Ну хоть кто-нибудь
любил школу, а?
Сплошные ненавистники, и куда-то подевались мириады отличниц, учивших уроки даже в десятом классе, толпы зануд, всегда норовивших чего-нибудь ответить, разношерстная публика, постоянно тусовавшаяся на улице.
В моем классе было никак не меньше двадцати человек - это к концу школы, а поначалу так и все тридцать два. И, надо сказать, ярко выраженного отвращения ни у кого заметно не было.
С возрастом воспоминания, похоже, не притупляются, а обостряются, и я теперь никак не могу представить, каким чудом мне удавалось вставать каждый день в восемь утра, а из воспоминаний преобладают: непонятность, чего делать на перемене, если ты не куришь, всеобщая тупость и несчастный биологический дождевой червяк, которым вот уже восемь лет я непременно оперирую во всех близкошкольных ощущениях. Лица учителей раздулись и почти уратили человеческий облик. Половина учеников - неприятные закомплесованные идиоты. Другая половина - чуть более приятные закомплексованные идиоты. От четвертого этажа откалывается кусок стены, кирпичи во все стороны. Мир трещит и рассыпается.
Но я помню множество людей, которым было хорошо.
Сплошные ненавистники, и куда-то подевались мириады отличниц, учивших уроки даже в десятом классе, толпы зануд, всегда норовивших чего-нибудь ответить, разношерстная публика, постоянно тусовавшаяся на улице.
В моем классе было никак не меньше двадцати человек - это к концу школы, а поначалу так и все тридцать два. И, надо сказать, ярко выраженного отвращения ни у кого заметно не было.
С возрастом воспоминания, похоже, не притупляются, а обостряются, и я теперь никак не могу представить, каким чудом мне удавалось вставать каждый день в восемь утра, а из воспоминаний преобладают: непонятность, чего делать на перемене, если ты не куришь, всеобщая тупость и несчастный биологический дождевой червяк, которым вот уже восемь лет я непременно оперирую во всех близкошкольных ощущениях. Лица учителей раздулись и почти уратили человеческий облик. Половина учеников - неприятные закомплесованные идиоты. Другая половина - чуть более приятные закомплексованные идиоты. От четвертого этажа откалывается кусок стены, кирпичи во все стороны. Мир трещит и рассыпается.
Но я помню множество людей, которым было хорошо.