Нищие и бродяги. Франция.
Жизнь европейских народов. Т. 1
Водовозова Елизавета Николаевна
Издатель: Санкт-Петербург
Дата: 1875
Иллюстратор: Васнецов Виктор Михайлович
Описание: Оригинал хранится в ГПИБ
Объём: XXII, 553 с., 25 л. ил.
Стр.:409
Нищіе, бродяги и мошенники.
Нищенство и мошенничество - самыя страшныя язвы парижской жизни и въ большинствѣ случаевъ онѣ идутъ рука объ руку. Особенно печально въ этомъ явленіи то, что никакія мѣры администраціи, законодательства и благотворительныхъ комитетовъ, которыхъ здѣсь больше, чѣмъ гдѣ-бы то ни было,- не могутъ уничтожить это зло, пустившее здѣсь очень глубокіе корни. Оно существуетъ въ Парижѣ уже весьма давно.
Въ началѣ мѣры, которыя предпринимала администрация противъ нищихъ, были очень жестоки. Ихъ высылали изъ столицы скованныхъ попарно, приговаривали къ тѣлеснымъ наказаніямъ, ссылали въ каторжныя работы на галеры. Въ XVII столѣтіи нищихъ даже публично на площадяхъ стегали кнутомъ и затѣмъ налагали на нихъ особыя клейма. Но правительство скоро само замѣтило, что эти жестокія мѣры ни къ чему не ведутъ и что число нищихъ все увеличивается; тогда оно перемѣнило свой образъ дѣйствій. Оно начало строить огромныя богадѣльни и собирать въ нихъ нищихъ. Сначала дѣло пошло довольно сносно, но затѣмъ ихъ стало приходить туда такое количество, что въ непродолжительное время набралось до 40 тысячъ; не только существовавшія богадѣльни не могли вмѣстить эту орду, но еслибы даже ихъ было построено въ 4 раза больше, то и того было бы недостаточно, тѣмъ болѣе, что приливъ нищихъ все увеличивался. Многіе, которые даже не помышляли о нищенствѣ, теперь бросали свои послѣдніе заработки и приходили въ богадѣльни.
Правительство не знало, что дѣлать, и опять прибѣгло къ строгимъ мѣрамъ: приказано было кормить нищихъ очень рѣдко и при томъ весьма скудною пищею; ихъ заставляли спать на одной соломѣ. Нищенство не уменьшалось. Тогда, въ 1750 году министръ д'Аржансонъ выказалъ особенное рвеніе въ дѣлѣ очищенія Парижа отъ нищихъ и рѣшился всѣхъ ихъ отправить въ Америку. Онъ велѣлъ хватать ихъ на улицѣ и прямо отсылать туда, но эта мѣра вызвала страшное неудовольствіе и волненіе тѣмъ болѣе, что люди, которымъ было поручено это дѣлать, хватали всякаго бѣдно одѣтаго человѣка. Тогда стали ходить самые нелѣпые слухи, которымъ однако вполнѣ вѣрилъ простой народъ: толковали, что Людовикъ XV, страдая проказой, принимаешь для исцѣленія ежедневно утромъ ванны изъ человѣческой крови и что для этого и хватаютъ людей. Дѣло дошло до возстанія и проектъ д'Аржансона быль оставленъ. Опять принялись клеймить нищихъ, посылать на каторжныя работы...
Только во время Людовика XVI былъ поднятъ вопросъ о томъ, чтобы доставлять здоровымъ нищимъ работу, а больныхъ помѣщать въ богадѣльняхъ и госпиталяхъ. Но неумѣнье взяться за дѣло, недостатокъ денегъ, а главное частыя волненія не дали возможности осуществить мысль. Но и теперь, когда отчасти осуществлена она, когда доставляется работа здоровымъ, прасылаютъ въ госпитали больныхъ, подаютъ пособіе раззорившимся, - нищенство нисколько не уменьшилось и принимаешь все болѣе разнообразныя формы. Вы останавливаетесь въ каретѣ у подъѣзда, къ вамъ подбѣгаетъ человѣкъ, отворяетъ дверцы - это нищій, такъ какъ онъ тотчасъ послѣ этой услуги протягиваетъ къ вамъ руку за подачкой. Вы гуляете по улицѣ и къ вамъ на каждомъ шагу пристаетъ или дѣвочка съ пучкомъ полевыхъ цвѣтовъ, или мальчикъ съ пачкою конвертовъ и бумаги, или со спичками, - все это нищіе. Толпа маленькихъ оборвышей собираетъ на улицѣ окурки сигаръ и папиросъ и затѣмъ продаетъ такимъ же бѣднякамъ, какъ и они, - тѣ и другіе нищіе. Подлѣ церкви стоитъ человѣкъ и продаетъ четки, святую воду, бальзамъ противъ зубной боли; нѣсколько поодаль слѣпой старикъ вертитъ шарманку, маленькій ребенокъ показываешь кролика, дѣти поютъ и пляшутъ во дворѣ, - все это нищіе. Но гораздо хуже тѣ изъ нихъ, которые приходятъ на домъ, подаютъ бумагу, въ которой изложено несчастіе, ихъ постигшее, прописаны имена жертвователей и приглашеніе присоединиться къ нимъ. Безпрестанно встрѣчаются слѣпые и ихъ слѣпота по большей части искуственная. Во французскомъ народѣ распространено мнѣніе, что всѣ нищіе слѣпцы - богачи. Хотя и бывали примѣры того, что послѣ смерти слѣпца нищаго у него находили нѣсколько тысячъ франковъ, но это конечно исключеніе. Сложилась же эта молва вслѣдствіе того, что слѣпымъ нищимъ болѣе подаютъ и они умѣютъ трогать проходящихъ не только своимъ несчастіемъ, но и остроумною находчивостью, съ которою они умѣютъ выказать это несчастіе. На груди эти люди обыкновенно носятъ изображеніе событія, лишившаго ихъ зрѣнія, или просто привѣшиваютъ доску съ надписью: «я васъ не вижу, но Богъ васъ видишь», или «я безъ средствъ и доведенъ - до страшной нищеты; сжальтесь надъ бѣднымъ слѣпымъ» и т. д. Самые счастливые изъ нихъ тѣ, которые завладѣли постояннымъ мѣстомъ гдѣ-нибудь на мосту и запаслись шарманкой.
Въ Парижѣ есть цѣлый классъ людей, у которыхъ нищенство стало страстью, второю натурою. Одна женщина, хорошаго происхожденія, жалкая уличная пѣвица: она бродить по дворамъ и по кабакамъ и распѣваетъ сентиментальные романсы. Ее упрашиваютъ бросить это занятіе, ей даютъ средства жить иначе; она дѣлаетъ усиліе надъ собой, возвращается къ порядочной жизни, но не надолго, ее снова манитъ къ себѣ эта кочевая, цыганская жизнь, эти грязные кабаки и скверные пирушки. Одинъ жонглёръ отдавалъ половину своихъ доходовъ на церковь, многое- во вспомогательную кассу рабочихъ и оставлялъ себѣ именно столько, что едва могъ прикрываться лохмотьями и даже не имѣлъ постояннаго угла.
Нынче французское правительство не допускаетъ нищенства публичнаго, уличнаго; каждый, уличенный въ прошеніи милостыни на улицѣ, подвергается аресту въ тюрьмѣ. Тѣмъ не менѣе есть нищіе, которымъ дозволено это ремесло: это паяцы, шарманщики, пѣвцы и музыканты; на каждый разрядъ этихъ нищихъ дается правительствомъ до 150 разрѣшеній; слѣдовательно число этихъ привилегированныхъ нищихъ доходитъ до 600 человѣкъ на весь Парижъ. Однако на дѣлѣ это выходитъ совсѣмъ не такъ, и само правительство подало помощь въ 1868 году 130 тысячамъ людей.
Къ нищимъ-пѣвцамъ и музыкантамъ принадлежать между прочимъ дѣти итальянцы. Эксплоататоры посылаюшь этихъ дѣтей или просто христорадничать, или играть на скрипкахъ, или показывать обезьянъ и морскихъ свинокъ; прежде почти всѣ эти дѣти являлись въ Парижъ изъ Савойи или изъ Пармы; теперь большинство ихъ является съ юга Италіи. Эти несчастные дѣти сдѣлались въ своемъ отечествѣ настоящимъ предметомъ торговли и такъ какъ она довольно выгодна, то въ ней часто принимаютъ участіе даже оффиціальныя лица. Является эксплоататоръ въ деревню и забираешь дѣтей въ аренду на три года. Все, что подаютъ этимъ дѣтямъ, собственность эксплоататора, который выплачиваешь родителямъ или сразу всю сумму, или каждый годъ въ известный срокъ, но, разумѣется, плата эта самая ничтожная. Такой спекуляторъ выговариваетъ обыкновенно неустойку, противъ тѣхъ родителей, которые бы пожелали взять отъ нихъ дѣтей раньше срока. Эти арендаторы дѣтской жизни отличались страшной дерзостью даже въ самомъ Парижѣ; когда родители требовали отъ нихъ возвратить имъ дѣтей, они безъ всякаго стѣсненія обращались къ итальянскому консулу, съ просьбою принудить родителей соблюдать контракты, и тѣ нерѣдко выполняли эти ужасныя просьбы. До какой степени выгоденъ этотъ промыселъ можно видѣть изъ того, что нѣкто Чіеко, перебравшійся теперь въ Лондонъ, нажилъ въ Парижѣ на этомъ дѣлѣ слишкомъ 200 тысячь франковъ. Положеніе этихъ дѣтей самое печальное. Одежда ихъ состоитъ изъ лохмотьевъ, старыхъ мундировъ или изъ платья, которое на нихъ на силу влѣзло. Что касается пищи, то содержатель даетъ имъ только одинъ разъ въ день тарелку супу, все остальное, даже хлѣбъ, они получаютъ только тогда, когда выманятъ на улицѣ.
Квартиры ихъ не менѣе ужасны: въ одной конурѣ бываешь по-семи человѣкъ и всѣ они валяются въ одномъ углу, иногда даже безъ соломы и безъ всякяго постельнаго бѣлья. Если ребенокъ не принесетъ денегъ, или принесешь ихъ мало, - его бьютъ и совершенно лишаютъ пищи по цѣлымъ суткамъ. Естественно, что такой ребенокъ, бродя по улицамъ, бросается на прохожихъ и докучаетъ имъ своими мольбами, или стаскиваетъ, что попадетъ подъ руки.
Нищіе, попавшіе въ руки полиціи, сперва отсылаются въ тюрьмы высидеть срокъ судебной кары, а потомъ опять черезъ руки полиціи - въ такъ называемые «нищенскіе депо,» т. е. въ такое заведеніе, гдѣ ихъ заставляютъ работать. При этомъ руководятся обыкновенно такою мыслію, чтобы нищій, однажды попавшій въ руки властей, выходилъ не нищимъ, a человѣкомъ способнымъ къ труду. Для этого въ депо ему даютъ пищу, содержаніе и въ тоже время обязательную работу; за эту работу ему платятъ деньги, и когда онъ соберетъ такую сумму, которою онъ можетъ просуществовать нѣкоторое время, его вьпускаютъ на свободу. Мысль разумѣется прекрасная, но выполненіе ея въ Парижѣ крайне неудовлетворительно. Это депо нищихъ находится въ Сенъ Дени, - огромное старое, ветхое и грязное зданіе, которое не поправляютъ и не измѣняютъ по нѣсколько лѣтъ. Тутъ грязь, сырость, нечистота, запахъ и смрадъ такіе, что это заведеніе заслуживаете скорѣе названіе грязной клоаки, чѣмъ помѣщенія, въ которомъ живутъ люди. Эти несчастные спятъ по 100, а иногда и по 120 человѣкъ въ одной комнатѣ, по два и по три человѣка на одной кровати; обращеніе съ ними крайне пренебрежительное, пища малопитательная. Благодаря всѣмъ неудобствамъ этого рода, лазаретъ депо почти всегда полонъ и смертность въ немъ весьма высока.
Образованіе тоже не процвѣтаетъ среди обитателей Сенъ-Дени, такъ какъ школа, устроенная въ этомъ заведеніи, самая несчастная и заброшенная, и изъ 1025 мужчинъ (въ 1869 году) 470 человѣкъ не знали ни читать, ни писать, а изъ 388 женщинъ, только 105 были грамотныя.
Преступленія идутъ рука объ руку съ нищенствомъ, такъ что даже трудно сказать, гдѣ кончается нищій и начинается преступникъ. Даже и тѣ нищіе, которые не прибѣгаютъ ни къ какимъ ужаснымъ средствамъ для возбужденія состраданія, очень часто мѣняются ролью съмошенниками, или еще чаще становятся то тѣми, то другими, смотря по обстоятельствамъ. Нищій, просящій милостыню въ темномъ и глухомъ переулкѣ, часто не задумываясь отрѣзываетъ часы, залѣзаетъ въ карманы. Здѣшніе мошенники и воры необыкновенно расточительны, не даромъ сложилась французская поговорка: «щедръ, какъ воръ.» Совершивъ удачную кражу, воръ бросаетъ деньги направо и налѣво: онъ пьетъ, кутитъ, не умѣетъ ни въ чемъ отказать не только себѣ, но даже и товарищу, который къ нему обратится въ это время. Ему никогда не приходитъ въ голову даже и то, что завтра можетъ быть не удастся обдѣлать такое дѣло и придется голодать... Большею частію воры и попадаются въ руки полиціи вслѣдствіѳ своей расточительности. Кромѣ того у здѣшнихъ мошенниковъ сильно развито тщеславіе и они всѣми силами стараются показать своимъ товарищамъ, какое крупное дѣльце удалось имъ сдѣлать. Страсть къ перемѣнѣ платья, кольцамъ, цѣпочкамъ, къ яркимъ цвѣтамъ въ сильной степени развита почти въ каждомъ изъ нихъ; въ этомъ отношеніи они совершенно похожи на первобытныхъ дикарей. Но многое множество парижскихъ мошенниковъ составило себѣ огромный капиталъ мелкимъ воровствомъ. Есть очень много и такихъ, которые окружаютъ себя такимъ блескомъ и роскошью, что никому и въ голову не приходитъ предполагать въ нихъ мелкихъ ночныхъ воришекъ, - между тѣмъ это бываешь здѣсь сплошь и рядомъ. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ весь Парижъ былъ изумленъ арестомъ нѣкоего Турпіана, жившаго открыто: онъ посѣщалъ морскія купанья, одѣвался съ большимъ шикомъ, постоянно являлся на скачкахъ, имѣлъ 8 лошадей въ конюшнѣ и блестящіе экипажи: оказалось, что онъ былъ руководителемъ и наставникомъ карманныхъ воришекъ.
Для разныхъ предпріятій мошенники часто сходятся между собою, группируются, вслѣдствіе этого у нихъ существуетъ и свой особенный языкъ заимствованный ими изъ разныхъ діалектовъ. Иногда этотъ языкъ очень выразителенъ. Поджигатели называются у нихъ suageur, т. е. людьми, заставляющими потѣть. Іудствовать значить предавать человѣка; махать красной тряпкой - говорить; рѣшетка тюрьмы - арфа; играть на арфѣ значить распилить рѣшетку и т. п.
Правительство долго боролось какъ съ нищими, такъ и съ мошенниками и скоро убѣдилось въ томъ, что самыя строгія мѣры не могутъ ихъ уничтожить. Тогда организовали общество ловкихъ сыщиковъ; это дало возможность чаще ловить мошенниковъ, но ничуть не уменьшило ихъ числа. Въ этомъ случаѣ здѣсь, какъ и вездѣ, никакія правительственный мѣры не только не искореняютъ зло, но даже и не уменьшаютъ его, такъ какъ причины подобныхъ явленій очень сложны, коренятся очень глубоко, отчасти кроются въ государственномъ строѣ, въ прошлой судьбѣ народа и во внезапныхъ бѣдствіяхъ. Доказательствомъ этого служить то, что число нищихъ и мошенниковъ всегда увеличивается съ повышеніемъ цѣнъ на главный жизненныя потребности: на мясо, пшеницу, соль и на квартиру. Отчасти увеличивается число ихъ и вслѣдствіе все большаго и большаго развитія человѣческихъ потребностей среди роскоши и блеска французской столицы. Кромѣ того вы увидите, что большая часть мошенниковъ составляется обыкновенно не только изъ менѣе образованнаго класса общества, но изъ людей не знающихъ даже грамотѣ, или получившихъ крайне ничтожное образованіе и еще меньше развитая: изъ 4607 человѣкъ, явившихся на судъ присяжныхъ въ въ 1867 году, 1681 (т. е. 36 процентовъ) были совершенно безграмотны; 2068 (т. е. 45% ) читали и писали крайне плохо; 638 человѣкъ (т. е. 14%) читали и писали порядочно; и только 200 человѣкъ (т. е. менѣе 5%) получили высшее образованіе.