Сотни людей на панихиде, десятки десятков на кладбище..
Мэры, пэры, фермеры, политики, люди разных сортов и сословий…
Люди пришли проститься с Человеком, место, роль и масштаб которого знали, но не понимали. Знали, что он знает, что он доктор наук, что он начальник, что он экономист, что он сельхозник, что он в теме, что он поможет или сразу откажет, что он знает и что он видит. Начинает приходить осознание.
Точнее, начало сходиться. Пипец, что дальше, как быть? На Степаныче столько завязано. Не лично, хотя и лично да, он участвовал, знал и помнил. Столько всего. Будущего и это, проектов. Планов. Ну, сам понимаешь…
Понимаю. И не понимаю. Понимаю, что не хватило. Не успел. Не смог. Понимаю, что эксперта, голову и двигатель, душу, мозг и сердце сразу не заменишь. Пока видно, что и не сразу.
Ушел идеолог. Ушел орговик. Ушел мотор. Да, уставший, наобжигавшийся и даже наполучавший по зубам, в том числе, и в последний приход. Политика тоньше комариного это не его. Политика как полис, как как люди, это его. И как дело.
Серёга, ты хочешь чтоб я подставился? Я не буду. И я вылетаю из программы. Без обид на него. И таких много. Но в сумме растет. И мы возвращаемся. Это тоже политика.
Тысячи людей зацеплено, задето, вовлечено и бац! Как будет? Не знаю. Но так не будет.
Ну, и часть одной из многих звучавших, повторюсь, от крестьянина до депутата, из речи заммэра одного района: Для фермеров он был как последняя инстанция - Кириленко сказал, значит так. Это всё - Кириленко знает. И очень сложно их с этой позиции сдвинуть. Приходится работать, толкать, думать, убеждать. Авторитет.
А как не быть авторитетом. Пример: Нукуты. 83-й год. Колхоз « 50 лет Советов». Молодой начальник экономического отдела пришел в колхоз, в народе колхоз «50 лет в долгах» и на второй год колхоз вышел в прибыль, люди получили впервые во всем районе тринадцатую зарплату, купили холодильники, мотоциклы, а молодой начальник купил мотоцикл «Урал». И заработал больше Председателя.
Так и прошла вся жизнь волнами - кому много дано, того и колбасит. И куда и как вынесет…
Земля пухом, Александр Степанович. И потом, царствие небесное. И прости.
Люди пришли проститься с Человеком, место, роль и масштаб которого знали, но не понимали. Знали, что он знает, что он доктор наук, что он начальник, что он экономист, что он сельхозник, что он в теме, что он поможет или сразу откажет, что он знает и что он видит. Начинает приходить осознание.
Точнее, начало сходиться. Пипец, что дальше, как быть? На Степаныче столько завязано. Не лично, хотя и лично да, он участвовал, знал и помнил. Столько всего. Будущего и это, проектов. Планов. Ну, сам понимаешь…
Понимаю. И не понимаю. Понимаю, что не хватило. Не успел. Не смог. Понимаю, что эксперта, голову и двигатель, душу, мозг и сердце сразу не заменишь. Пока видно, что и не сразу.
Ушел идеолог. Ушел орговик. Ушел мотор. Да, уставший, наобжигавшийся и даже наполучавший по зубам, в том числе, и в последний приход. Политика тоньше комариного это не его. Политика как полис, как как люди, это его. И как дело.
Серёга, ты хочешь чтоб я подставился? Я не буду. И я вылетаю из программы. Без обид на него. И таких много. Но в сумме растет. И мы возвращаемся. Это тоже политика.
Тысячи людей зацеплено, задето, вовлечено и бац! Как будет? Не знаю. Но так не будет.
Ну, и часть одной из многих звучавших, повторюсь, от крестьянина до депутата, из речи заммэра одного района: Для фермеров он был как последняя инстанция - Кириленко сказал, значит так. Это всё - Кириленко знает. И очень сложно их с этой позиции сдвинуть. Приходится работать, толкать, думать, убеждать. Авторитет.
А как не быть авторитетом. Пример: Нукуты. 83-й год. Колхоз « 50 лет Советов». Молодой начальник экономического отдела пришел в колхоз, в народе колхоз «50 лет в долгах» и на второй год колхоз вышел в прибыль, люди получили впервые во всем районе тринадцатую зарплату, купили холодильники, мотоциклы, а молодой начальник купил мотоцикл «Урал». И заработал больше Председателя.
Так и прошла вся жизнь волнами - кому много дано, того и колбасит. И куда и как вынесет…
Земля пухом, Александр Степанович. И потом, царствие небесное. И прости.