Это моя рука, это твоя рука
Вот уже почти две недели, как она думает совершенно ни о том, о чем должна думать.
Думать она должна о работе, о планах, о бюждетах. Об обеде в конце концов.
А она думает о том, как на месте подушки окажется его рука.
Нет. Не окажется. Но как бы ей хотелось.
Он подогревает это желание на маленьком огне своих писем. Пишет постоянно. Пишет ничего не значащие пустяки. Пишет о своей семье. Пишет о своей работе. О своем детстве. О своих увлечениях.
Она отвечает. Отвечает, а сама вся дрожит осиновым листом.
Но что было бы, если он вдруг перестал писать?
Допустим три дня без подпитки извне.
А через три дня ее подушка осталась бы просто подушкой. А через три дня она забыла бы цвет его глаз. А через три дня она бы вздохнула свободно, и углубилась бы в работу, планы, бюджеты....
Думать она должна о работе, о планах, о бюждетах. Об обеде в конце концов.
А она думает о том, как на месте подушки окажется его рука.
Нет. Не окажется. Но как бы ей хотелось.
Он подогревает это желание на маленьком огне своих писем. Пишет постоянно. Пишет ничего не значащие пустяки. Пишет о своей семье. Пишет о своей работе. О своем детстве. О своих увлечениях.
Она отвечает. Отвечает, а сама вся дрожит осиновым листом.
Но что было бы, если он вдруг перестал писать?
Допустим три дня без подпитки извне.
А через три дня ее подушка осталась бы просто подушкой. А через три дня она забыла бы цвет его глаз. А через три дня она бы вздохнула свободно, и углубилась бы в работу, планы, бюджеты....