(no subject)
Вообще Тихон меня боится. Он всех людей боится.
Побоится-побоится, поест на руках, снова побоится. Или забьется куда-то в комнате в дыру и орет: "иди сюда, страхолюдина, спаси меня!" Полночи так развлекался. А когда я уж начала подумывать встать да и утоить его к чертовой матери, пришел на кровать, улеглся мне на грудь, облизал лицо и с блаженным видом вытянулся во всю свою жалкую длину на мне. И мурчит.
Пришлось любить и умиляться.
Побоится-побоится, поест на руках, снова побоится. Или забьется куда-то в комнате в дыру и орет: "иди сюда, страхолюдина, спаси меня!" Полночи так развлекался. А когда я уж начала подумывать встать да и утоить его к чертовой матери, пришел на кровать, улеглся мне на грудь, облизал лицо и с блаженным видом вытянулся во всю свою жалкую длину на мне. И мурчит.
Пришлось любить и умиляться.