КЛОПЫ
Оригинал взят у boris_yakemenko в КЛОПЫ
Потонув в мелких коммунальных кухонных скандалах (списки, приписки, ложь, мухлеж), т.н. оппозиция окончательно перестала называться «оппозицией». Ибо для того, чтобы называться «оппозицией», то есть противопоставлять свою позицию некоей другой позиции, надо эту свою позицию иметь. Там же (и сейчас это видно со всей беспощадной очевидностью) никогда не было никакой позиции. А была банальная обида безработного Навального, прихлебателя Яшина, отставного чиновника Касьянова и их мелкотравчатого окружения, что никак не пробиться к корыту. «Почему они уже, а мы еще…». Вот главный вопрос.
Здесь важно понимать, что вся эта публика никогда не была врагом власти, а лишь имитировала вражду. В основе серьезной вражды всегда лежит конфликт культур, непонимание в ключевых, принципиальных вопросах. Но в ее основе не может лежать, по мысли того же Ю.Каграманова, обида бывшего холуя, слуги и раба. А здесь именно так и только так и было. Особенно если глянуть шире. Червивые «яблочники», бывшие депутаты и чиновники, теряющие рейтинг телеведущие, исписавшиеся, но еще очень плодючие текстовики, заурядные артисты, брошенные содержанки. Все свои. И друг другу и власти. У них была не вражда, а та самая личная обида и вся их квазиполитическая активность была реализацией желания все вернуть и отомстить, что выливалось в пиротехнические эффекты протеста, но не в протест. Вместо снарядов летели и летят шутихи.
И поскольку видно это очень хорошо, энтузиазма массовки не видно, новых лиц нет - ты-то понятно, что там стоишь, тебя объехали и в рожу плюнули, ну а мы-то почему за тебя должны впрягаться? Кроме того, настоящая революция активизирует, среди прочего, самых ярких, лучших, перспективных. Имитация революции закономерно выводит на первый план иконостас тусклых посредственностей, худших, от которых все ждут и на сцене и в жизни не чего-то нового, а реализации старого амплуа на новой площадке. Вспомним… Вышел Шевчук - «счас споет». Вышел Быков - читай стишки, вышел Шендерович - давай, хохми, вышла Собчак - ну, ломайся. Их политические беспокойные речи, тревога за народ, вызывали такое же недоумение, как если бы Пугачева, выйдя в концертном зале на авансцену, неожиданно стала читать лекцию о сельском хозяйстве. В результате, особенно сегодня, после катастрофы протеста, все они выглядят десятком Остапов Бендеров, торгующих видом на болотный Провал с целью «капитального ремонта провала, чтобы не слишком провалился».
Есть еще несколько причин, по которым можно с уверенностью сказать, что то, что мы наблюдаем, не есть оппозиция и больше не надо ее так называть. Прежде всего, «оппозиция», борющаяся за «свободу» и «права», за прошедшие годы так и не удосужилась в точности выяснить, что подразумевается под этими правами и свободами. И потому, что основу оппозиции составляют абсолютно невежественные люди (Навальный еле закончил Университет дружбы народов, Яшин вообще учился в какой-то свифтовской академии, мажоры и хипстеры, которых в оппозиции немало, не учатся никогда, а лишь косят в ВУЗах от армии) и потому, что либералы в 1990-е полностью лишили привычные слова первоначального смысла. В результате «свобода» лишилась своей неотъемлемой части в виде «ответственности», а «выбор» стал делаться между Яшиным и Навальным или Жириновским, Зюгановым и Мироновым, хотя это абсолютно одно и то же. «Целью» стала считаться «борьба», хотя процесс никогда не может быть целью, а митинговая болтовня стала «делом», хотя за 20 лет митингового трепа уже можно было бы познать ее истинную цену. Поэтому среди «оппозиции» можно встретить всех. От фашистов, националистов и либералов до коммунистов и контактеров. Они прекрасно уживаются и не мешают друг другу именно потому, что нет никакой единой, четкой и конкретной идеи.
Да и зачем они, идеи? Главное - процесс. Все держится только на бесконечных скандалах, митингах, орании, жульничестве при том, что нет программы, нет ни одного сделанного дела, нет ни одного среди их лидеров, кто когда-нибудь работал бы в понятном для большинства людей смысле этого слова. Наконец, «твит на твит», как форма «ответа». Власть сказала - они прокомментировали. Власть сделала - они проорали. У власти якобы фальшивые выборы - мы сделаем фальшивые, но по-настоящему. Депутаты декларации - и Навальный декларацию. Среди депутатов жулье - и Навальный жулье. И т.д.
В результате они потеряли самоатрибуцию и сегодня искренне считают, что быть либералом это орать про «свободу слова» и «полицейское государство», френдить и осыпать лайками Навального и Яшина. Быть анархистом это одеваться в черное, наматывать портянки не на ноги, а на голову, носить буковку «А» на цепи от ручки туалетного бачка и отрицать государство ровно до того рубежа, за которым начинаются государственная зарплата и стипендия. Быть националистом это по праздникам кушать водочку подешевле, носить косоворотку, писать на стенах «Россия для русских» и кричать «бей чурок!!!» с тем же усердием, с каким освобожденный от оков трезвости пролетарий почти сто лет назад кричал «бей очкарика!» и «топи шляпу!». То есть, говоря словами Мариенгофа, есть пар от супа, но нет самого супа.
Поскольку нет идеи, нет духа, то не может быть, по определению, никакой революции и никаких потрясений. Писатель и философ Ален (Эмиль Огюст Шартье) писал «Любая революция происходит от имени духа и направлена против поваров». То есть она делается не от имени человека, обиженного в химчистке или униженного в собесе, а от имени тех, кто устал от несправедливости мироустройства и себя первого сознавая продуктом этой несправедливости, готов отречься от всего, что его связывает с прошлым во имя будущего. То есть революция это неизбежная жертва. В нынешней ситуации именно повара пытаются под видом «революции» и «борьбы» заставить всех не просто есть неудобоваримую стряпню, но и громко восхищаться, и не готовы жертвовать ничем вообще. Все помнят, что сделалось с Собчак, когда она поняла, что может лишиться всего лишь своих - не последних - денег во имя протеста. Поэтому «домашний арест» и суд за махинации это такая же жертва, как трагедия в виде реквизиции во время событий 1917-го поддельной китайской вазы, над чем иронизировал еще Остап Бендер.
Теперь что касается политики. «Оппозиция» это не политики и в оппозиции нет и не было никакой политики. Политика возникает тогда, когда есть чувство страны под собой, когда есть понимание того, что хотят люди, когда есть способность предвосхищать ожидания значительного количества людей. Политика - это способность направлять глобальные процессы целым комплексом средств, где не последнюю роль играет ум, интеллект, глубокие знания, глубокая и сложная дипломатия. Ничего этого у оппозиции нет, нет политики, а есть, если перефразировать Мережковского, «огурцы с политического огорода», то есть суды над Навальным, изгаженная машина Яшина, драки, враки, хохмачество Быкова и твиты Собчак. То есть и огурцы, вдобавок, гнилые. Поэтому главным заказчиком т.н. «протеста» становятся не люди, не страна, не обстоятельства - объекты политики, а СМИ. Для них все и делается.
Поэтому именно с ними обсуждаются и с ними же и планируются политические провокации, поэтому СМИ всегда на месте провокаций заранее, как пожарник из анекдота, который выезжал на место за полчаса до пожара. Любой митинг это уличное шоу, на котором сотни людей играют роль статистов, как в экранном телешоу. Их обязанность служить задником сцены, а некоторых наиболее активных - декорациями, следить за главными гостями, по сигналу аплодировать, поддерживать тех или других по команде. Слова им давать не положено, их реальное отношение к происходящему никого не интересует, и считают их по головам. Поэтому, например, всегда очень активно обсуждается численность оппозиционных акций, на этом, главным образом, все обсуждение и заканчивается, но то, что значительная часть начинает уходить уже на пятнадцатой минуте после начала, говорит по телефонам, никого не слушает и никак в происходящем не участвует, никого всерьез не интересует. Пришел, тебя посчитали, иди на все четыре стороны, твоя миссия выполнена, Навальный скажет всем, что ты за него.
Еще одна, важнейшая деталь. Это абсолютное отсутствие поддержки в провинции, что хорошо видно сейчас, по попыткам «завоевать» ту же Кострому. То есть весь протест есть средство развлечения и самопиара некоей группы людей в пределах МКАД (ничтожно малое количество людей в провинциальных городах на оппозиционных митингах это подтверждает) и все. С одной стороны, это было с тем, что «оппозиция» народ презирает и им брезгует и люди это видят. С другой - провинции совершенно непонятны их лозунги, призывы, проблемы и в целом их беспокойство. Ю.Каграманов точно отмечал, что «провинция мыслит образами реальности, ощутимыми образами. Образами окружающих предметов и явлений». Им понятно, когда нет хлеба или привычного набора продуктов, когда вместо трех раз в день автобус начинает ходить один раз, когда задерживают пенсию, а хлеб, сахар и чай на огороде не растут. Когда нет бензина. Когда задыхается местный заводишко. И т.д. Но их не волнуют «распилы», «черные схемы», «вывод наличности», «коррупционная составляющая», «правовой нигилизм», «недопуск наблюдателей на выборы», «неработающие камеры» и прочее. Для них Навальный никто и звать никак (что подтверждают и опросы) и стоит он в одном ряду с дешевыми эстрадными звездами и цена ему такая же - копейка в базарный день.
Кроме того, сегодня уже всем понятно, что главная задача «оппозиции» - превратить борьбу с «режимом» в доходный и показушный промысел, но не увлекаться, ибо неразумный рыбак или охотник, выловив всю рыбу или перебив всех зверей, лишается привычного занятия и дохода. Ведь если бы они думали о победе, то хоть раз было бы произнесено словосочетание «после Путина», были бы программы, цели, задачи, внятное представления о своей роли после... Но «Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Степы в Пушкине тоже не было. Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Степу не вязали веревками… - ничего этого не было». Кстати, именно поэтому единственный содержательный лозунг «оппозиции» «За честные выборы» быстро превратился в охлократический и бессмысленный вопль «Долой Путина», никуда не зовущий, ничего в себе не несущий и оттого вполне самодостаточный, чтобы никто никуда не пошел и ничего не делал, но уверенно считал себя «борцом с режимом». Можно ли представить себе, что комбат, поднимающий в атаку людей под Курском, кричит «Долой фашизм»? В том то все и дело.
Отсюда вытекает еще один важный момент - стремление все получить, ничего не потеряв, то есть революция на диване, флаг из туалета, вельветовый андеграунд, портрет Че Гевары на бумажном стакане из Макдональдса. Собчак страшно боялась потерять свои программы на ТВ и наличку, Навальный - вымышленное реноме адвоката, а рядовые хомяки очень возмущались, когда в ВУЗах у них начинались неприятности или, что хуже, заводились уголовные дела. Все это приводило к тому, что «протест» был строго, по мензурке, нормированным и не выходил за рамки, определенные в предыдущие четыре года. А если кто-то и забывался, то ему сразу говорили: «Филипп Филиппович, vorsichtig...» Поэтому так легко сдали «политзаключенных» - надо было держаться в рамках, а коли вышли за них - получите, мы то тут при чем?
И в заключение необходимо еще раз отметить то, с чего мы начали. А именно - то, что вся эта публика на самом деле как огня боится, что режим действительно рухнет, ибо только при наличии режима можно служить «оппозиционером», ревностно «бороться» и рисоваться в газетах и на экранах. Именно «ненавистный режим» невольно легитимизирует «оппозицию», дает ей темы, развивает и совершенствует ее, ибо она повторяет, копирует, пародирует все его телодвижения. Не случайно «единственный пункт программы» Навального был «борьба с коррупцией», то есть опять же - убрать за властью, помыть за ней полы, почистить туалеты. Кухарки власть уже захватывали почти сто лет назад, и поэтому в наши дни никто не был готов к тому, чтобы теперь власть взяли уборщицы и ассенизаторы.
Поэтому давайте перестанем называть их «оппозицией». Много чести. Никто же не называет клопов оппозицией, хотя бороться с ними иногда приходится.
Потонув в мелких коммунальных кухонных скандалах (списки, приписки, ложь, мухлеж), т.н. оппозиция окончательно перестала называться «оппозицией». Ибо для того, чтобы называться «оппозицией», то есть противопоставлять свою позицию некоей другой позиции, надо эту свою позицию иметь. Там же (и сейчас это видно со всей беспощадной очевидностью) никогда не было никакой позиции. А была банальная обида безработного Навального, прихлебателя Яшина, отставного чиновника Касьянова и их мелкотравчатого окружения, что никак не пробиться к корыту. «Почему они уже, а мы еще…». Вот главный вопрос.
Здесь важно понимать, что вся эта публика никогда не была врагом власти, а лишь имитировала вражду. В основе серьезной вражды всегда лежит конфликт культур, непонимание в ключевых, принципиальных вопросах. Но в ее основе не может лежать, по мысли того же Ю.Каграманова, обида бывшего холуя, слуги и раба. А здесь именно так и только так и было. Особенно если глянуть шире. Червивые «яблочники», бывшие депутаты и чиновники, теряющие рейтинг телеведущие, исписавшиеся, но еще очень плодючие текстовики, заурядные артисты, брошенные содержанки. Все свои. И друг другу и власти. У них была не вражда, а та самая личная обида и вся их квазиполитическая активность была реализацией желания все вернуть и отомстить, что выливалось в пиротехнические эффекты протеста, но не в протест. Вместо снарядов летели и летят шутихи.
И поскольку видно это очень хорошо, энтузиазма массовки не видно, новых лиц нет - ты-то понятно, что там стоишь, тебя объехали и в рожу плюнули, ну а мы-то почему за тебя должны впрягаться? Кроме того, настоящая революция активизирует, среди прочего, самых ярких, лучших, перспективных. Имитация революции закономерно выводит на первый план иконостас тусклых посредственностей, худших, от которых все ждут и на сцене и в жизни не чего-то нового, а реализации старого амплуа на новой площадке. Вспомним… Вышел Шевчук - «счас споет». Вышел Быков - читай стишки, вышел Шендерович - давай, хохми, вышла Собчак - ну, ломайся. Их политические беспокойные речи, тревога за народ, вызывали такое же недоумение, как если бы Пугачева, выйдя в концертном зале на авансцену, неожиданно стала читать лекцию о сельском хозяйстве. В результате, особенно сегодня, после катастрофы протеста, все они выглядят десятком Остапов Бендеров, торгующих видом на болотный Провал с целью «капитального ремонта провала, чтобы не слишком провалился».
Есть еще несколько причин, по которым можно с уверенностью сказать, что то, что мы наблюдаем, не есть оппозиция и больше не надо ее так называть. Прежде всего, «оппозиция», борющаяся за «свободу» и «права», за прошедшие годы так и не удосужилась в точности выяснить, что подразумевается под этими правами и свободами. И потому, что основу оппозиции составляют абсолютно невежественные люди (Навальный еле закончил Университет дружбы народов, Яшин вообще учился в какой-то свифтовской академии, мажоры и хипстеры, которых в оппозиции немало, не учатся никогда, а лишь косят в ВУЗах от армии) и потому, что либералы в 1990-е полностью лишили привычные слова первоначального смысла. В результате «свобода» лишилась своей неотъемлемой части в виде «ответственности», а «выбор» стал делаться между Яшиным и Навальным или Жириновским, Зюгановым и Мироновым, хотя это абсолютно одно и то же. «Целью» стала считаться «борьба», хотя процесс никогда не может быть целью, а митинговая болтовня стала «делом», хотя за 20 лет митингового трепа уже можно было бы познать ее истинную цену. Поэтому среди «оппозиции» можно встретить всех. От фашистов, националистов и либералов до коммунистов и контактеров. Они прекрасно уживаются и не мешают друг другу именно потому, что нет никакой единой, четкой и конкретной идеи.
Да и зачем они, идеи? Главное - процесс. Все держится только на бесконечных скандалах, митингах, орании, жульничестве при том, что нет программы, нет ни одного сделанного дела, нет ни одного среди их лидеров, кто когда-нибудь работал бы в понятном для большинства людей смысле этого слова. Наконец, «твит на твит», как форма «ответа». Власть сказала - они прокомментировали. Власть сделала - они проорали. У власти якобы фальшивые выборы - мы сделаем фальшивые, но по-настоящему. Депутаты декларации - и Навальный декларацию. Среди депутатов жулье - и Навальный жулье. И т.д.
В результате они потеряли самоатрибуцию и сегодня искренне считают, что быть либералом это орать про «свободу слова» и «полицейское государство», френдить и осыпать лайками Навального и Яшина. Быть анархистом это одеваться в черное, наматывать портянки не на ноги, а на голову, носить буковку «А» на цепи от ручки туалетного бачка и отрицать государство ровно до того рубежа, за которым начинаются государственная зарплата и стипендия. Быть националистом это по праздникам кушать водочку подешевле, носить косоворотку, писать на стенах «Россия для русских» и кричать «бей чурок!!!» с тем же усердием, с каким освобожденный от оков трезвости пролетарий почти сто лет назад кричал «бей очкарика!» и «топи шляпу!». То есть, говоря словами Мариенгофа, есть пар от супа, но нет самого супа.
Поскольку нет идеи, нет духа, то не может быть, по определению, никакой революции и никаких потрясений. Писатель и философ Ален (Эмиль Огюст Шартье) писал «Любая революция происходит от имени духа и направлена против поваров». То есть она делается не от имени человека, обиженного в химчистке или униженного в собесе, а от имени тех, кто устал от несправедливости мироустройства и себя первого сознавая продуктом этой несправедливости, готов отречься от всего, что его связывает с прошлым во имя будущего. То есть революция это неизбежная жертва. В нынешней ситуации именно повара пытаются под видом «революции» и «борьбы» заставить всех не просто есть неудобоваримую стряпню, но и громко восхищаться, и не готовы жертвовать ничем вообще. Все помнят, что сделалось с Собчак, когда она поняла, что может лишиться всего лишь своих - не последних - денег во имя протеста. Поэтому «домашний арест» и суд за махинации это такая же жертва, как трагедия в виде реквизиции во время событий 1917-го поддельной китайской вазы, над чем иронизировал еще Остап Бендер.
Теперь что касается политики. «Оппозиция» это не политики и в оппозиции нет и не было никакой политики. Политика возникает тогда, когда есть чувство страны под собой, когда есть понимание того, что хотят люди, когда есть способность предвосхищать ожидания значительного количества людей. Политика - это способность направлять глобальные процессы целым комплексом средств, где не последнюю роль играет ум, интеллект, глубокие знания, глубокая и сложная дипломатия. Ничего этого у оппозиции нет, нет политики, а есть, если перефразировать Мережковского, «огурцы с политического огорода», то есть суды над Навальным, изгаженная машина Яшина, драки, враки, хохмачество Быкова и твиты Собчак. То есть и огурцы, вдобавок, гнилые. Поэтому главным заказчиком т.н. «протеста» становятся не люди, не страна, не обстоятельства - объекты политики, а СМИ. Для них все и делается.
Поэтому именно с ними обсуждаются и с ними же и планируются политические провокации, поэтому СМИ всегда на месте провокаций заранее, как пожарник из анекдота, который выезжал на место за полчаса до пожара. Любой митинг это уличное шоу, на котором сотни людей играют роль статистов, как в экранном телешоу. Их обязанность служить задником сцены, а некоторых наиболее активных - декорациями, следить за главными гостями, по сигналу аплодировать, поддерживать тех или других по команде. Слова им давать не положено, их реальное отношение к происходящему никого не интересует, и считают их по головам. Поэтому, например, всегда очень активно обсуждается численность оппозиционных акций, на этом, главным образом, все обсуждение и заканчивается, но то, что значительная часть начинает уходить уже на пятнадцатой минуте после начала, говорит по телефонам, никого не слушает и никак в происходящем не участвует, никого всерьез не интересует. Пришел, тебя посчитали, иди на все четыре стороны, твоя миссия выполнена, Навальный скажет всем, что ты за него.
Еще одна, важнейшая деталь. Это абсолютное отсутствие поддержки в провинции, что хорошо видно сейчас, по попыткам «завоевать» ту же Кострому. То есть весь протест есть средство развлечения и самопиара некоей группы людей в пределах МКАД (ничтожно малое количество людей в провинциальных городах на оппозиционных митингах это подтверждает) и все. С одной стороны, это было с тем, что «оппозиция» народ презирает и им брезгует и люди это видят. С другой - провинции совершенно непонятны их лозунги, призывы, проблемы и в целом их беспокойство. Ю.Каграманов точно отмечал, что «провинция мыслит образами реальности, ощутимыми образами. Образами окружающих предметов и явлений». Им понятно, когда нет хлеба или привычного набора продуктов, когда вместо трех раз в день автобус начинает ходить один раз, когда задерживают пенсию, а хлеб, сахар и чай на огороде не растут. Когда нет бензина. Когда задыхается местный заводишко. И т.д. Но их не волнуют «распилы», «черные схемы», «вывод наличности», «коррупционная составляющая», «правовой нигилизм», «недопуск наблюдателей на выборы», «неработающие камеры» и прочее. Для них Навальный никто и звать никак (что подтверждают и опросы) и стоит он в одном ряду с дешевыми эстрадными звездами и цена ему такая же - копейка в базарный день.
Кроме того, сегодня уже всем понятно, что главная задача «оппозиции» - превратить борьбу с «режимом» в доходный и показушный промысел, но не увлекаться, ибо неразумный рыбак или охотник, выловив всю рыбу или перебив всех зверей, лишается привычного занятия и дохода. Ведь если бы они думали о победе, то хоть раз было бы произнесено словосочетание «после Путина», были бы программы, цели, задачи, внятное представления о своей роли после... Но «Варенуха не ездил в Пушкино, и самого Степы в Пушкине тоже не было. Не было пьяного телеграфиста, не было разбитого стекла в трактире, Степу не вязали веревками… - ничего этого не было». Кстати, именно поэтому единственный содержательный лозунг «оппозиции» «За честные выборы» быстро превратился в охлократический и бессмысленный вопль «Долой Путина», никуда не зовущий, ничего в себе не несущий и оттого вполне самодостаточный, чтобы никто никуда не пошел и ничего не делал, но уверенно считал себя «борцом с режимом». Можно ли представить себе, что комбат, поднимающий в атаку людей под Курском, кричит «Долой фашизм»? В том то все и дело.
Отсюда вытекает еще один важный момент - стремление все получить, ничего не потеряв, то есть революция на диване, флаг из туалета, вельветовый андеграунд, портрет Че Гевары на бумажном стакане из Макдональдса. Собчак страшно боялась потерять свои программы на ТВ и наличку, Навальный - вымышленное реноме адвоката, а рядовые хомяки очень возмущались, когда в ВУЗах у них начинались неприятности или, что хуже, заводились уголовные дела. Все это приводило к тому, что «протест» был строго, по мензурке, нормированным и не выходил за рамки, определенные в предыдущие четыре года. А если кто-то и забывался, то ему сразу говорили: «Филипп Филиппович, vorsichtig...» Поэтому так легко сдали «политзаключенных» - надо было держаться в рамках, а коли вышли за них - получите, мы то тут при чем?
И в заключение необходимо еще раз отметить то, с чего мы начали. А именно - то, что вся эта публика на самом деле как огня боится, что режим действительно рухнет, ибо только при наличии режима можно служить «оппозиционером», ревностно «бороться» и рисоваться в газетах и на экранах. Именно «ненавистный режим» невольно легитимизирует «оппозицию», дает ей темы, развивает и совершенствует ее, ибо она повторяет, копирует, пародирует все его телодвижения. Не случайно «единственный пункт программы» Навального был «борьба с коррупцией», то есть опять же - убрать за властью, помыть за ней полы, почистить туалеты. Кухарки власть уже захватывали почти сто лет назад, и поэтому в наши дни никто не был готов к тому, чтобы теперь власть взяли уборщицы и ассенизаторы.
Поэтому давайте перестанем называть их «оппозицией». Много чести. Никто же не называет клопов оппозицией, хотя бороться с ними иногда приходится.