Петербург - город трёх эпох. Дух и архитектура
Прочитав название поста, кто-нибудь обязательно подумает:
"Ага! Снова банальщина! Сейчас будет рассказывать о том, как Петербург строил сначала Пётр, затем Екатерина вместе с остальными царями, вплоть до Николая II, а в завершении - коммунисты. Знаем, знаем! Что тут нового?"
В общем и целом, ничего нового. За исключением того, что классификацию я задумал несколько иную, и что не собираюсь рассказывать байки, типа "Тайны Петербурга", "Неизвестный Петербург", а так же представлять академическую информацию из справочников и путеводителей. Кто уже знакомился с моими статьями, знает, что я оставляю эти затеи профессионалам - искусствоведам, историкам, архитекторам и др.
Меня больше интересует другой подход. Подход, затрагивающий иные струны идентификации. Их практически невозможно описать, струны эти, но я хочу попытаться.
Представьте себе какую-нибудь точную науку. Машиностроение, например. Она использует сложные модели, учитывающие течение сил, сопротивление материалов и др. Для описания их применяются различные математические аппараты, фиксируются данные всевозможными приборами контроля, измерения, учёта.
Теперь представьте какую-нибудь гуманитарную ипостась. Музыку, например. Нет, пусть не музыку. Литературу! И попробуйте к ней применить те же методы, что применяет инженер для машиностроительства. Инструмент описания абстрактен. Аппарат регистрации - эмоциональные переживания - т.е. ещё более абстрактен. Накладываем разные степени восприятия. Исключаем постмодернистские приёмы работы с текстом, убивающие произведения как целостное. Чувствуете разницу?
А теперь представьте сферу восприятия, которая так же отличается от восприятия литературы, как восприятие литературы отличается от точного машиностроения. Тут даже назвать анализирующий и регистрирующий аппарат нельзя! Тут даже носитель информации локализовать невозможно!
И именно этим этажом восприятия я оперирую, когда делюсь впечатлениями от той или иной поездки.
Сегодня у нас на повестке дня Санкт-Петербург, город-герой Ленинград, Град Петра.
Применяя упомянутый выше неосязаемый и неуловимый инструмент восприятия, мы делим город на три эпохи: эпоха царей, сталинская эпоха и позднесоветская и современная эпоха.
Все они дико отличаются друг от друга. И не надо мне говорить, что всё различие в форме домов, ширине проспектов и наличии рекламы. На уровне условного "машиностроения" это так. На уровне условной "литературы" добавляется так называемая "намоленность", только применительно шире, чем просто к храмам. Но есть отличия и на уровне Духа. Притом отличия феноменальные. И, конечно, все эти уровни друг с другом увязаны.
Я думаю, что такое яркое разграничение стало возможным из-за высокой степени локализации эпохальных зон. У нас в Екатеринбурге всё подобное было практически уничтожено точечной застройкой. Рядом с домами XVIII века легко может стоять шедевр конструктивизма. А сразу за ними может возвышаться современный стеклянно-металлический уродец. И целостность восприятия разрушается.
В Петербурге точечная застройка тоже имеет место быть, но она не такая всепоглощающая. Где-то смешение стилей произошло из-за разрушения оригиналов во время осады немцами в 40-х годах. Где-то по другой причине. Где-то новострой вписывается идеально. А где-то позорно похабски, как торговый центр на площади Александра Невского. Но в целом структуру они не нарушают.
Старый город стоит легко и непринуждённо. Дома словно престарелые барышни, которые помнят дни своего величия и с уверенностью в своей непоколебимой моде со снисхождением наблюдают за творящейся на улицах суматохой. Они, безусловно, красивы. Они, безусловно, величественны. Они чувствуют себя частью великой западной цивилизации.
Старому городу оппонирует незыблемый, монументальный сталинский Ленинград. Разглядывая эти величественные сооружения, невольно вспоминается старый фильм "Весна на заречной улице", в конце которого героиня переезжает в новый дом аналогичной постройки. Помните? В отличие от царских "модниц", сталинские монументы строились не для демонстрации преуспевания конкретного домовладельца, купца или князя, а для укоренения величия советского народа. Строились они не для одного владельца, а для многих жильцов. Притом строились так, чтобы и через сотни лет дома оставались стоять, утверждая мощь советского государства.
Третьим архитектурным слоем, если можно так выразиться, является массовая застройка от Хрущёва, лишённая "архитектурных излишеств", по наши дни. Я хотел разбить этот период хотя бы на два, но... Но не могу я этого сделать, ибо Дух в них очень похож друг на друга. Они прагматичны. Они знают, что они временны. Они смирились со своей невнятностью, своим несовершенством. Они не несут в себе никаких иных целей, кроме как дать крышу над головой потерявшим ориентиры людям.
Тут вспоминается момент из истории, когда велись дебаты по поводу новой концепции строительства в 60-е годы. Тогда уже Хрущёв заявил с трибуны XXII партсъезда о том, что коммунизм - это каждому по квартире, колбасе в зубы и пылесосу в руки. Что никакой мессианской идеи реализовано не будет. И это тут же отразилось во всём. Уже незачем увековечивать трудовой подвиг. Незачем усердно и самоотверженно трудиться. Но архитекторы, предложившие применение панельной технологии, всё равно описывали самые разнообразные архитектурные формы, делающие очень простые дома сильно отличающимися друг от друга. Они вносили существенное разнообразие без вреда для технологического процесса и архитектурных композиций. Но приняты были самые простые и одинаковые проекты. Так родились лагутенковские "хрущёвки", переродившиеся в "брежневки" и т.д. Сегодня разнообразие форм достигнуто. Но... Может быть, это только я так считаю, но лучше бы, наверное, была та прагматичная одинаковость, чем такое хаотичное разнообразие.
Город живёт этим триединством. Разные эпохи, разное содержание. Но есть нечто, чего городу откровенно не хватает.
Я остро эту нехватку почувствовал, когда отвернул с Невского в сторону Храма Феодоровской иконы Божьей матери. Храм построен в старорусском стиле. Представлены элементы, адресующие к Кремлю. Под звон колокола молнией в голове высветилось то, чего городу не достаёт. А не достаёт ему укоренённости. Старой доброй русской укоренённости!
Я потом только вспомнил лекции о разрыве Петра I с русскостью ради европейской модернизации. О сопоставлении опыта османов и русских, когда Осман Паша снаряжает армию европейским оружием, оставляя тюрбаны и традиции, чтобы сохранить турецкую идентичность, а русский Царь наоборот вбирает в себя столько европейского, чтобы, в конце концов, стошнило, выработав своеобразный иммунитет к еврогадости. (Тут отмечу, что русский подход оказался более жизнеспособным. Османы погибли раньше и только сейчас самые радикальные из них снова начинают поднимать голову в Турции.) Пётр существенно повредил русскость. Ему этого не простили. Но консенсус Третьего Рима и Креста над Святой Софией оставался, и, следует отметить, стал реализовываться быстрее. Консенсус сдерживал государство от внутренних потрясений на этой почве. Когда же в результате Балканский войн непобедимые русские генералы по приказу Царя развернулись под стенами Царьграда и ушли в Петербург, консенсус был разрушен. Ради чего отказывались от части русскости, если Крест над Святой Софией не водружён? Побоялись новой Крымской войны? С этого момента и начали взрывать царей, кстати. Возврат же к мессианской традиции дали большевики. Они вернулись к той русскости, что была отброшена. Они перенесли столицу в Москву, снова повели государство, как отдельный Запад и, надо сказать, весьма успешно. (Пока снова не наступили на те же грабли "Трестом Д.Е.", перестройкой и др.) Они вернулись к этой русской укоренённости. Той самой, которой Петербург лишён в принципе, ибо он строился ей в противовес.
Петербург демонстрирует нам разнообразие русского Духа, его проявления в западных формах, его нерастворимость в западном содержании. Этим он бесконечно ценен.
В заключении хочу отдельно сказать про завод "Электросила", обеспечивающий страну газо- гидро- силовыми генераторами, и судостроительные верфи.
Петербург, это не только красивые домики, храмы, скульптуры и театры. Это ещё, чёрт побери, очень серьёзная промышленность и оборонка.
Возможно, в своём рассказе я что-то упустил, какие-то акценты расставил в меру своего понимания. Но ведь на то и нужны разные точки зрения, не так ли?
В общем и целом, я люблю Петербург. Думаю, это не последняя публикация об этом городе.
"Ага! Снова банальщина! Сейчас будет рассказывать о том, как Петербург строил сначала Пётр, затем Екатерина вместе с остальными царями, вплоть до Николая II, а в завершении - коммунисты. Знаем, знаем! Что тут нового?"
В общем и целом, ничего нового. За исключением того, что классификацию я задумал несколько иную, и что не собираюсь рассказывать байки, типа "Тайны Петербурга", "Неизвестный Петербург", а так же представлять академическую информацию из справочников и путеводителей. Кто уже знакомился с моими статьями, знает, что я оставляю эти затеи профессионалам - искусствоведам, историкам, архитекторам и др.
Меня больше интересует другой подход. Подход, затрагивающий иные струны идентификации. Их практически невозможно описать, струны эти, но я хочу попытаться.
Представьте себе какую-нибудь точную науку. Машиностроение, например. Она использует сложные модели, учитывающие течение сил, сопротивление материалов и др. Для описания их применяются различные математические аппараты, фиксируются данные всевозможными приборами контроля, измерения, учёта.
Теперь представьте какую-нибудь гуманитарную ипостась. Музыку, например. Нет, пусть не музыку. Литературу! И попробуйте к ней применить те же методы, что применяет инженер для машиностроительства. Инструмент описания абстрактен. Аппарат регистрации - эмоциональные переживания - т.е. ещё более абстрактен. Накладываем разные степени восприятия. Исключаем постмодернистские приёмы работы с текстом, убивающие произведения как целостное. Чувствуете разницу?
А теперь представьте сферу восприятия, которая так же отличается от восприятия литературы, как восприятие литературы отличается от точного машиностроения. Тут даже назвать анализирующий и регистрирующий аппарат нельзя! Тут даже носитель информации локализовать невозможно!
И именно этим этажом восприятия я оперирую, когда делюсь впечатлениями от той или иной поездки.
Сегодня у нас на повестке дня Санкт-Петербург, город-герой Ленинград, Град Петра.
Применяя упомянутый выше неосязаемый и неуловимый инструмент восприятия, мы делим город на три эпохи: эпоха царей, сталинская эпоха и позднесоветская и современная эпоха.
Все они дико отличаются друг от друга. И не надо мне говорить, что всё различие в форме домов, ширине проспектов и наличии рекламы. На уровне условного "машиностроения" это так. На уровне условной "литературы" добавляется так называемая "намоленность", только применительно шире, чем просто к храмам. Но есть отличия и на уровне Духа. Притом отличия феноменальные. И, конечно, все эти уровни друг с другом увязаны.
Я думаю, что такое яркое разграничение стало возможным из-за высокой степени локализации эпохальных зон. У нас в Екатеринбурге всё подобное было практически уничтожено точечной застройкой. Рядом с домами XVIII века легко может стоять шедевр конструктивизма. А сразу за ними может возвышаться современный стеклянно-металлический уродец. И целостность восприятия разрушается.
В Петербурге точечная застройка тоже имеет место быть, но она не такая всепоглощающая. Где-то смешение стилей произошло из-за разрушения оригиналов во время осады немцами в 40-х годах. Где-то по другой причине. Где-то новострой вписывается идеально. А где-то позорно похабски, как торговый центр на площади Александра Невского. Но в целом структуру они не нарушают.
Старый город стоит легко и непринуждённо. Дома словно престарелые барышни, которые помнят дни своего величия и с уверенностью в своей непоколебимой моде со снисхождением наблюдают за творящейся на улицах суматохой. Они, безусловно, красивы. Они, безусловно, величественны. Они чувствуют себя частью великой западной цивилизации.
Старому городу оппонирует незыблемый, монументальный сталинский Ленинград. Разглядывая эти величественные сооружения, невольно вспоминается старый фильм "Весна на заречной улице", в конце которого героиня переезжает в новый дом аналогичной постройки. Помните? В отличие от царских "модниц", сталинские монументы строились не для демонстрации преуспевания конкретного домовладельца, купца или князя, а для укоренения величия советского народа. Строились они не для одного владельца, а для многих жильцов. Притом строились так, чтобы и через сотни лет дома оставались стоять, утверждая мощь советского государства.
Третьим архитектурным слоем, если можно так выразиться, является массовая застройка от Хрущёва, лишённая "архитектурных излишеств", по наши дни. Я хотел разбить этот период хотя бы на два, но... Но не могу я этого сделать, ибо Дух в них очень похож друг на друга. Они прагматичны. Они знают, что они временны. Они смирились со своей невнятностью, своим несовершенством. Они не несут в себе никаких иных целей, кроме как дать крышу над головой потерявшим ориентиры людям.
Тут вспоминается момент из истории, когда велись дебаты по поводу новой концепции строительства в 60-е годы. Тогда уже Хрущёв заявил с трибуны XXII партсъезда о том, что коммунизм - это каждому по квартире, колбасе в зубы и пылесосу в руки. Что никакой мессианской идеи реализовано не будет. И это тут же отразилось во всём. Уже незачем увековечивать трудовой подвиг. Незачем усердно и самоотверженно трудиться. Но архитекторы, предложившие применение панельной технологии, всё равно описывали самые разнообразные архитектурные формы, делающие очень простые дома сильно отличающимися друг от друга. Они вносили существенное разнообразие без вреда для технологического процесса и архитектурных композиций. Но приняты были самые простые и одинаковые проекты. Так родились лагутенковские "хрущёвки", переродившиеся в "брежневки" и т.д. Сегодня разнообразие форм достигнуто. Но... Может быть, это только я так считаю, но лучше бы, наверное, была та прагматичная одинаковость, чем такое хаотичное разнообразие.
Город живёт этим триединством. Разные эпохи, разное содержание. Но есть нечто, чего городу откровенно не хватает.
Я остро эту нехватку почувствовал, когда отвернул с Невского в сторону Храма Феодоровской иконы Божьей матери. Храм построен в старорусском стиле. Представлены элементы, адресующие к Кремлю. Под звон колокола молнией в голове высветилось то, чего городу не достаёт. А не достаёт ему укоренённости. Старой доброй русской укоренённости!
Я потом только вспомнил лекции о разрыве Петра I с русскостью ради европейской модернизации. О сопоставлении опыта османов и русских, когда Осман Паша снаряжает армию европейским оружием, оставляя тюрбаны и традиции, чтобы сохранить турецкую идентичность, а русский Царь наоборот вбирает в себя столько европейского, чтобы, в конце концов, стошнило, выработав своеобразный иммунитет к еврогадости. (Тут отмечу, что русский подход оказался более жизнеспособным. Османы погибли раньше и только сейчас самые радикальные из них снова начинают поднимать голову в Турции.) Пётр существенно повредил русскость. Ему этого не простили. Но консенсус Третьего Рима и Креста над Святой Софией оставался, и, следует отметить, стал реализовываться быстрее. Консенсус сдерживал государство от внутренних потрясений на этой почве. Когда же в результате Балканский войн непобедимые русские генералы по приказу Царя развернулись под стенами Царьграда и ушли в Петербург, консенсус был разрушен. Ради чего отказывались от части русскости, если Крест над Святой Софией не водружён? Побоялись новой Крымской войны? С этого момента и начали взрывать царей, кстати. Возврат же к мессианской традиции дали большевики. Они вернулись к той русскости, что была отброшена. Они перенесли столицу в Москву, снова повели государство, как отдельный Запад и, надо сказать, весьма успешно. (Пока снова не наступили на те же грабли "Трестом Д.Е.", перестройкой и др.) Они вернулись к этой русской укоренённости. Той самой, которой Петербург лишён в принципе, ибо он строился ей в противовес.
Петербург демонстрирует нам разнообразие русского Духа, его проявления в западных формах, его нерастворимость в западном содержании. Этим он бесконечно ценен.
В заключении хочу отдельно сказать про завод "Электросила", обеспечивающий страну газо- гидро- силовыми генераторами, и судостроительные верфи.
Петербург, это не только красивые домики, храмы, скульптуры и театры. Это ещё, чёрт побери, очень серьёзная промышленность и оборонка.
Возможно, в своём рассказе я что-то упустил, какие-то акценты расставил в меру своего понимания. Но ведь на то и нужны разные точки зрения, не так ли?
В общем и целом, я люблю Петербург. Думаю, это не последняя публикация об этом городе.