Памяти Ефросинии Фоминичны Широкорад: письмо любимому учителю
Профессор Е.Ф. Широкорад
(1928-2010)
Я щёлкаю мышью на Вашем лице и выбираю опцию "Сохранить изображение". Это самое малое и, увы, самое большое, что могу сделать сейчас, вдали от родного города, от Вашей могилы, от университета, в котором я провёл всего 9 лет, а Вы, казалось, жили всегда, как почти бесплотный дух.
Казалось, будто Вы та самая книголюбивая княгиня Евфросиния Полоцкая - взяли и шагнули из древнерусской соборной библиотеки в ЦНБ, сменив христианское монашество на научное. Конечно, оба этих книгохранилища не сравнятся по удобству и объёму знаний с Google - вот и о Вашей кончине он услужливо сообщил мне за пару секунд. Но всё же узнавать об этом три месяца спустя из поисковика как-то глупо...
Казалось, что Вы были и будете всегда. Что, попав в Харьков и зайдя на кафедру, обязательно встречу Вас - маленькую, сухонькую, строгую... Сначала весь наш курс Вас боялся. Но из-под маски строгости так часто прорывалась добрая, понимающая улыбка, что бояться перестали. Поняли, что Вы приходите в аудиторию "не погубити, но съпасти". Не чтобы "завалить", но чтобы ПРЕ-ПОДАТЬ. Именно в превосходной степени (простите за вольное обращение со смыслом приставки).
Подаваемое вмещали не все, и для большинства студентов историческая грамматика русского языка так и осталась тёмным лесом. Никогда не понимал, почему: самый интересный и логичный предмет, делающий тайны языка понятными именно благодаря прослеживаемым связям звуков, слов и словоформ... На экзамене Вы просто сказали: "Так, давайте зачётку, нечего вам здесь делать". До сих пор считаю это высшей оценкой, полученной в жизни...
На лекциях Вы шутили: "Кре-сло, ма-сло... "Кресло" - слово не актуальное: мало денег платят. Причём настолько мало, что уже и "масло" не актуально". Было это весной 1996 года, в самый разгар кучмизма и кучмономики, когда преподавателям по полгода не платили нищенскую зарплату, а студентам - стипендию, которой и так не хватало даже на месячный проездной в метро. Странно даже, как все мы прошли через это. Хотя на самом деле Ваше военное отрочество было куда голоднее и страшнее нашей юности. Наверно, оттого так печально лицо на ранних фотографиях. С высоты прожитых лет Вы говорили: "Ну не бывает в истории тупиков! Как можно забывать об этом? Страшно видеть, как люди теряют надежду..."
В 20 лет: выпускница послевоенной школы (1948)
Во время редких поездок в Харьков всякий раз думаю, не зайти ли в университет. Очень скучаю по всем своим учителям, но жизнь пошла совсем по другим рельсам, мимо библиотек, словарей и древнерусских текстов. Я не оправдал Ваших надежд, не стал учёным, преподавателем на родной кафедре... И потому боялся встречи с Вами. Наверно, зря: Вы бы просто по-доброму улыбнулись и спросили: "Как дела, Димитрий?" Теперь уже не спросите. Я вообще часто опаздывал, и это опоздание - одно из самых грустных. Сначала Валерий Матвеевич и Рита Никитична, теперь Вы...
После защиты кандидатской диссертации (1959)
Что же сказать теперь?
Света Вам на новых путях, Ефросиния Фоминична!
И новых книг. "Се бо суть рекы, напаяющи вселеную, се суть исходяща мудрости, книгам бо есть неисчетная глубина..."
Фотографии взяты из книги профессора В. А. Глущенко "Лингвисты Украины: Ефросиния Фоминична Широкорад" (Славянск, 2009).