на хвосте
Май прекрасен во всем. Мой любимый неизвестный автор продолжает украшать центр.
С утра угуливала собакоидов. И выгуливала себя. Вот что бывает, если полить рыжую девочку перекисью!
Одуванчиковый крокодил
Мелочи бытия
После крокодилов отправляюсь на спонтанную прогулку.
*- Я режу из оленьего рога, - говорит продавец колец на Андреевском. - Никто же не хочет носить на себе кости мертвых животных.
- Угу. - бормочу я, прижимая к груди черную лисью кость. - Никто-никто.
Бредем в гости к зеркалу, чтобы узнать, что зеркала больше нет. Массивная рама, скрытая в подъезде дома на углу, закрыта фанерным щитом.
- А нету его, - шепелявит неприятный местный, из тех, что гонял нас вечно. - Один от него негатив! И не старинное оно было! Дважды у нас был пожар, облезло все. Нету. Мы на новое заменили. А то разбили. При Хрущеве.
На лисьем хвосте мы добредаем до пустыря во дворах, чтобы собрать ценные осколки памяти. По кусочку на брата. Что ж, я всегда хотела это зеркало. Пусть будет хотя бы кусочком.
На Пейзажной аллее приходится выстоять очередь, чтоб сфотографировать свое же творение.
Потом - дождь. Спасенный из-под дома Сикорского фонарь (ныне - Феденька). Оттуда мокрыми ногами по дворам и лесенкам, пока нас не приводит на Пушкинскую, где стена обрушенного дома исписана мелкими черными буквами. И у меня внезапно так дух захватывает, что я, зажав всю ту же кость, продираюсь через глину, кирпичные осколки и колючую мокрую акацию, чтобы только смочь прочесть. Молодые тополя закрывают строки, а мне так хочется этих слов, что я плачу. Или это дождь, только очень соленый.
Если бы я залезла в гугл, я бы, конечно, нашла, что вот же оно. Но там, под дождем, не было никакого гугла, а была только акация, тополя, глина и буквы, которые были нужнее воздуха.
«Как же мы спасём друг друга, М.? Все договорённости нарушены. Хорошо, что мы живём дольше людей, у нас нет ничего лишнего.
Нет войны, нет ненависти и страха, наша игра другая. Бьёт танк, бьются стёкла, но все удары содрогаются и отскакивают от трепета твоего вечного сердца.
В нём две части. Образ прошлого проходит через правую часть. Образ будущего проходит через левую часть.
Сердце ударами продвигает время вперёд, не существует ни прошлого, ни будущего, их образы лишь растворены в крови.
В груди - настоящее. Нет истории кроме нас самих. Тебя я не спутаю ни с кем.
Улицы - это библиотеки, где в домах хранится жизнь. Города живут долго, потому что служат жизни. Те, кто служит смерти, живут коротко.
Сон разума рождает чудовищ. Я видел мгновения, когда засыпали целые страны.
Улицы - это слова, которые ты говорила мне, площади - твоё молчание. Ты оставила мне целые города. Я оглядываюсь.
Ты оставила мне тысячи городов, все они слились в один. Я не дам тебе уснуть.
Каждый перекрёсток - это поцелуй, снимай платье, расстегивай мосты и набережные. Фонари медленно скользят, падают и разбиваются об пол, мы тонем в темноте.
Остановилось метро, закрылись аэропорты, за окном уже ничего нет, мы наедине, нет воды, нет лекарств, хорошо, что ты не задаёшь вопросы на границе, ты катастрофа.
Мы спасём друг друга, М., мы не уснём никогда».
