(no subject)
А кто виноват? Ну уж не П. и не М. точно. Мало ли у кого какие планы... Можно было только мечтать об этом, в воскресенье поддав с мужиками в гараже, если бы не миллионы дебилов, трусов и подонков. П. и М. на каждом избирательном участке не сидели.
Особенно, ясное дело, бесят учителя.
Учителя, которые массово участвовали в фальсификациях, поскольку избирательные участки находятся во всех школах. С завтрашнего дня эти люди снова начнут учить мою дочь "доброму и вечному".
Это наша власть до тех пор, пока траченная молью Марь Иванна, биологичка, не обретет чувство собственного достоинства. Но на это надеяться нечего. Не жалуйтесь теперь, Марь Иванна, на низкую зарплату, проблемы с жильем и что вам хамит всякая мелкая сошка. Зарплаты вы, ящерица, вообще никакой не заслуживаете, а сошка(она же вошка) - ваша родная, вами вырощенная. И не надо сейчас тут опять мне рассказывать, как их заставили и наклонили. И требовать от меня, чтобы я воспитала уважение к Марь Иванне у своего ребенка. Она сама себя не уважает, так что идите лесом.
С учителками ясно, но вот почему мы все это терпим - другой вопрос. Ведь худо нам придется. И все не смогут убечь отсюда. Некуда нам бежать. Что же мы делаем с собой?
Особенно, ясное дело, бесят учителя.
Учителя, которые массово участвовали в фальсификациях, поскольку избирательные участки находятся во всех школах. С завтрашнего дня эти люди снова начнут учить мою дочь "доброму и вечному".
Это наша власть до тех пор, пока траченная молью Марь Иванна, биологичка, не обретет чувство собственного достоинства. Но на это надеяться нечего. Не жалуйтесь теперь, Марь Иванна, на низкую зарплату, проблемы с жильем и что вам хамит всякая мелкая сошка. Зарплаты вы, ящерица, вообще никакой не заслуживаете, а сошка(она же вошка) - ваша родная, вами вырощенная. И не надо сейчас тут опять мне рассказывать, как их заставили и наклонили. И требовать от меня, чтобы я воспитала уважение к Марь Иванне у своего ребенка. Она сама себя не уважает, так что идите лесом.
С учителками ясно, но вот почему мы все это терпим - другой вопрос. Ведь худо нам придется. И все не смогут убечь отсюда. Некуда нам бежать. Что же мы делаем с собой?