Винцас Миколайтис-Путинас
Винцас Миколайтис-Путинас (1893-1967) - литовский символист, из под чьего пера вышел не одни сборник стихотворений, несколько поэм, пьес и два романа. Родившись в крестьянской семье он стал священником, но в 1935 году порвал с духовенством и женился, за что был анафемирован. В 1915-17 учился в Петроградской духовной академии. В 1922 в Фрибуре (Швейцария) изучал философию, искусство, историю и литературу. Преподавал литературу в Каунасском (с 1923) и Вильнюсском (1940-54) университетах (с 1928 профессор).
БЕЗЗВУЧЬЕ И МРАК
В доме моём этой ночью беззвучье и мрак,
Дом - как руины святилища - пуст и постыл.
Колокола тишины, леденея, гудят на ветрах.
Жертвенный камень остыл.
Пусть позабыли жрецы об огне алтаря -
Ты погасить одиночество в сердце не мог.
Жди, одинокий: ещё не восстала заря
Грозная, будто клинок.
Звёзды задув, ты бы мчался, не ведая вех.
Пусть и душа остывает во мраке, оцепенев.
Ветры хаоса пусть вырвут из сердца навек
Муку, печаль и гнев.
Море услышишь и пламенный говор гор.
Горький напев оживёт: словно звезда, обуглен.
Жди, одинокий: нескоро зажжётся простор,
Острым клинком разрублен.
1922
пер. Г. Ефремова
ПОЛНОЧЬ
Звук где-то словно отзвенел,
И мне уже пора покинуть ночь
С ее прохладной тьмой,
Но звездный свод лишь ярче заблестел.
Вдруг упадет еще одна?
Я лучше не пойду домой.
* пер. А.Ахматовой
ИЗ ЛАЧУГИ УБОГОЙ
И вот вышел, заблудился в мире -
Мшаная лачуга сгинула вдали…
И. Тыслява.
Из лачуги убогой
Вышли мы на большую дорогу.
И, как будто, от бури невольно
С непривычки глаза замигали
От грома и молний.
Мы прошли миль с сотню,
Вспоминая о том, где росли, неохотно,
И забылись, взглянули - нет старенькой хаты,
Вдали лишь одни силуэты,
да стены ограды.
Одиноко березы грустят,
И в тоске по лазури, листвой шелестят,
А Распятья от сырости никнут и боли,
О судьбе нашей жизни
надумавшись вволю.
Вновь в крови червонеют закаты,
И наш путь на распутьи, сомненьем чреватый,
Может нас привести, если будет неточен
От зари в пустыри, прямо к ночи,
к чернеющей ночи…
Нет, сердца жарче стали!
Нас похитили, было, обманныя дали.
Но оттуда нас вывели светлыя вехи,
И под шелест берез мы вернемся
под родимую стреху.
*Putinas. Pro vargingą lūšnelę. Путинас. Из убогой лачуги. С литовскаго.
Перевел Евгений Шкляр // Балтийский альманах. 1937. № 5, май. С. 26 - 27.
ИИСУС ПРИДОРОЖНЫЙ
О Боже мой, как эти ночи светлы!
Как высоки просторы поднебесья!
А звезды, звезды,- малые, большие,
Так светятся, что даже страшно, Боже.
Вот выйду я на ровную дорогу,
Там воля-волюшка, на той дороге,
на той дорожке ровной светла ночка,
Здесь молодому думу впору думать.
Но что ж ты, Боже, очи не смыкаешь,
Ты пригорюнился вблизи дороги,
Где день-деньской все беды и злосчастья,
Стеная, по дороге ровной бродят.
О Боже мой, неужто эти беды
Тебя к дороге с неба испросили,
Или осенние большие ночи
Тебя из снов из наших сотворили?
Прими меня, Иисусе Придорожный,
Дай мне помыслить у дороги ровной.
А в светлом небе ясные созвездья
Так светятся, что даже страшно, Боже.
1926
*пер.Д. Самойлова
ПОСЛАНИЕ
"Не захотел я думать
о настоящем,
о будущем.
Но захотел найти связь
между собой и миром.
Но захотел радоваться
тому,
что меня окружало,
разливалось вокруг,
через душу мою тянулось.
Мне не стоит стыдиться
того, что живу.
Дверью должен я стать,
идти не унывая
сквозь труху и шелуху
к свету.
Путь труден всегда,
но верен.
Для того, кто ищет,
длится каждый миг.
А нашедшему
остаётся радость,
долгая, как вечность.
Я не посмел умирать,
не зная о жизни.
Шаг за шагом видел,
что смерти нет.
Есть только бесконечный свет
и бесконечная темнота -
как ритм, волна или пульс.
Так остался я вечным.
НОЯБРЬ
Опять в тумане спит природа,
И снова - слякоть и дожди!
Опять на сердце непогода,
А радость где-то позади.
Но только не сдавайся в плен
Воспоминаниям бесплодным;
И до свершенья перемен,
Как эта осень, стань холодным.
Намного станут дни короче,
Застынет лед. И потому
Коротких дней и долгой ночи
Ты будешь гость в своем дому.
НЕ КИЧИСЬ БЛАГОНРАВЬЕМ
Не кичись благонравьем своим безбрежным,
Гордыню в душе лелеять - негоже.
Будь хоть малую толику грешным,
Не уподобься ханже-святоше.
А повстречаешь увечную душу,
Ужели крикнешь: «Меня не марай!»
Дай состараданью пробиться наружу
И спрячь подальше свою мораль.
Как ханжеская улыбка картинна -
Глаза и змею умилить могли бы!
А в сердце святоши - топкая тина,
И сам он как ледяная глыба.
Да будет взор твой прям и суров,
Помни: ты сам не годишься для рая.
Заблудшему дай утешенье и кров,
Не мудрствуя, не укоряя.
1959
МОЦАРТ
В тишине концерт мой начат.
В этот пышный зал пришли
Дамы и князья и короли
Слушать знаменитого маэстро.
Стройно и свободно из оркестра
Музыка моя ко мне летит.
Радостный, как первый луч рассвета,
Возникает голос менуэта.
Звуки зыбки и многообразны,
То они мечтательны, то страстны,
То смиренны, то упрямы...
С восхищеньем слушают вельможи, дамы.
* * *
Нет, не так звучать вам надо,
Флейты, скрипки!
Ваши радости так зыбки, -
Я страдаю от разлада
С непонятной новой темой.
Мне нужна от вас иная речь!
И тотчас же в ярком блеске свеч
Задрожала, муки не скрывая,
Странная мелодия, иная,
Бьется и трепещет, как в лесу,
Превращаясь в горькую слезу.
* * *
Посетил меня недавно
Гость один необычайный,
Был он весь овеян тайной -
Черный гость...
Потупив очи,
Он сидел со мной до ночи.
А как свечка догорела -
Встал пришелец и несмело
Реквием мне заказал.
И теперь я постоянно
Слышу голос этот странный.
Он исходит из могилы:
Dies irae, Dies irae,
Слышу в ужасе бессонном:
Tuba mirum spragens sonum
Долетает издалека:
Benedictus cum me voca...
Не ему - себе в ответ
Говорю: исхода нет.
Нет исхода, нет покоя,
Замолчи, забудься сном,
Мы с тобою схожи, -
Скоро нищенское ложе
Станет жесткою доскою,
Крытой черным полотном...
И свеча погасла вдруг.
Непроглядный мрак вокруг.
Не склоняюсь я в мольбе,
Ни о чем я не прошу,
Только Реквием себе,
Самому себе пишу.
Закрываются глаза мои.
Голова склонилась над столом.
Дай мне руку и пойдем.
* * *
И хотя бы кто-нибудь
Проводил в последний путь.
Нет, никто с венком из лилий
Не пришел к его могиле,
Да и где могила эта?
Нет следа, но где-то, где-то...
Для кладбищенской земли
Бедняки и короли одинаково
равны.
Мирно спит бедняк бесправный,
Ведь его не тяготит
Тяжкий груз могильных плит.
Шелковистою травою
Стало сердце неживое,
И цветок над ним растет,
Глядя утром на восход.
* * *
В этот пышный зал пришли
Не князья, не короли,
Нет, совсем иные люди
Ждут его, как ты и я,
Ждут, дыханье затая,
Ждут, мечтая, как о чуде.
*пер. М.Петровых
ИЮЛЬ
Из месяцев июль - покой.
И чувств легка дремота.
Спят страсти майские в тиши,
И вся земля без перемен,
И сухи все болота.
Но ах - не верь!
Трудиться солнцу день-деньской,
На всем его сиянье,
Все закоулки на свету,
И над кустарником густым
Усердных пчел жужжанье.
Омоет ягоды гроза
Под летним небосводом,
А если в полдень устаешь,
То хлеба черствого ломоть
Намажь душистым медом.
Огнем сияют вечера,
Луч холм погладит нежно,
А ты взберись на этот холм
И пред ночною тишиной
Склонись главой мятежной.
* пер. Ахматовой
АВГУСТ
Последний звон косы давно умолк,
И пашни колки, как щетина.
Я счастлив, что один.
Мне хорошо,
И широка вокруг равнина.
Когда сияние поблекнет за холмами,
Тогда лишь я мой покидаю дом
И глубоко вдыхаю
Прохладу августа,
Пью жадным ртом.
Мне долгожданный праздник - эта ночь.
Я вверх гляжу, и небо так бездонно,
Впервые засияли ярко звезды,
И в сердце день уже молчит стозвонный.
Прозрачны звезды августа и часты,
Летят они к земле и в небе тают.
Вот!.. Вспыхнула одна!..
За ней тропинка,
Вся в искрах золотых она блистает.
* пер. Ахматовой
БЕЗЗВУЧЬЕ И МРАК
В доме моём этой ночью беззвучье и мрак,
Дом - как руины святилища - пуст и постыл.
Колокола тишины, леденея, гудят на ветрах.
Жертвенный камень остыл.
Пусть позабыли жрецы об огне алтаря -
Ты погасить одиночество в сердце не мог.
Жди, одинокий: ещё не восстала заря
Грозная, будто клинок.
Звёзды задув, ты бы мчался, не ведая вех.
Пусть и душа остывает во мраке, оцепенев.
Ветры хаоса пусть вырвут из сердца навек
Муку, печаль и гнев.
Море услышишь и пламенный говор гор.
Горький напев оживёт: словно звезда, обуглен.
Жди, одинокий: нескоро зажжётся простор,
Острым клинком разрублен.
1922
пер. Г. Ефремова
ПОЛНОЧЬ
Звук где-то словно отзвенел,
И мне уже пора покинуть ночь
С ее прохладной тьмой,
Но звездный свод лишь ярче заблестел.
Вдруг упадет еще одна?
Я лучше не пойду домой.
* пер. А.Ахматовой
ИЗ ЛАЧУГИ УБОГОЙ
И вот вышел, заблудился в мире -
Мшаная лачуга сгинула вдали…
И. Тыслява.
Из лачуги убогой
Вышли мы на большую дорогу.
И, как будто, от бури невольно
С непривычки глаза замигали
От грома и молний.
Мы прошли миль с сотню,
Вспоминая о том, где росли, неохотно,
И забылись, взглянули - нет старенькой хаты,
Вдали лишь одни силуэты,
да стены ограды.
Одиноко березы грустят,
И в тоске по лазури, листвой шелестят,
А Распятья от сырости никнут и боли,
О судьбе нашей жизни
надумавшись вволю.
Вновь в крови червонеют закаты,
И наш путь на распутьи, сомненьем чреватый,
Может нас привести, если будет неточен
От зари в пустыри, прямо к ночи,
к чернеющей ночи…
Нет, сердца жарче стали!
Нас похитили, было, обманныя дали.
Но оттуда нас вывели светлыя вехи,
И под шелест берез мы вернемся
под родимую стреху.
*Putinas. Pro vargingą lūšnelę. Путинас. Из убогой лачуги. С литовскаго.
Перевел Евгений Шкляр // Балтийский альманах. 1937. № 5, май. С. 26 - 27.
ИИСУС ПРИДОРОЖНЫЙ
О Боже мой, как эти ночи светлы!
Как высоки просторы поднебесья!
А звезды, звезды,- малые, большие,
Так светятся, что даже страшно, Боже.
Вот выйду я на ровную дорогу,
Там воля-волюшка, на той дороге,
на той дорожке ровной светла ночка,
Здесь молодому думу впору думать.
Но что ж ты, Боже, очи не смыкаешь,
Ты пригорюнился вблизи дороги,
Где день-деньской все беды и злосчастья,
Стеная, по дороге ровной бродят.
О Боже мой, неужто эти беды
Тебя к дороге с неба испросили,
Или осенние большие ночи
Тебя из снов из наших сотворили?
Прими меня, Иисусе Придорожный,
Дай мне помыслить у дороги ровной.
А в светлом небе ясные созвездья
Так светятся, что даже страшно, Боже.
1926
*пер.Д. Самойлова
ПОСЛАНИЕ
"Не захотел я думать
о настоящем,
о будущем.
Но захотел найти связь
между собой и миром.
Но захотел радоваться
тому,
что меня окружало,
разливалось вокруг,
через душу мою тянулось.
Мне не стоит стыдиться
того, что живу.
Дверью должен я стать,
идти не унывая
сквозь труху и шелуху
к свету.
Путь труден всегда,
но верен.
Для того, кто ищет,
длится каждый миг.
А нашедшему
остаётся радость,
долгая, как вечность.
Я не посмел умирать,
не зная о жизни.
Шаг за шагом видел,
что смерти нет.
Есть только бесконечный свет
и бесконечная темнота -
как ритм, волна или пульс.
Так остался я вечным.
НОЯБРЬ
Опять в тумане спит природа,
И снова - слякоть и дожди!
Опять на сердце непогода,
А радость где-то позади.
Но только не сдавайся в плен
Воспоминаниям бесплодным;
И до свершенья перемен,
Как эта осень, стань холодным.
Намного станут дни короче,
Застынет лед. И потому
Коротких дней и долгой ночи
Ты будешь гость в своем дому.
НЕ КИЧИСЬ БЛАГОНРАВЬЕМ
Не кичись благонравьем своим безбрежным,
Гордыню в душе лелеять - негоже.
Будь хоть малую толику грешным,
Не уподобься ханже-святоше.
А повстречаешь увечную душу,
Ужели крикнешь: «Меня не марай!»
Дай состараданью пробиться наружу
И спрячь подальше свою мораль.
Как ханжеская улыбка картинна -
Глаза и змею умилить могли бы!
А в сердце святоши - топкая тина,
И сам он как ледяная глыба.
Да будет взор твой прям и суров,
Помни: ты сам не годишься для рая.
Заблудшему дай утешенье и кров,
Не мудрствуя, не укоряя.
1959
МОЦАРТ
В тишине концерт мой начат.
В этот пышный зал пришли
Дамы и князья и короли
Слушать знаменитого маэстро.
Стройно и свободно из оркестра
Музыка моя ко мне летит.
Радостный, как первый луч рассвета,
Возникает голос менуэта.
Звуки зыбки и многообразны,
То они мечтательны, то страстны,
То смиренны, то упрямы...
С восхищеньем слушают вельможи, дамы.
* * *
Нет, не так звучать вам надо,
Флейты, скрипки!
Ваши радости так зыбки, -
Я страдаю от разлада
С непонятной новой темой.
Мне нужна от вас иная речь!
И тотчас же в ярком блеске свеч
Задрожала, муки не скрывая,
Странная мелодия, иная,
Бьется и трепещет, как в лесу,
Превращаясь в горькую слезу.
* * *
Посетил меня недавно
Гость один необычайный,
Был он весь овеян тайной -
Черный гость...
Потупив очи,
Он сидел со мной до ночи.
А как свечка догорела -
Встал пришелец и несмело
Реквием мне заказал.
И теперь я постоянно
Слышу голос этот странный.
Он исходит из могилы:
Dies irae, Dies irae,
Слышу в ужасе бессонном:
Tuba mirum spragens sonum
Долетает издалека:
Benedictus cum me voca...
Не ему - себе в ответ
Говорю: исхода нет.
Нет исхода, нет покоя,
Замолчи, забудься сном,
Мы с тобою схожи, -
Скоро нищенское ложе
Станет жесткою доскою,
Крытой черным полотном...
И свеча погасла вдруг.
Непроглядный мрак вокруг.
Не склоняюсь я в мольбе,
Ни о чем я не прошу,
Только Реквием себе,
Самому себе пишу.
Закрываются глаза мои.
Голова склонилась над столом.
Дай мне руку и пойдем.
* * *
И хотя бы кто-нибудь
Проводил в последний путь.
Нет, никто с венком из лилий
Не пришел к его могиле,
Да и где могила эта?
Нет следа, но где-то, где-то...
Для кладбищенской земли
Бедняки и короли одинаково
равны.
Мирно спит бедняк бесправный,
Ведь его не тяготит
Тяжкий груз могильных плит.
Шелковистою травою
Стало сердце неживое,
И цветок над ним растет,
Глядя утром на восход.
* * *
В этот пышный зал пришли
Не князья, не короли,
Нет, совсем иные люди
Ждут его, как ты и я,
Ждут, дыханье затая,
Ждут, мечтая, как о чуде.
*пер. М.Петровых
ИЮЛЬ
Из месяцев июль - покой.
И чувств легка дремота.
Спят страсти майские в тиши,
И вся земля без перемен,
И сухи все болота.
Но ах - не верь!
Трудиться солнцу день-деньской,
На всем его сиянье,
Все закоулки на свету,
И над кустарником густым
Усердных пчел жужжанье.
Омоет ягоды гроза
Под летним небосводом,
А если в полдень устаешь,
То хлеба черствого ломоть
Намажь душистым медом.
Огнем сияют вечера,
Луч холм погладит нежно,
А ты взберись на этот холм
И пред ночною тишиной
Склонись главой мятежной.
* пер. Ахматовой
АВГУСТ
Последний звон косы давно умолк,
И пашни колки, как щетина.
Я счастлив, что один.
Мне хорошо,
И широка вокруг равнина.
Когда сияние поблекнет за холмами,
Тогда лишь я мой покидаю дом
И глубоко вдыхаю
Прохладу августа,
Пью жадным ртом.
Мне долгожданный праздник - эта ночь.
Я вверх гляжу, и небо так бездонно,
Впервые засияли ярко звезды,
И в сердце день уже молчит стозвонный.
Прозрачны звезды августа и часты,
Летят они к земле и в небе тают.
Вот!.. Вспыхнула одна!..
За ней тропинка,
Вся в искрах золотых она блистает.
* пер. Ахматовой