But when i get home to you
Метро очень дискретно. Нет, я в курсе, что поезда ездят по туннелям, и что эти туннели непрерывны, насколько вообще непрерывно пространство, но кто-то их видел? Для пассажира метро туннели не существуют, он заходит на станцию - она неподвижна в пространстве, а во времени движется вперед очень медленно - он заходит на станцию, проводит там какое-то время и уезжает в поезде, куске ограниченного пространства, который быстро движется вперед и во времени, и в пространстве. Ну вот, есть станция и есть поезда, а больше ничего нет. Станция есть всегда, а поезда - раз в полторы минуты, и то если речь идет о часе пик. Это весьма и весьма далеко от непрерывности.
Поэтому мне очень удивительно, когда кто-то случайно встречается в метро. Нужно, чтобы совпали не только пространственные координаты, но и временная, это бывает само по себе, но в метро вероятность меньше. Из-за его дискретной природы. Чуть-чуть разминулись по времени, и попали в разные поезда, и находитесь не в двадцати метрах друг от друга, а в полутора километрах. Пространство растягивается, но если опять-таки дело происходит в час пик, то перед эскалатором оно снова сжимается гармошкой. Приходит следующий поезд, а вы все еще идете, переваливаясь, в толпе.
По будним дням обычно один человек - А. или Б. - забирает Лешу из детского сада, это происходит в районе семи, а к восьми они стремятся домой, потому что надо успеть всем постоять на ушах, выкупаться и почитать на ночь. И я тоже по большей части стараюсь уйти с работы так, чтобы к восьми быть дома. То есть в метро "Академическая" мы оказываемся в интервале от без двадцати восемь до восьми. За это время поездов тринадцать-четырнадцать приезжают на станцию, и в каждом могу быть либо я, либо А. и Леша, либо мы вместе. Вероятность того, что мы увидимся - одна тринадцатая.
Но мы очень часто встречаемся. Чаще, чем в каждом тринадцатом случае.
Во-первых, потому что перед турникетами Б. и Леша останавливаются надеть Лешины шапку, шарф и перчатки, и тут как раз пространство собирается в гармошку и из его складок появляюсь я, приезжаю на следующем поезде или через один. Во-вторых, часто бывает надо зайти куда-нибудь, в какой-нибудь магазин, и получается, что кто-то из нас долго ошивается вокруг метро, ходит по своему непрерывному времени, а из дискретного метро вываливаются полутораминутные партии. И тут мы снова иногда встречаемся.
И вот, когда я вижу мальчика в разноцветной куртке с роботами, и А., который ему что-то говорит, я чувствую, как будто надо мной перестал идти снег. Одна половина меня откладывает все свои трубы, и скрипки, и маракасы, и валдайские колокольчики, и все остальное, на чем она имеет обыкновение играть, воодушевляя окружающих, которые потеряли путь, уверенность или желание, а другая половина складывает оружие, и я прекращаю быть древнегреческим человекоподобным роботом и становлюсь обратно как была, даже не стукаясь оземь.
И мы идем домой, и говорим о чем-то, в основном, конечно, Леша говорит, а дома у нас Соня и Тася, они сразу бегут навстречу, смеются и орут от радости.
Ну а на следующий день все сначала.
Поэтому мне очень удивительно, когда кто-то случайно встречается в метро. Нужно, чтобы совпали не только пространственные координаты, но и временная, это бывает само по себе, но в метро вероятность меньше. Из-за его дискретной природы. Чуть-чуть разминулись по времени, и попали в разные поезда, и находитесь не в двадцати метрах друг от друга, а в полутора километрах. Пространство растягивается, но если опять-таки дело происходит в час пик, то перед эскалатором оно снова сжимается гармошкой. Приходит следующий поезд, а вы все еще идете, переваливаясь, в толпе.
По будним дням обычно один человек - А. или Б. - забирает Лешу из детского сада, это происходит в районе семи, а к восьми они стремятся домой, потому что надо успеть всем постоять на ушах, выкупаться и почитать на ночь. И я тоже по большей части стараюсь уйти с работы так, чтобы к восьми быть дома. То есть в метро "Академическая" мы оказываемся в интервале от без двадцати восемь до восьми. За это время поездов тринадцать-четырнадцать приезжают на станцию, и в каждом могу быть либо я, либо А. и Леша, либо мы вместе. Вероятность того, что мы увидимся - одна тринадцатая.
Но мы очень часто встречаемся. Чаще, чем в каждом тринадцатом случае.
Во-первых, потому что перед турникетами Б. и Леша останавливаются надеть Лешины шапку, шарф и перчатки, и тут как раз пространство собирается в гармошку и из его складок появляюсь я, приезжаю на следующем поезде или через один. Во-вторых, часто бывает надо зайти куда-нибудь, в какой-нибудь магазин, и получается, что кто-то из нас долго ошивается вокруг метро, ходит по своему непрерывному времени, а из дискретного метро вываливаются полутораминутные партии. И тут мы снова иногда встречаемся.
И вот, когда я вижу мальчика в разноцветной куртке с роботами, и А., который ему что-то говорит, я чувствую, как будто надо мной перестал идти снег. Одна половина меня откладывает все свои трубы, и скрипки, и маракасы, и валдайские колокольчики, и все остальное, на чем она имеет обыкновение играть, воодушевляя окружающих, которые потеряли путь, уверенность или желание, а другая половина складывает оружие, и я прекращаю быть древнегреческим человекоподобным роботом и становлюсь обратно как была, даже не стукаясь оземь.
И мы идем домой, и говорим о чем-то, в основном, конечно, Леша говорит, а дома у нас Соня и Тася, они сразу бегут навстречу, смеются и орут от радости.
Ну а на следующий день все сначала.