Поезд
Один человек - допустим, А. или Б. - уехал в Баден-Баден.
А я осталась.
И сразу почувствовала, конечно, что тоже очень хочу, но не в Баден-Баден. И вообще не на самолёте. Я хочу сесть в поезд, без единого ребёнка, с ними придётся сидеть А., чтобы я не волновалась, ну вот как я сейчас здесь, пока он в своём Баден-Бадене, слушаю, как Соня с Тасей веселятся, вместо того, чтобы спать, как Лёша слушает их из своей комнаты, слышу его крик за две минуты до того, как у него закончится терпение и он крикнет мне - девочки не спят! - к этому будет прислушиваться Б., а я бы хотела сесть в поезд. Но не одна, а с кем-нибудь. Но и не толпой, не знаю, человека три, четыре, что-то такое. Чтобы ехать всю ночь, а потом ещё немного на, может быть, автобусе, и ещё чуть-чуть пешком. И чтобы там было какое-то место. Любое, мне достаточно, чтобы тихо и далеко. Чтобы просто так не выберешься. Немного побыть там и можно обратно.
Когда-нибудь пусть сбудется, но нескоро, похоже. Совсем другие планы на ближайшую жизнь, в них фигурирует совсем другой поезд, и так жаль, потому что я хотела бы этот, но, с другой стороны, ладно, пусть позже, главное - когда-нибудь.
Девочки просят на ночь три песни - про поезд, колыбельную и последнюю. Про поезд - это Б. им обычно поёт. Постой, паровоз. Довольно дебильно себя чувствуешь, когда поёшь на ночь двум упитанным розовым девочкам про к маменьке родной с последним приветом. Но без неё теперь никак. Они кричат - поезд, поезд! Колыбельная - это спи, моя радость, усни. Последнюю я им пою "Белую гвардию", для комплекта. Хотя к паровозу и моей радости что ни добавь, всё будет прекрасно.
Две недели назад мы с Лёшей уезжали на три дня, а когда вернулись, оказалось, что А. сделал себе ирокез. Очень эффектно, надо сказать, производит впечатление. А я ничего такого.
А я осталась.
И сразу почувствовала, конечно, что тоже очень хочу, но не в Баден-Баден. И вообще не на самолёте. Я хочу сесть в поезд, без единого ребёнка, с ними придётся сидеть А., чтобы я не волновалась, ну вот как я сейчас здесь, пока он в своём Баден-Бадене, слушаю, как Соня с Тасей веселятся, вместо того, чтобы спать, как Лёша слушает их из своей комнаты, слышу его крик за две минуты до того, как у него закончится терпение и он крикнет мне - девочки не спят! - к этому будет прислушиваться Б., а я бы хотела сесть в поезд. Но не одна, а с кем-нибудь. Но и не толпой, не знаю, человека три, четыре, что-то такое. Чтобы ехать всю ночь, а потом ещё немного на, может быть, автобусе, и ещё чуть-чуть пешком. И чтобы там было какое-то место. Любое, мне достаточно, чтобы тихо и далеко. Чтобы просто так не выберешься. Немного побыть там и можно обратно.
Когда-нибудь пусть сбудется, но нескоро, похоже. Совсем другие планы на ближайшую жизнь, в них фигурирует совсем другой поезд, и так жаль, потому что я хотела бы этот, но, с другой стороны, ладно, пусть позже, главное - когда-нибудь.
Девочки просят на ночь три песни - про поезд, колыбельную и последнюю. Про поезд - это Б. им обычно поёт. Постой, паровоз. Довольно дебильно себя чувствуешь, когда поёшь на ночь двум упитанным розовым девочкам про к маменьке родной с последним приветом. Но без неё теперь никак. Они кричат - поезд, поезд! Колыбельная - это спи, моя радость, усни. Последнюю я им пою "Белую гвардию", для комплекта. Хотя к паровозу и моей радости что ни добавь, всё будет прекрасно.
Две недели назад мы с Лёшей уезжали на три дня, а когда вернулись, оказалось, что А. сделал себе ирокез. Очень эффектно, надо сказать, производит впечатление. А я ничего такого.