Технологии Жизни. Принципы организации промышленности
Организация промышленности является одним из ключевых аспектов благоустройства общества. Без промышленного производства развитие не мыслимо. А отказ от развития, как мы уже с Вами говорили, непременно ведёт к гибели человечества. Значит для выживания человечества и для реализации того проекта, который нам видится жизнеспособным и благим, необходимо уделить пристальное внимание организации промышленного производства.
В нашем мире в целом, а в нашей стране в особенности, безоговорочный приоритет организации промышленности отдан "невидимой руке рынка", которая вроде как ничего сама по себе не может, но в то же время всеми управляет. Утверждают даже, что управляет наиболее эффективным образом. С точки зрения прибыли, наверное, так и есть. Но с точки зрения расхода природных ресурсов, в том числе исчерпаемых, и таких ценностей, как здоровье населения, хуже рынка и придумать что-то сложно. Разве что какая-нибудь "тирания ситхов" или царствие царя Ирода. Ну или правление Сталина в западном представлении (с поеданием младенцев, охотой на людей по утрам и пр. мифами).
Ранее, когда мы обсуждали проблемы транспортных сетей и способы их решания, мы описывали в общих чертах, какой должна быть организация промышленности.
Это должна быть двухчастная система, состоящая из государственного ядра и частной периферии. К государственному ядру должны относиться стратегические отрасли, такие как добывающая, обрабатывающая, транспортное сообщение, тяжёлое машиностроение, производство средств производства, оборонная промышленность, сельское хозяйство и др. К периферии, находящейся в частных руках, относится почти вся сфера услуг. Такое деление не является непроницаемым. Если частный капитал видит возможность открыть и поддерживать работу того или иного завода или фермы, то ради бога, пусть работает. Встраивается в логистическую систему государственного сектора и работает на свой карман. Так же и государственные структуры вполне могут открыть, например, точки общественного питания и парикмахерские.
Суть в том, чтобы государственный сектор задавал ту планку, ниже которой частному лицу работать не выгодно. Ресторан? Пусть он будет не хуже муниципального. Автомобиль? Пусть он будет не хуже выпущенного на госпредприятии и т.д.
Таким образом мы будем иметь дело не с чистой рыночной системой, где "невидимая рука рынка" способствует монополизации, сговору, подлогу, лжи и мошенничеству, и не с чистой плановой системой, где Госплан определяет количество кружев на женском белье и число зубных коронок на душу населения. Мы имеем дело с некоторой модификацией рыночной системы, управляемой государством "на собственном примере". Возникает диалектическая система, в которой государство борется за качество продукции, повышая показатели унификации, экономичности, долговечности, а частный бизнес - за разнообразие, товарную привлекательность, прибыльность. Первые не дают жульничать вторым, а вторые не дают застояться первым.
Во времена биполярного мира, планета так и жила. Западный рынок ориентировался на привлекательность и прибыль от товара, в то время как страны соцлагеря ориентировались на рациональное использование ресурсов, практичность, долговечность. Чтобы "коммунистические" машины и пароходы не заполонили западный рынок, западные концерны были вынуждены работать не хуже. Телевизоры не устаревали через 2 года, автомобили не ломались по окончании трёхлетнего срока годности, лекарственные препараты не взлетали в цене до небес и т.д. Как только СССР распался, пропал и стимул поддерживать высочайший уровень продукции. Теперь нет смысла думать об унификации, потому что более никто о ней не думает. Нет смысла делать высокий срок службы аппарата, ибо если сделаешь, то завтра у тебя его уже не купят, ибо и старый хорош (читай, потеря прибыли). Нет смысла выпускать дешёвые лекарства, ибо намного выгоднее договориться с ВОЗ и др. фармконцернами о рекомендации твоей рецептуры, которая не лучше старой дешёвой, но стоит дороже, и т.д. Система рухнула.
Предугадываю скептические высказывания о том, что в полученной системе государственная продукция окажется не конкурентоспособной по отношению к частной также, как это было в СССР. В чём-то скептики будут правы. Часть предпринимателей, ориентированных на прибыль, найдут способ превзойти государственный продукт по качеству. Например, в силу большей мобильности в деле принятия решений и реализации их в жизнь. Государство станет вроде как догоняющим по этим направлениям. Но при этом надо понимать, что при самом факте догоняющего государства бизнес не пойдёт на то, чтобы выкачивать сверхприбыли, а значит из аптек не пропадут социально важные лекарства, автомобили не выйдут из строя через три года, компьютеры не устареют через два месяца, а телефоны через две недели и т.д. Не упадёт качество образования, не придётся думать о том, нужна ли Вам действительно пересадка почки или врач просто выкачивает из Вас деньги себе на "Мазератти" и др. Но кроме того, останутся отрасли, где исключительно государственные продукты окажутся за гранью конкурентной досягаемости. И связано это в первую очередь с финансовыми возможностями госудатсва относительно лишённых сверхприбылей предпринимателей (которых можно ещё и прогрессивным налогом обложить, сократив параллельно налог для малых предприятий вплоть до нуля).
Поговорив об организации, предлагаю перейти к техническим чудесам производства и мотивации человека.
Представьте себе завод по производству минеральных удобрений. В начале ХХ века рабочие в противогазах мешали фосфатные концентраты в двадцатикубовых чанах веслом. Сегодня вместо них это делают специализированные реакторы с мешалками, нагревательными рубашками, десятком датчиков, и работа аппаратчика сводится к тому, чтобы вовремя загрузить новую партию и покрутить рукоятки, если какой-то показатель поползёт из коридора нормы. Согласитесь, что вреда и расчеловечивающего труда стало меньше. Тоже самое с конвеером. У Генри Форда рабочие стояли сутками у конвеера и выполняли однотипные операции. Более ужасающих условий труда представить трудно. (Только если тебя ещё плёткой стегают и на следующий день заставляют разбирать то, что ты собирал вчера). Сегодня эти операции выполняют машины, а операторы лишь следят за тем, правильно ли машины работают, обслуживают и ремонтируют их. Численность рабочих при этом сократилась.
Теперь предтставьте полностью автоматизированное производство, в котором машины выполняют всю работу от обработки сырья до шлифовки конечного продукта без участия человека. Самое удивительное, что такие заводы уже есть, и трудятся на них при тех же объёмах выпуска на два порядка меньше людей. Здорово? Конечно! Хочется, чтобы так и было. Хочется, чтобы человек был как можно меньше занят тупой механической работой. Чтобы посуду мыла машина, чтобы стирала машина, чтобы убирала машина, чтобы возила машина. Чтобы машина доставляла ему еду, чтобы рассчитывала ресурсы для междугородних экскурсий и межпланетных экспедиций и т.д. Но что делать человеку?
Это большая ошибка считать, что человек при отсутствии обязательной работы превратится в жирдяя, влипшего в диван у телевизора с чиспами, застрявшими между вторым и третьим подбородком. Не работа заставляет человека двигаться, и не отсутствие угрозы остаться без средств к существованию заставляет человека ничего не делать. Это ложь, навязанная капиталистической системой. Человека заставляет двигаться не угроза, а смысл. И бездействовать его заставляет не продовольственная безопасность, а аппатия.
Освобождённый от принудительного труда человек должен понять, зачем он живёт. Исходя из этого понимания, он найдёт себе занятие. Также, как нашёл, чем заняться здоровый осмысленный человек, перейдя с двенадцатичасового рабочего дня на восьмичасовой. Тогда, если кто не знает, работодатели мотивировали отказ от требований профсоюзов как раз тем же самым аргументом. Он может учиться, может заниматься творчеством, проводить исследования и работать над совершенствованием технических систем. Он может вникать в глубины мироздания и покорять каждый новый элемент природы.
Возвращаясь с небес на землю, отметим, что в России сегодня очень большая нехватка рабочих рук. Ещё большая нехватка широких специалистов во всех областях промышленности, кто мог бы комплексно и системно подойти к переорганизации народного хозяйства. Так откуда вообще может возникнуть вопрос, что сокращение рабочих мест за счёт автоматизации производства оставит людей без средств к существованию? Если ничего не делать, то конечно оставит, тут спору нет. Закрытие алюминиевых заводов в Свердловской области сильно ударило по социалке в регионе. Но мы же говорим о том, что необходимо перестраивать порочную промышленную систему, где подобные парадоксы возможны, не так ли? Уволеных рабочих можно отправить на переобучение с оплатой стипендий. Квалифицированный персонал можно трудоустроить на перспективные предприятия. Сокращённых "бумажных" работников можно переориентировать на творческий созидательный труд. Сам завод можно не закрывать, построив рядом предприятие, потребляющее его продукцию для выпуска поездов, самолётов, и тех же кастрюль. И всё это обязательно при предъявлении народу глобального смысла, оформленного в идеалогию. Человек жаждет смыслов. И так, где смысл появится, он найдёт решение любых проблем.
В нашем мире в целом, а в нашей стране в особенности, безоговорочный приоритет организации промышленности отдан "невидимой руке рынка", которая вроде как ничего сама по себе не может, но в то же время всеми управляет. Утверждают даже, что управляет наиболее эффективным образом. С точки зрения прибыли, наверное, так и есть. Но с точки зрения расхода природных ресурсов, в том числе исчерпаемых, и таких ценностей, как здоровье населения, хуже рынка и придумать что-то сложно. Разве что какая-нибудь "тирания ситхов" или царствие царя Ирода. Ну или правление Сталина в западном представлении (с поеданием младенцев, охотой на людей по утрам и пр. мифами).
Ранее, когда мы обсуждали проблемы транспортных сетей и способы их решания, мы описывали в общих чертах, какой должна быть организация промышленности.
Это должна быть двухчастная система, состоящая из государственного ядра и частной периферии. К государственному ядру должны относиться стратегические отрасли, такие как добывающая, обрабатывающая, транспортное сообщение, тяжёлое машиностроение, производство средств производства, оборонная промышленность, сельское хозяйство и др. К периферии, находящейся в частных руках, относится почти вся сфера услуг. Такое деление не является непроницаемым. Если частный капитал видит возможность открыть и поддерживать работу того или иного завода или фермы, то ради бога, пусть работает. Встраивается в логистическую систему государственного сектора и работает на свой карман. Так же и государственные структуры вполне могут открыть, например, точки общественного питания и парикмахерские.
Суть в том, чтобы государственный сектор задавал ту планку, ниже которой частному лицу работать не выгодно. Ресторан? Пусть он будет не хуже муниципального. Автомобиль? Пусть он будет не хуже выпущенного на госпредприятии и т.д.
Таким образом мы будем иметь дело не с чистой рыночной системой, где "невидимая рука рынка" способствует монополизации, сговору, подлогу, лжи и мошенничеству, и не с чистой плановой системой, где Госплан определяет количество кружев на женском белье и число зубных коронок на душу населения. Мы имеем дело с некоторой модификацией рыночной системы, управляемой государством "на собственном примере". Возникает диалектическая система, в которой государство борется за качество продукции, повышая показатели унификации, экономичности, долговечности, а частный бизнес - за разнообразие, товарную привлекательность, прибыльность. Первые не дают жульничать вторым, а вторые не дают застояться первым.
Во времена биполярного мира, планета так и жила. Западный рынок ориентировался на привлекательность и прибыль от товара, в то время как страны соцлагеря ориентировались на рациональное использование ресурсов, практичность, долговечность. Чтобы "коммунистические" машины и пароходы не заполонили западный рынок, западные концерны были вынуждены работать не хуже. Телевизоры не устаревали через 2 года, автомобили не ломались по окончании трёхлетнего срока годности, лекарственные препараты не взлетали в цене до небес и т.д. Как только СССР распался, пропал и стимул поддерживать высочайший уровень продукции. Теперь нет смысла думать об унификации, потому что более никто о ней не думает. Нет смысла делать высокий срок службы аппарата, ибо если сделаешь, то завтра у тебя его уже не купят, ибо и старый хорош (читай, потеря прибыли). Нет смысла выпускать дешёвые лекарства, ибо намного выгоднее договориться с ВОЗ и др. фармконцернами о рекомендации твоей рецептуры, которая не лучше старой дешёвой, но стоит дороже, и т.д. Система рухнула.
Предугадываю скептические высказывания о том, что в полученной системе государственная продукция окажется не конкурентоспособной по отношению к частной также, как это было в СССР. В чём-то скептики будут правы. Часть предпринимателей, ориентированных на прибыль, найдут способ превзойти государственный продукт по качеству. Например, в силу большей мобильности в деле принятия решений и реализации их в жизнь. Государство станет вроде как догоняющим по этим направлениям. Но при этом надо понимать, что при самом факте догоняющего государства бизнес не пойдёт на то, чтобы выкачивать сверхприбыли, а значит из аптек не пропадут социально важные лекарства, автомобили не выйдут из строя через три года, компьютеры не устареют через два месяца, а телефоны через две недели и т.д. Не упадёт качество образования, не придётся думать о том, нужна ли Вам действительно пересадка почки или врач просто выкачивает из Вас деньги себе на "Мазератти" и др. Но кроме того, останутся отрасли, где исключительно государственные продукты окажутся за гранью конкурентной досягаемости. И связано это в первую очередь с финансовыми возможностями госудатсва относительно лишённых сверхприбылей предпринимателей (которых можно ещё и прогрессивным налогом обложить, сократив параллельно налог для малых предприятий вплоть до нуля).
Поговорив об организации, предлагаю перейти к техническим чудесам производства и мотивации человека.
Представьте себе завод по производству минеральных удобрений. В начале ХХ века рабочие в противогазах мешали фосфатные концентраты в двадцатикубовых чанах веслом. Сегодня вместо них это делают специализированные реакторы с мешалками, нагревательными рубашками, десятком датчиков, и работа аппаратчика сводится к тому, чтобы вовремя загрузить новую партию и покрутить рукоятки, если какой-то показатель поползёт из коридора нормы. Согласитесь, что вреда и расчеловечивающего труда стало меньше. Тоже самое с конвеером. У Генри Форда рабочие стояли сутками у конвеера и выполняли однотипные операции. Более ужасающих условий труда представить трудно. (Только если тебя ещё плёткой стегают и на следующий день заставляют разбирать то, что ты собирал вчера). Сегодня эти операции выполняют машины, а операторы лишь следят за тем, правильно ли машины работают, обслуживают и ремонтируют их. Численность рабочих при этом сократилась.
Теперь предтставьте полностью автоматизированное производство, в котором машины выполняют всю работу от обработки сырья до шлифовки конечного продукта без участия человека. Самое удивительное, что такие заводы уже есть, и трудятся на них при тех же объёмах выпуска на два порядка меньше людей. Здорово? Конечно! Хочется, чтобы так и было. Хочется, чтобы человек был как можно меньше занят тупой механической работой. Чтобы посуду мыла машина, чтобы стирала машина, чтобы убирала машина, чтобы возила машина. Чтобы машина доставляла ему еду, чтобы рассчитывала ресурсы для междугородних экскурсий и межпланетных экспедиций и т.д. Но что делать человеку?
Это большая ошибка считать, что человек при отсутствии обязательной работы превратится в жирдяя, влипшего в диван у телевизора с чиспами, застрявшими между вторым и третьим подбородком. Не работа заставляет человека двигаться, и не отсутствие угрозы остаться без средств к существованию заставляет человека ничего не делать. Это ложь, навязанная капиталистической системой. Человека заставляет двигаться не угроза, а смысл. И бездействовать его заставляет не продовольственная безопасность, а аппатия.
Освобождённый от принудительного труда человек должен понять, зачем он живёт. Исходя из этого понимания, он найдёт себе занятие. Также, как нашёл, чем заняться здоровый осмысленный человек, перейдя с двенадцатичасового рабочего дня на восьмичасовой. Тогда, если кто не знает, работодатели мотивировали отказ от требований профсоюзов как раз тем же самым аргументом. Он может учиться, может заниматься творчеством, проводить исследования и работать над совершенствованием технических систем. Он может вникать в глубины мироздания и покорять каждый новый элемент природы.
Возвращаясь с небес на землю, отметим, что в России сегодня очень большая нехватка рабочих рук. Ещё большая нехватка широких специалистов во всех областях промышленности, кто мог бы комплексно и системно подойти к переорганизации народного хозяйства. Так откуда вообще может возникнуть вопрос, что сокращение рабочих мест за счёт автоматизации производства оставит людей без средств к существованию? Если ничего не делать, то конечно оставит, тут спору нет. Закрытие алюминиевых заводов в Свердловской области сильно ударило по социалке в регионе. Но мы же говорим о том, что необходимо перестраивать порочную промышленную систему, где подобные парадоксы возможны, не так ли? Уволеных рабочих можно отправить на переобучение с оплатой стипендий. Квалифицированный персонал можно трудоустроить на перспективные предприятия. Сокращённых "бумажных" работников можно переориентировать на творческий созидательный труд. Сам завод можно не закрывать, построив рядом предприятие, потребляющее его продукцию для выпуска поездов, самолётов, и тех же кастрюль. И всё это обязательно при предъявлении народу глобального смысла, оформленного в идеалогию. Человек жаждет смыслов. И так, где смысл появится, он найдёт решение любых проблем.