей.
Я обожал танцевать «Ромео и Джульетту» в постановке Леонида Лавровского - здесь столько можно было сказать о любви, именно сказать, только танцем. Готовясь к роли, я смотрел, как Джульетту танцевала Галина Уланова, и с грустью думал, что сейчас артистически так уже мало кто может.
Другой пример - моя недавняя работа в Большом театре, месье Дюваль в балете
«Дама с камелиями». Очень непростой образ, где я все три акта через себя пропускаю происходящую на сцене трагедию. Иногда мне казалось, что если будет еще несколько спектаклей подряд, я просто с ума сойду, до такой степени я погрузился в роль. Помню, на одной из первых репетиций я спросил у Джона Ноймайера, какого образа он от меня ждет, чего он хочет. Он сказал: «Андрей, я понимаю, что вы еще молоды, и роль, может быть, вам не совсем по возрасту, но я знаю, что вы справитесь, проживите это, передайте в пластике тела, в резкости движений». И мне очень приятно было слышать его похвалу после премьеры. Это, кстати говоря, к вопросу о ролях и возрасте.
О хореографе мечты и балете «Крик»
Я очень надеюсь, что мне удастся еще поработать с Соль Леон и Полом Лайтфутом, потому что это очень близкие мне по духу люди. Мне нравится, что их постановки - не просто набор движений, что в них заложены вполне определенные и считываемые зрителями мысли и идеи.
Совсем немного остается и до премьеры балета «Крик», которая состоится в Одессе. Прочитав книгу Александра Зиновьева «Иди на Голгофу», я подумал, что очень похож на ее главного героя. И чем больше я работаю над балетом и над этим персонажем, тем больше моих черт в нем появляется, но это неизбежно, иначе не бывает. Это будет история о выборе пути, о том, быть тебе вместе со всеми или идти своей дорогой, априори долгой и трудной. Мой герой выбирает путь одиночества, поскольку не хочет прогибаться под систему, хочет достичь чего-то нового, изменить мир.
О театре и кино
Мне интересно развиваться, и попробовать себя еще и в роли драматического артиста и в театре, и в кино. У меня уже были попытки и в спектакле «Бедная Лиза» Аллы Сигаловой, и в постановке О.С. («Опасные связи») студии SounDrama. Хочется играть разные роли - и характерные, и трагические, и комедийные, интересно было бы сделать моноспектакль, где можно будет себя показать очень разным. Я рад, что удалось подружиться с театром «С.А.Д.» и его руководителем, замечательным актером Кириллом Рубцовым, я надеюсь, когда-нибудь у нас получится сделать какой-то совместный спектакль, думаю, это было бы интересно.
О поддержке талантливых детей
Я учредил премию «За правду образа, эмоциональность и выразительность» для участников пермского конкурса «Арабеск», а также стипендию для учащихся Башкирского хореографического колледжа, потому что знаю, как важна поддержка, и моральная, и материальная, когда ты совсем молод и живешь далеко от дома, как хочется тепла и внимания. Стипендию я выделяю ежегодно, и педагоги училища сами решают, кто из учеников ее получит, причем, студент или студенты, которым она достается, получают не всю сумму сразу, а частями - ежемесячно.
Я могу себе позволить помочь талантливым детям, и буду это делать в будущем, поскольку считаю, что нужно не только брать, но и отдавать, это моя душевная потребность.
.
О восстановлении душевного равновесия
Есть роли, после которых очень тяжело на душе, иногда ты плачешь, иногда просто закрываешься ото всех и не хочешь никого видеть. Раньше я спасался одиночеством, уходил в себя, молчал и от этого заряжался. Сейчас уже меньше закрываюсь, потому что в моем окружении появились люди, рядом с которыми тепло и душевное равновесие восстанавливается проще.
О планах на будущее
Я не люблю рассказывать о том, что еще не сделано, примета плохая. Могу только сказать, что впереди ждет много интересного, много сюрпризов, ролей, новых образов и проектов. Я буду ковать свое счастье, и готов делиться им со своими друзьями и поклонниками.
Записала Александра Загер
(при перепечатке ссылка обязательна)
Фото: Наташа Думко (www.doomco.com)
Встретившись чудесным субботним мартовским днем с заслуженным артистом России, ведущим солистом Большого театра Андреем Меркурьевым, мы поговорили о танце, роли судьбы и званий в жизни артиста, особенностях подготовки ролей, его планах и мечтах.
О судьбе, удаче и званиях
Говорят, что актерская судьба - случай, слепая удача. Вот неправда, хотя удача нужна, конечно, куда без нее. Самое главное - любить свое дело, работать, ни на кого не обращая внимания, не завидуя, не меряясь ни с кем званиями и регалиями. Я уверен, что все в наших руках, было бы желание и талант, разумеется. А остальное - приложится, и обязательно рядом будут люди, которые поддержат, помогут и оценят по достоинству.
Яркий пример - встреча с друзьями и поклонниками, которую мы сами организовали недавно в театре «С.А.Д.». Захотели - и сделали, и много людей, иногда даже тех, с кем я лично незнаком, с радостью помогли организовать праздник, и все получилось. Я им очень благодарен! Так что, каждый сам кузнец своего счастья и нечего спорить с народной мудростью (смеется).
Признание для актера, безусловно, очень важно, это дает силы двигаться дальше, потому что знаешь и чувствуешь, что твое творчество нужно и любимо зрителями. За последние несколько дней я получил огромное количество поздравлений с присвоением звания Заслуженного артиста России, это невероятно приятно и ценно, но и ответственно. Именно об этом сказал мне и Виктор Барыкин, мой педагог - положение обязывает, и планку никак нельзя снижать. Впрочем, я и не собираюсь, танец - это моя жизнь, и напрягаться мне только в кайф.
О любви к танцу, рутине в театре и особенностях современного танцовщика
Мне часто задают вопрос о том, какой балет в юности поразил меня больше всего. У меня, в отличие от многих артистов, нет такой истории, я влюблялся в театр постепенно, зато - навсегда.
В детстве я театр не знал и не очень любил. Даже в училище я практически ничего не смотрел, умудрялся и с выпускных гала-концертов сбегать. Помню, подходил к педагогам и говорил, мол, у меня родители уезжают и надо с младшим братом посидеть, и меня отпускали домой, таким образом, каникулы у меня получались больше, чем у остальных.
Тем не менее, в процессе учебы я все больше понимал, что балет - это мое, я развивался, менялся, и окончил училище влюбленным в танец. Может быть, поэтому и красный диплом получил (смеется).
Я не знаю, что такое рутина в театре. Другое дело, что многие просто не хотят напрягаться, имея в репертуаре несколько ролей и танцуя это всю жизнь. Это категорически не для меня, я хочу, и надеюсь, буду танцевать всё, везде, всё, что дадут и не дадут. Сам возьму! (смеется).
Мне непонятно, когда говорят, что классическому танцовщику не надо танцевать современную хореографию. Надо, потому что необходимо развиваться, правда, для этого надо много работать, где-то, возможно, себя ломать, а на это не все готовы.
Для того, чтобы хорошо танцевать современную хореографию, нужно уметь себя отпускать и раскрепощаться. Важно перестать бояться или стесняться чего-то. Ведь в современном танце раскрыться можно намного глубже, чем в классике - можно плакать, смеяться, импровизировать, вести со зрителем диалог. Современный танец дает возможность поговорить на разных языках, быть своего рода танцевальным полиглотом. А те, кто говорят, что им это не подходит, как правило, просто ленятся и трусят.
О ролях и возрасте
Есть расхожее выражение: «пришел опыт, а тело ушло», но мне кажется, что нет ролей, которые можно перерасти или до которых нужно дорасти. Здесь крайне важна личность танцовщика, то, что он вкладывает в танец. Двадцатилетний мальчик может быть технически безупречен, но совершенно пуст эмоционально. А бывает, что артист уже в шестнадцать выходит и такое на сцене выдает, и артистически, и технически, что остается только диву даваться. Тут главное развиваться, копить жизненный опыт и черпать из него вдохновение, даже если этот опыт горький. Любовь, трагедию, потерю, приобретение - все это надо уметь трансформировать и использовать в театре. Помню, я должен был танцевать «Жизель» в Мариинском театре, а у меня случились неприятности в личной жизни, я очень переживал, но именно эти переживания помогли мне сыграть сцену финала первого акта. Я понял, как это должно быть, и благодарен этому опыту.
Возраст совершенно не важен в современной хореографии, там ты можешь потрясти публику просто сидя на стуле, слушая музыку и двигаясь очень скупо. Там есть масса способов выражения, и практически неограниченная свобода импровизации.
Как рождаются персонажи
Все свои роли я выстраиваю исходя, в первую очередь, из музыки, поскольку считаю, что она в балете первична. В таких постановках, как «Манон», «Ромео и Джульетта», «Дама с камелиями», «Утраченные иллюзии» музыка «говорящая», нужно только уметь слушать и слышать. Тем не менее, чтение первоисточника, если балет имеет литературную основу, что называется, никто не отменял.
Мне приятно, что зрители ценят и любят моего Эспаду в «Дон Кихоте», и часто спрашивают, откуда во мне вся эта испанская страсть. Я никогда лично не общался с настоящим тореро, но на корриде был, и видел в записи, обращая внимание, главным образом, на его движения: как он ставит корпус, как работает руками, как смотрит. В нашей профессии важно иметь чувство позы, уметь копировать, но так, чтобы это было уместно в театре.
У меня хорошие педагоги, которые умеют помочь мне все это поймать и выразить. «Переломай корпус, перекрути тело, не стой пузом в зал!», - говорят они мне и все удается. Мало надеть костюм тореро, выйти и улыбнуться, образ состоит из деталей, над которыми надо постоянно работать. Как правильно держать плащ, как с ним обращаться, как смотреть - обо всем этом нужно думать и делать.
Кстати, над образом тореадора я начал работать еще в училище, поскольку именно его показывал на экзамене по народно-сценическому танцу. Сейчас пересматривать ту запись очень забавно, конечно.
Мне тогда очень помогла концертмейстер, с которой мы в перерывах запирались в курилке, и она показывала мне, как тореадор должен смотреть, какие позы принимать. Мне тогда было смешно, ну как это женщина показывает мне, как надо соблазнять, а теперь понимаю, что она заложила мне основу понимания этого образа, который я потом долгие годы развивал.
О жизни и смерти на сцене
Я считаю, что на сцене надо жить, а не играть. Но помнить о том, что так можно и «сгореть». И смерть, и любовь проживать на сцене интересно, потому каждый раз - мурашки по коже, каждый раз выкладываясь, ты получаешь эмоциональную отдачу от зрителей.
Я обожал танцевать «Ромео и Джульетту» в постановке Леонида Лавровского - здесь столько можно было сказать о любви, именно сказать, только танцем. Готовясь к роли, я смотрел, как Джульетту танцевала Галина Уланова, и с грустью думал, что сейчас артистически так уже мало кто может.
Другой пример - моя недавняя работа в Большом театре, месье Дюваль в балете
«Дама с камелиями». Очень непростой образ, где я все три акта через себя пропускаю происходящую на сцене трагедию. Иногда мне казалось, что если будет еще несколько спектаклей подряд, я просто с ума сойду, до такой степени я погрузился в роль. Помню, на одной из первых репетиций я спросил у Джона Ноймайера, какого образа он от меня ждет, чего он хочет. Он сказал: «Андрей, я понимаю, что вы еще молоды, и роль, может быть, вам не совсем по возрасту, но я знаю, что вы справитесь, проживите это, передайте в пластике тела, в резкости движений». И мне очень приятно было слышать его похвалу после премьеры. Это, кстати говоря, к вопросу о ролях и возрасте.
О хореографе мечты и балете «Крик»
Я очень надеюсь, что мне удастся еще поработать с Соль Леон и Полом Лайтфутом, потому что это очень близкие мне по духу люди. Мне нравится, что их постановки - не просто набор движений, что в них заложены вполне определенные и считываемые зрителями мысли и идеи.
Совсем немного остается и до премьеры балета «Крик», которая состоится в Одессе. Прочитав книгу Александра Зиновьева «Иди на Голгофу», я подумал, что очень похож на ее главного героя. И чем больше я работаю над балетом и над этим персонажем, тем больше моих черт в нем появляется, но это неизбежно, иначе не бывает. Это будет история о выборе пути, о том, быть тебе вместе со всеми или идти своей дорогой, априори долгой и трудной. Мой герой выбирает путь одиночества, поскольку не хочет прогибаться под систему, хочет достичь чего-то нового, изменить мир.
О театре и кино
Мне интересно развиваться, и попробовать себя еще и в роли драматического артиста и в театре, и в кино. У меня уже были попытки и в спектакле «Бедная Лиза» Аллы Сигаловой, и в постановке О.С. («Опасные связи») студии SounDrama. Хочется играть разные роли - и характерные, и трагические, и комедийные, интересно было бы сделать моноспектакль, где можно будет себя показать очень разным. Я рад, что удалось подружиться с театром «С.А.Д.» и его руководителем, замечательным актером Кириллом Рубцовым, я надеюсь, когда-нибудь у нас получится сделать какой-то совместный спектакль, думаю, это было бы интересно.
О поддержке талантливых детей
Я учредил премию «За правду образа, эмоциональность и выразительность» для участников пермского конкурса «Арабеск», а также стипендию для учащихся Башкирского хореографического колледжа, потому что знаю, как важна поддержка, и моральная, и материальная, когда ты совсем молод и живешь далеко от дома, как хочется тепла и внимания. Стипендию я выделяю ежегодно, и педагоги училища сами решают, кто из учеников ее получит, причем, студент или студенты, которым она достается, получают не всю сумму сразу, а частями - ежемесячно.
Я могу себе позволить помочь талантливым детям, и буду это делать в будущем, поскольку считаю, что нужно не только брать, но и отдавать, это моя душевная потребность.
.
О восстановлении душевного равновесия
Есть роли, после которых очень тяжело на душе, иногда ты плачешь, иногда просто закрываешься ото всех и не хочешь никого видеть. Раньше я спасался одиночеством, уходил в себя, молчал и от этого заряжался. Сейчас уже меньше закрываюсь, потому что в моем окружении появились люди, рядом с которыми тепло и душевное равновесие восстанавливается проще.
О планах на будущее
Я не люблю рассказывать о том, что еще не сделано, примета плохая. Могу только сказать, что впереди ждет много интересного, много сюрпризов, ролей, новых образов и проектов. Я буду ковать свое счастье, и готов делиться им со своими друзьями и поклонниками.
Записала Александра Загер
(при перепечатке ссылка обязательна)