Московский приговор
Город безумный, город родной,
С чревом набитым прокисшей золой,
Потерянными душами и духотой,
Сверкает огнями и пустотой.
Пропади же ты пропадом,
Словно случайный фантом,
Не великан ты и не гном,
Но жадных пигмеев дом.
Ты был 9 месяцев беременен мной,
Выродив кесаревой дугой,
За шкирку схватив грязной рукой,
Бросил бродить по улице пустой.
Там я и встретил незнакомку,
Что шла в бикини в гастроном.
"Привет!",- саказал я потихоньку,-
Скажи, тебе со мной любиться в лом?"
"Нет-нет!",- вскричала незнакомка,-
Пойдём скорей в отель на Селезнях,
Тебя любить я буду очень тонко,
Чтоб мне сгореть в аду, в углях!"
Вот это да, вот повезло дурашке,
За муки в чреве град воздал,
И я, рванув у ворота тельняшку,
Как кобелёк за нею побежал.
В отеле джакуззи, матрица и телегид,
На город не реальный вид,
И незнакомка одним движением постель стелит,
Меня обнимает, глазом горит.
В её лице я город отимел не слабо - дурачясь, изменяя лик,
Реально безобразил - под утро только сник.
Она же всё шептала: "Какой же ты устроил шик!"
Мне навевая, впрочем, дрёму и даже нервный тик.
Конец уж близок. А за концом мы с ней пойдём другой тропой,
И снова встретимся не за горой,
А где-то в городе, на мокрой мостовой,
Если позволит город безумный, город чужой...
