Когда нет методологии. Часть 2
Если факты противоречат моей теории - тем хуже для фактов.
(приписывается Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю)
Часть 1
«Усложнялось не только общественное устройство, но и межчеловеческие взаимоотношения. И эти усложнения тоже проецировались на «небесную жизнь». Если при тотемизме боги-зверушки главным образом следили, чтобы человек не обижал животное-тотем, то теперь боги уже следят за человеческой «нравственностью». А нравственность - это (как помнят те, кто читал Энгельса или мой пост о морали) набор заположняков, которые люди себе напридумывали, чтобы общество лучше функционировало, чтобы члены общества не мёрли повально, не вырождались и друг на дружку не слишком часто с ножами кидались. Вот, все эти заположняки «освящались» и становились «волей богов», так легче было беспредельщиков на место ставить. «А кто сказал, что мне у Васи нельзя овцу подрезать?» «Как - кто?! Это наш любимый Боженька сказал! Восьмая заповедь, епт. Ты чё, против Боженьки попёр, сцуко?! Хочешь, чтоб нас из-за тебя всех затопило, как во времена Ноя, блеать?! На, нах!» И - дубиналом по загривку. Ну, или камнями побить можно».
Данная цитата, опять же, не имеет отношения к христианству и относится только к некоторым религиям. Христианство изначально призывало к любви по отношению к собственным врагам, к прощению и неосуждению людей за их грехи и нарушение заповедей, к тому, чтобы «подставлять правую щеку, если ударят по левой». В качестве примера можно привести эпоху гонений на христиан, во время которых активного сопротивления не было, поскольку первохристиане прямо следовали словам Христа о прощении тех, кто его мучил и распял, «ибо не ведают они, что творят». А вот к иудаизму данная цитата имеет самое что ни на есть прямое отношение. Эпизод с Христом и женщиной, которую иудеи собирались побить камнями за прелюбодеяние, я думаю, помнят все.
Что касается Бога, который следит за выполнением его заповедей и жестоко наказывает их нарушителей, то в православии, в отличие от того же иудаизма, Бог не является Судьей, который грешников карает, а праведников награждает. Бог христиан есть Любовь и желает человеку только блага. «Бог ничего не делает ради возмездия, но взирает на пользу, которая должна произойти от Его действий» (преп. Исаак Сирин). Причем это такая любовь, которая не может нарушить свободы воли человека и не только погубить его, но даже спасти без его желания. «Бог не может спасти нас без нас». Грех - это не формальное нарушение Божественных заповедей, за которым следует наказание от Бога (как, например, это трактуется иудеями и католиками). Это рана, которую человек наносит сам себе, нарушая заповеди, то есть законы духовной жизни, которые действуют так же, как и законы физического мира. По аналогии: если вы объясняете ребенку, что нельзя совать пальцы в розетку, иначе будет бо-бо, а он туда полез из любопытства и получил удар током, это же не вы его так наказали за нарушение запрета. Ребенок сам себя наказал своим непослушанием. Заповедь - это предупреждение: «Не делай этого. Не нарушай законов духовной жизни. Больно будет». Только последствия нарушения этих законов проявляются не столь прямым и очевидным образом.
Относительно выражений, которые постоянно встречаются в Библии, особенно в Ветхом Завете, о том, что Господь карает, гневается на грешников, наказывает и т.д., то нужно понимать, для кого это все писалось - для людей, только что вышедших из языческого понимания Бога как строгого дядьки с кнутом и пряником. Это не что иное, как «божественная педагогика», которая приспосабливалась к разуму и уровню понимания человека того времени. Этот момент разъясняли все святые отцы. Св. Григорий Нисский: «…Хотя и говорится, что Бог веселится о рабах своих и гневается яростию на падший народ… но в каждом из таковых изречений слово учит нас, что посредством наших свойств Провидение Божие приспосабливается к нашей немощи, чтобы наклонные ко греху под страхом наказания удерживались от совершения его». Св. Иоанн Златоуст: «Когда ты слышишь слова ярость и гнев в отношении к Богу - то не разумей под ними ничего человеческого. Это слова снисхождения. Божество чуждо всего подобному. Говорится же так для того, чтобы приблизить предмет разумения для людей более грубых».
«Изменились и представления о смерти. При тотемизме человек полагал, что после смерти для него ничего не изменится - отправится охотник в Страну Вечной Охоты и будет в призрачных лесах выслеживать призрачных оленей, так же, как в реальных лесах реальных оленей выслеживал. А теперь уже загробное существование напрямую зависело от поведения человека при жизни. Тот, кто при жизни был примерным общественником, не нарушал заположняков и не делал западло - после смерти получит «конфетку», в награду за хорошее поведение. Либо в рай попадёт, либо в Вальгаллу, либо переродится удачно - из дворника в прораба и далее по тексту. А кто плохо себя вёл при жизни, тому и после смерти будет погано. Черти его на том свете припекут железными рогатками. Или крокодилоподобный Амамет ему голову откусит. Или синие демоны засунут его в гигантскую хлеборезку».
Оно, конечно, в ряде религий в общем так, но в христианстве несколько другая ситуация в вопросе эсхатологии. Так, например, до сих пор идут споры о «всеобщем спасении» (сторонником этого учения является и автор данной статьи), последователи которого говорят о том, что после Страшного суда спасутся все люди, а не только праведники. Концепция основывается на том, что если в христианстве Бог есть Любовь, то как он может большинство созданных им людей отправить на бесконечные мучения. Как всеблагой Бог-Любовь может давать жизнь людям, зная заранее, что они добровольно изберут зло и подвергнутся вечным мучениям? Одни святые отцы просто повторяли слова Евангелия от Матфея «и пойдут сии в муку вечную», не давая никакого ответа на этот вопрос и не расшифровывая, что такое «вечные муки». Хотя само понятие вечности и не имеет точного определения, оно не равно бесконечности. Вечность - это отсутствие времени, а не бесконечное время; это там, где времени нет.
Но целый ряд святых отцов прямо писали о конечности мучений и о том, что в итоге спасены будут все (например, Григорий Нисский, считающийся одним из самых авторитетных отцов Церкви, Исаак Сирин и др.). Исходили они из того, что, согласно учению Церкви, после всеобщего воскресения душа получит обновленное тело и человек вновь обретет свободную волю (утраченную вместе с телом после смерти) и возможность своего конечного самоопределения. На Страшном суде происходит не месть человеку за его грехи при жизни. Бог и на Страшном суде остается Любовью и судьбу каждой личности будет определять в полном соответствии с духовным состоянием и свободой самоопределения самой личности.
Именно по этой причине последний Суд именуется Страшным - на нем человек окончательно решает свою вечную участь и делает свой последний выбор: либо жить вечной жизнью с Богом, либо навсегда уйти от Него и остаться «вне» Его Царства. Маловероятно, что кто-либо выберет второй вариант. И даже если найдутся такие, то и их свободы Бог не нарушит. Потому двери ада будут заперты изнутри самими его обитателями, а не запечатаны извне архангелом Михаилом семью печатями. Потому что ад - это не место где-то там под землей, где черти варят грешников в котлах. Ад, по мысли преп. Макария Египетского, лежит «в глубине сердца человеческого». Это состояние души человека после его смерти. Исаак Сирин писал: «Неуместна человеку такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией… Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников… и веселит собою соблюдших долг свой». Для человека, который всю жизнь прожил, нарушая заповеди Бога и не раскаиваясь в этом, божественная любовь становится невыносимой и является источником мучений, так же, как для праведников и раскаявшихся грешников она является источником блаженства. О том, что причиной пребывания грешников в аду является их свободное волеизъявление «не хочу Бога», высказывался целый ряд Отцов: Климент Александрийский, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Исаак Сирин и другие.
Что касается угроз «вечно гореть в аду» и так далее, то подобные угрозы писались многими святыми отцами в педагогических целях, чтобы понуждать людей грубых и недалеких жить по Евангелию хотя бы из страха перед вечными муками, поскольку полагали, что слишком велик соблазн поддаться мысли «ну раз муки не бесконечные, то и бояться нечего, и можно жить так, как хочется». Хотя тот же Исаак Сирин прямо предупреждает: «Остережемся в душах наших… и поймем, что хотя геенна и подлежит ограничению, весьма страшен вкус пребывания в ней, и за пределами нашего познания - степень страдания в ней».
««Учитесь строить и поддерживать отношения. Эмоциональная связь очень важна, мы нуждаемся в таких взаимоотношениях, которые могли бы послужить нам поддержкой и опорой в трудные времена. Вот несколько советов по сохранению хороших отношений: учитесь прощать, будьте снисходительны и честны… …действуйте с учетом ценностей, чувств и пожеланий других людей… …Помогайте другим... …Когда мы протягиваем руку помощи тем, кто попал в беду, мы не только становимся сильнее обстоятельств, но еще испытываем чувство собственной значимости», - учит современный психолог. Открываем Библию. Евангелие учит читателя прощать (Мф. 18:21-22), быть снисходительным (Лук. 18:9-14), быть честным (1Тим.3:4,8,11), действовать с учётом ценностей, чувств и пожеланий других людей (Лук. 6:31), помогать ближнему (Лук. 10:25-37). То есть мы можем видеть, что Иисус был неплохим психотерапевтом и давал своим слушателям хорошие, дельные советы, которые и вправду могли помочь в быту. Но, разумеется, секрет успеха христианства - не в советах по межличностным отношениям. Ещё немного почитаем рекомендации психолога из журнала «Биофайл»: «Чтобы успешно преодолеть неприятности, нужно активно действовать в переделах той ситуации, которую вы можете изменить, и смириться с тем, на что вы повлиять не в состоянии… …В час испытаний, когда нам кажется, что поблекли все краски мира, на помощь приходит надежда и оптимизм и вера в то, что рано или поздно мы достигнем цели, к которой идем. Позитивный взгляд на мир помогает преодолеть страх и сохранить мотивацию». Вы даже не представляете, насколько «в масть» были эти слова для современников Иисуса».
Ну что могу сказать… Автора не смущает, что во времена Христа психологии как таковой не существовало и что такие психологические советы пришли, в принципе, из религии в психологию, а не наоборот. Автор не хочет задаваться вопросом, каким образом и откуда человек первого века нашей эры, из семьи плотника, знает основы психологии, которые на тот момент, да ещё и в иудейской провинции, вообще-то не приветствовались и казались дикими? Лично я, будь я материалистом, на данный вопрос ответить бы не смог (я бы сослался на случайность). Есть ли какие-либо другие аргументы, кроме сравнения с современными психологами - лично я не знаю.
«И это в Метрополии так печально дела обстояли. А в завоёванных Империей колониях всё было ещё печальнее. Рим пил кровь из местных мужиков, а противопоставить кровопийцам было нечего. Легионы есть легионы, с ними бодаться - это как головой в мясорубку залезть. Тем не менее, восстания регулярно вспыхивали, а римляне их регулярно топили в крови. В оконцовке, покорённые народы понимали, что им навеки отвели участь римских рабов, что кипишить равносильно самоубийству и надеяться можно только на чудо. Выбитые из колеи и разочаровавшиеся в борьбе люди нуждались хотя бы в моральном утешении. Люди не знали, как изменить окружающую действительность. В этом случае, напомню, дипломированные психологи советуют с действительностью «смириться». Иначе - когнитивный диссонанс, неврозы, шизофрения, галоперидол и палата в Белых Столбах».
Хочу отдельно отметить, что иудейская провинция обладала в Римской Империи особым статусом. Для более подробного понимания рекомендую ознакомиться с главой 4 замечательной книги доктора экономических наук Валентина Юрьевича Катасонова «Иерусалимский храм как финансовый центр». Поэтому нельзя сказать, например, об Иудее, что из нее «Рим пил кровь».
«И вот - появляется в Иудее такой «безумец», Иисус Иосифович Давыдов по прозвищу Христос. Со своим замечательным учением. Ну, мы не будем особо углубляться в происхождение догматов этого учения. Это такая эклектика была - отовсюду понемножку. Там пара фраз из Сенеки, пара фраз из Филона Александрийского, пара положений из культа Сераписа, пара положений из культа Осириса, пара положений из культа Митры, и всё это круто замешано на иудейском монотеизме… На самом деле, неважно, насколько Иисус был оригинален. Важно, что его проповеди были предельно доходчивы и реально взрывали современникам мозг. Они, казалось, отвечали на все насущные, наболевшие вопросы современности. Они подходили как для эксплуататорских классов, так и для эксплуатируемых».
Опять-таки забавно было бы узнать, каким образом простой плотник первого века нашей эры мог прочесть Сенеку, Филона Александрийского и остальных? Максимум - знал основы «иудейского монотеизма». Но при изучении одного только Евангелия мы видим, что его идеи имеют мало общего с иудаизмом и даже противоречат ему. Причем эту особенность отмечает не кто-нибудь, а Фридрих Энгельс, который писал, что христианство, возникнув, «вступило в резкое противоречие со всеми существовавшими до тех пор религиями» («Бруно Бауэр и раннее христианство»).
Теперь относительно учения Филона Александрийского, которое считается предшественником христианского учения о Логосе и является источником гипотезы о заимствовании христианами идей Филона. Фридрих Энгельс называл Сенеку «дядей христианства», а «александрийского еврея» Филона - «настоящим отцом христианства», потому что его учение содержало «все существенные христианские представления: прирожденную греховность человека; логос - слово, которое есть у бога и само есть бог, которое является посредником между богом и человеком; покаяние…»
Если внимательно изучить и сравнить учения о Логосе у Филона и у Иоанна Богослова, то становится ясно, что сходство между ними только внешнее. Об этом в своем труде «Учение о Логосе у Филона Александрийского и Иоанна Богослова» пишет профессор МДА М. Д. Муретов (1851 -1917), православный экзегет и патролог: «Иоанновская идея самооткровения Божества в Своем Логосе у Филона переходит в пантеистическо-стоическое понятие саморазвития всеобщей субстанции... личность Логоса у него понимается в смысле тварно-служебного духа, удаленного от Божества». «В своем историческом отношении к христианству филонизм не мог играть другой роли, как только его противника и врага, по своей внешности имевшего обманчивое сходство с христианством, а по своему духу и существу принципиально противоположного ему, - роль того антихриста и лжехриста, которого обольстительную наружность усиленно разоблачает Иоанн в Евангелии положительно, а в I послании отрицательно».
Эту же мысль повторяет и выдающийся русский мыслитель Л. А. Тихомиров в своем исследовании «Религиозно-философские основы истории». Он отмечает, что, во-первых, христианам не было нужды заимствовать термин «Слово» (то есть «Логос») из греческой философии и из Филона, поскольку Слово Божие как деятельное творческое начало указано еще в Ветхом Завете: в Моисеевом Шестодневе, в Псалмах и у пророков. Во-вторых, стоическое учение о логосе, которое пошло от Гераклита, не имеет с христианским учением о логосе ничего общего. Филон же попытался синкретизировать этот греческий логос и ветхозаветные идеи через учение Платона о «мировой душе» и создал свое учение о Логосе, которое воспринимают как переходную ступень от греческого логоса к христианскому Богу-Слову. Однако филоновский Логос, который во многом копирует платоновскую «Душу мира», и христианский Бог-Слово - это, как говорится, две большие разницы:
- Филон учит о моноипостасном Боге, у него и речи нет о трех ипостасях. Поэтому Логос не может мыслиться как ипостась троичного Бога.
- Логос - не Бог, а либо тварный посредник, либо Его эманация, но он принципиально ниже Бога, не единосущен и не равночестен Ему.
- Логос Филона - это не Мессия, о котором возвещали пророки. Мессия и Логос у Филона - это совершенно различные понятия. К тому же, Мессия - это человек, а им Логос у Филона быть не может от слова «совсем» по одной простой причине: материя по Филону - это нечто косное, нечистое, не только несопоставимое и несравнимое с горним миром, но даже противостоящее ему. Поэтому воплощение филоновского Логоса абсолютно невозможно. Он пишет: «Ведущему и Блаженному не подобает касаться нечистой и грязной материи». Отсюда все прочие христианские истины (о кресте, об искуплении, о воскресении) были бы абсурдом для Филона.
«В христианском учении Бог Слово Отчее есть Сам Бог, вторая Ипостась. Не что-либо тварное, не что-либо от чего-нибудь зависимое, а самостоятельная Личность, нераздельная от Личности Бога Отца и Бога Духа Святого. Неслиянность и нераздельность Ипостасей непостижимы уму и составляют тайну Божественного бытия. У Филона же Логос есть некоторая стихия, посредствующая между Богом и миром. Эта стихия иногда конкретизируется в личность, с той же ролью посредства между Богом и миром. В первом представлении Логос есть сотворенная стихия, во втором случае - тварно-служебный дух. Но Филон самым категорическим образом утверждает, что Логос не есть Бог и ниже Бога, хотя он также не есть и человек и выше человека. «Это, - говорит он, - некоторая средняя природа и среднее существо. Этому архангелу, старейшему из логосов, Бог дал такое свойство, чтобы он, стоя посредине, отделял тварь от Творца и в то же время соединял бы их». …В христианском учении Бог может быть в сношениях с чем Ему угодно. Поэтому вторая Ипостась, Слово, став совершенным человеком, может быть и Ходатаем, и Посредником. По Филону же - Логос есть не Бог, а особая природа, по существу отличная и от Бога, и от людей. …Такая средняя природа, вставленная между Богом и миром, может, по замечанию проф. Муретова, скорее усугублять их разобщение. Во всяком случае, концепция «средней природы» диаметрально противоположна христианскому Логосу, Который есть и Бог, и человек, тогда как у Филона он не есть ни Бог, ни человек». (Л. А. Тихомиров).
Таким образом, учение Филона о Логосе выступает полной противоположностью учения Иоанна Богослова. Филон проповедует невозможность для Божества войти в прямое единение с человеческой природой, тогда как проповедь о воплощении Бога есть основное учение Иоанна. Иначе говоря, то, что для Иоанна является основной истиной, было бы ужасным богохульством для александрийского иудея.
Кстати, учение о Боговоплощении - это тот камень, о который споткнулись все ученые-атеисты. Косвенно или прямо, но им приходилось признавать, что это учение было совершенно необычным и не имело никаких корней ни в иудаизме, ни в окружающих языческих культах. «…Все христианство в его основных чертах было бы готово; не хватает воплощения ставшего человеком логоса в определенной личности и его искупительной жертвы на кресте во спасение грешного человечества. Каким образом этот последний камень был исторически вложен в стоико-филоновские теории, об этом у нас нет действительно достоверных источников. Но несомненно одно: он был вложен не философами, учениками Филона или стоиками». (Ф. Энгельс).
Термин «покаяние», который употребляется Филоном и также считается заимствованным у него христианами, имеет совершенно не христианский смысл: он обозначает «приведение вещей к космическому единству с пневматическим состоянием, переводом низшего состояния в высшее». В христианстве же покаяние (греч. μετάνοια (метанойя) - «перемена ума», «перемена мыслей») - это изменение внутренней и внешней жизни человека, изменение его образа мысли и образа жизни, заключающееся в решительном отвержении греха и стремлении жить по евангельским заповедям.
Можно сделать вывод, что филоновская публицистика скорее содержала идеи, родственные целому ряду ересей, против которых христианство впоследствии боролось (антитринитаризм, арианство, докетизм и т.п.). То есть Энгельс, в принципе, сказал верно - Филон действительно явился отцом, только не христианства, а христианских ересей, и прежде всего - арианства.
Попытка объяснить возникновение первоначального христианства эклектикой, точнее, синкретизмом, также является совершенно необоснованной. Против эволюционного возникновения христианства и синкретического характера его образования наиболее сильно свидетельствует внезапность его появления, за которым последовало не объяснимое историческими и социальными факторами широкое распространение учения по всему миру. Энгельс, например, в «Книге откровения» прямо называет христианство «крупным революционным движением». Конечно, говоря о «революционности» христианства, Энгельс имел в виду не борьбу христиан против существующего социального строя, а внезапный характер появления христианства. Однако революционность полностью исключает какой-либо синкретизм, который может быть только следствием эволюции, постепенного созидания и «лепки». Революционность же образования чего-либо говорит об оригинальности данного явления, его принципиальном отличии от старого.
И даже если бы христианство действительно было продуктом соединения разных элементов иудейства и язычества, то оно, с одной стороны, не было бы настолько враждебно встречено ни Римом, который, между прочим, отличался толерантностью по отношению ко всем религиям и философским концепциям, ни иудеями. С другой стороны, и само христианство с такой силой и принципиальностью не отрицало бы как язычество во всех его проявлениях, так ортодоксальный иудаизм.
О том, что новая религия была поистине революционной и радикально отличалась от иудейской религии того времени, говорит и одна из почитаемых атеистами авторов Карен Армстронг - авторитетный историк религии и религиовед, ставшая известной благодаря своей книге «История Бога». В своей работе «Иерусалим: Один город, три религии» она пишет: «Именно в Антиохии последователей Иисуса впервые стали называть христианами, поскольку они утверждали, что Иисус был Христом, т.е. Помазанным - Мессией (Деян 11:26). Примерно в 40 г. к антиохийским христианам примкнул ещё один еврей из диаспоры. Сначала это был фанатичный гонитель последователей Иисуса, но однажды на пути в Дамаск, куда он направлялся, чтобы преследовать тамошнюю церковь, ему было ниспослано потрясающей силы видение, и он обратился в новую веру. Павел из Тарса быстро стал одним их руководителей христиан Антиохии. Его концепция христианства в корне отличалась от той, которой придерживались «столпы» Иерусалимской церкви. Как уже говорилось в предыдущей главе, в описываемые времена эллинистический мир уже явственно тяготился грузом древних традиций. Мы почти ничего не знаем о жизни Павла до обращения, но, видимо, он был одним из тех, кто напряженно искал новые духовные горизонты. Он изучал Тору под руководством Гамалиила и принадлежал к секте фарисеев, но в какой-то момент он стал ощущать Закон как бремя, губительное для его личной свободы. Тора не могла принести ему спасение, мир и единение с Богом (Рим 7:14-20; Гал 3:10-22). После видения на дороге в Дамаск Павел пришел к убеждению, что теперь Бог открывает себя миру в первую очередь через Иисуса, а не через Тору. Смерть и воскресение Иисуса открыли новую страницу в истории спасения. Иудеи и язычники равно могут вступить в Новый Израиль с помощью обряда крещения, который мистически приобщит их к Христу. Таким образом, христианам нет необходимости соблюдать пищевые ограничения, отделять себя от гойим, производить обрезание: все это - атрибуты прежнего - Ветхого - Завета, который больше не действует. Все живущие «во Христе» - сыны Божьи и дети Авраама, независимо от их этнических корней. Такое истолкование евангельских событий было поистине революционным и производило ошеломляющее впечатление. Его вряд ли удалось бы обосновать с помощью рациональных доводов или исторических фактов относительно жизни и смерти Иисуса...».
Для оправдания эксплуатации на тот момент учение тоже не подходило, иначе в чем был смысл массовых гонений и уничтожения христиан в последующие четыре века? Эксплуататоры потому и начали гонения, что христианство вступало в противоречие с язычеством и иудаизмом, с многими их нормами и правилами, которые эксплуататоры возвели в ранг закона. Христианство было ими использовано и приспособлено под свои нужды только спустя несколько веков после того, как оно появилось.
В конце концов, о том, насколько раннее христианство подходило для эксплуататорских классов, высказался сам классик марксизма:
«...Вот что Эрнест Ренан сказал хорошо: «Если хотите ясно представить себе, чем были первые христианские общины, то не сравнивайте их с современными церковными приходами; они скорей напоминают местные секции Международного Товарищества Рабочих».
И это верно. Христианство, точно так же, как и современный социализм, овладело массами в форме различных сект и в еще большей степени в виде противоречащих друг другу индивидуальных взглядов... но все они были оппозиционными по отношению к господствующему строю, к «властям предержащим»» (Ф. Энгельс. «Книга откровения»)
Продолжение следует...
Группа блога ВКонтакте - "Хроника диванной борьбы"