Рецензия на роман "Композитор" из Подвига.
Ответ европейскому триллеру
Сергей Бакшеев - автор, который не боится остроты замысла, и при этом не повторяется, не разрабатывает до истощения раз выбранную тему. Именно этим его книги неизменно привлекают читателей. Каждый новый роман Сергея Бакшеева - демонстрация нового авторского решения в жанре детектива-триллера. Наверное, дает себя знать научный подход экспериментатора: Сергей Бакшеев - кандидат технических наук в области прикладной математики и аэродинамики.
Тема о людях, обладающих исключительными способностями, действующих в повседневной реальности имеет и самостоятельную привлекательность. И здесь, конечно, приходит на ум «Парфюмер» Патрика Зюскинда. У него герой и Сергея Бакшеева герои-подкидыши, оба от рождения одарены исключительным даром - герой Зюскинда может чувствовать и конструировать запахи, у Сергея Бакшеева - звуки. Композиция обоих романов последовательная, и этим сходство исчерпываются.
Если вспомнить Энн Райз с ее вампирской сагой, знакомую еще по фильму Нейла Джордана «Интервью с вампиром» (в котором, к ужасу поклонников этих романов главную роль сыграл смазливый Том Круз), то писательница, долгое время входившая в топ-лист американских бестселлеров, буквально проповедует очарование зла. Вампиры в ее книжках не потому прекрасны, что почти всемогущи, а потому, что как никто из смертных могут ощущать истинное значение времени и жизни, как таковой. Тоже самое происходит у Патрика Зюскинда: несколько истеричное для наших современников упоение красотой во Франции XVIII века по Зюскинду, доступно лишь тем, кто способен эту красоту разрушить и сконструировать вновь. В фильме Дэвида Финчера «Семь» Нью-Йоркский дождь, бесконечно сочащийся с висящего над самой землей тусклового савана неба, словно покрывает торжествующее зло - неуловимого преступника, с изощренной жестокостью карающего смертных грешников.
Сергей Бакшеев понимает, что экстезиация зла и насилия в российской культуре неприемлема. Поэтому в его романе добро и зло отчетливо разделены: сначала Марк Ривун с помощью своего дара почти неосознанно карает очевидное зло, затем становится жертвой, а затем и носителем зла.
Однако в пространстве нашей культуры, в отличие от европейской и американской, неизбежно встает еще и вопрос наказания. И у Зюскинда, и у Бакшеева имеет место сцена суда, как ложного финала, ложного и композиционно - истинный финал впереди, и морально - торжество правосудия не состоялось. Однако если у Зюскинда сюжет решается в карнавально-мистериальном европейском стиле: герой растерзан чернью, то у Сергея Бакшеева все намного сложнее. За что и кого наказывает Марк Ривун - ясно. Но за что наказан он сам? Наказан даром, который превращается в проклятие, и обстоятельствами жизни, вынуждающими использовать дар именно так, а не иначе. Наказан непомерной гордыней Родиона Раскольникова.
Сергей Бакшеев - автор, который не боится остроты замысла, и при этом не повторяется, не разрабатывает до истощения раз выбранную тему. Именно этим его книги неизменно привлекают читателей. Каждый новый роман Сергея Бакшеева - демонстрация нового авторского решения в жанре детектива-триллера. Наверное, дает себя знать научный подход экспериментатора: Сергей Бакшеев - кандидат технических наук в области прикладной математики и аэродинамики.
Тема о людях, обладающих исключительными способностями, действующих в повседневной реальности имеет и самостоятельную привлекательность. И здесь, конечно, приходит на ум «Парфюмер» Патрика Зюскинда. У него герой и Сергея Бакшеева герои-подкидыши, оба от рождения одарены исключительным даром - герой Зюскинда может чувствовать и конструировать запахи, у Сергея Бакшеева - звуки. Композиция обоих романов последовательная, и этим сходство исчерпываются.
Если вспомнить Энн Райз с ее вампирской сагой, знакомую еще по фильму Нейла Джордана «Интервью с вампиром» (в котором, к ужасу поклонников этих романов главную роль сыграл смазливый Том Круз), то писательница, долгое время входившая в топ-лист американских бестселлеров, буквально проповедует очарование зла. Вампиры в ее книжках не потому прекрасны, что почти всемогущи, а потому, что как никто из смертных могут ощущать истинное значение времени и жизни, как таковой. Тоже самое происходит у Патрика Зюскинда: несколько истеричное для наших современников упоение красотой во Франции XVIII века по Зюскинду, доступно лишь тем, кто способен эту красоту разрушить и сконструировать вновь. В фильме Дэвида Финчера «Семь» Нью-Йоркский дождь, бесконечно сочащийся с висящего над самой землей тусклового савана неба, словно покрывает торжествующее зло - неуловимого преступника, с изощренной жестокостью карающего смертных грешников.
Сергей Бакшеев понимает, что экстезиация зла и насилия в российской культуре неприемлема. Поэтому в его романе добро и зло отчетливо разделены: сначала Марк Ривун с помощью своего дара почти неосознанно карает очевидное зло, затем становится жертвой, а затем и носителем зла.
Однако в пространстве нашей культуры, в отличие от европейской и американской, неизбежно встает еще и вопрос наказания. И у Зюскинда, и у Бакшеева имеет место сцена суда, как ложного финала, ложного и композиционно - истинный финал впереди, и морально - торжество правосудия не состоялось. Однако если у Зюскинда сюжет решается в карнавально-мистериальном европейском стиле: герой растерзан чернью, то у Сергея Бакшеева все намного сложнее. За что и кого наказывает Марк Ривун - ясно. Но за что наказан он сам? Наказан даром, который превращается в проклятие, и обстоятельствами жизни, вынуждающими использовать дар именно так, а не иначе. Наказан непомерной гордыней Родиона Раскольникова.