Научить ребенка слышать тишину
Оригинал здесь - http://zagranmama.com/nauchit-rebyonka-slyshat-tishinu-ili-s-chego-nachat-muzykalnoe-obuchenie/
АЛЕКСАНДР КУРМАЧЕВ
НАУЧИТЬ РЕБЁНКА СЛЫШАТЬ ТИШИНУ
Мне было 7 лет, когда мама отвела меня в Кремлевский Дворец съездов на оперу «Севильский цирюльник», и я, будучи ребенком весьма увлекающимся, сразу же… оперу возненавидел. Мама тогда была человеком увлекающимся еще более моего, и сразу после первого похода за высоким искусством последовал второй. Мы пошли на балет, где я, восьмилетний люберецкий мальчишка, сразу понял, что такое ад. Ведь если в опере люди хотя бы звуки какие-то издавали, то в балете не осталось даже этого шанса понять, что происходит на сцене. Это я к чему? Дорогие родители! Если вы хотите отвратить ребенка от музыкального театра, отведите его в оперу как можно раньше!
А еще лучше - на балет. И родина вас не забудет, ибо будущее у токарного станка вашим детям в этом случае буквально гарантировано!
Я долго сопротивлялся маминым попыткам развить во мне привязанность к музыкальному театру и к «пианине» вместо катания на велосипеде и поджигания в городском парке сухой травы. В моем детском сознании музицирование всегда было делом девчонок (о том, почему же тогда все великие музыканты, дирижеры и композиторы у нас мужики, а не дамы, я тогда не задумывался), и даже пройдя в десятилетнем возрасте прослушивание в музыкальную школу и поступив в неё, я заниматься не стал (то есть я дилетант в музыке, получается, не случайный, а прямо-таки идейный). К слову, в музыкальную школу меня приняли на класс виолончели, и те, кто понимают, кого берут на виолончель, поймут, каким упрямым дураком я был в десятилетнем возрасте, и как со мной трудно теперь: за последние тридцать два года я не сильно изменился. Собственно, это упрямство, помноженное на любопытство и привело меня еще через три года в Большой театр.+
Богема. Жизнь за кулисами Большого Театра
В середине 80-х прошлого века попасть в Большой театр было почти невозможно, но если тринадцатилетнему пацану постоянно говорить, что что-то невозможно сделать, он это сделает (отрицательная мотивация в этом возрасте - наивернейшая!). Я ездил отмечаться в билетные кассы, познакомился сначала с билетной студенческой мафией, потом с клакой у Большого, потом уже в наглую стал проходить за кулисы театра, как тот призрак, но еще не оперы, а только балета. До сих пор самым ярким ощущением для меня был автограф, который прямо на сцене за знаменитым занавесом дала мне Майа Михайловна Плисецкая после «Дамы с собачкой»; до сих пор в памяти светлые и строгие глаза одинокой богини Улановой, лучезарная улыбка Раисы Степановны Стручковой, величественная осанка Мариса Эдуардовича Лиепы… Там я быстро познакомился с «серебряной молодёжью» Большого балета, и практически весь репертуар театра по многу раз пересмотрел и выучил наизусть благодаря трём звездам мировой величины - обворожительной Нино Ананиашвили, непостижимому Иреку Мухамедову и взрывному Гедеминасу Таранде (пару раз мне даже снился страшный сон, что мне выходить на сцену в партии Базиля в «Дон Кихоте», а я не помню, из какой кулисы). Но для меня всегда главное была не форма, которой обучают в музыкальных школах, не техника исполнения (ни выворотность, ни шаг, ни подъём в балете, ни динамические крещендо, диминуэндо и прочие фиоритуры в опере), а эмоции, которые я испытывал.+
Общаясь потом в околотеатральной тусовке, я с ужасом обнаруживал, что люди обращают внимание на какие-то бесконечно неважные технические нюансы, а не на собственные эмоции. Им очень легко было испортить впечатление от огромного театрального полотна всего одной неверно взятой нотой. Эта зависимость от формы в ущерб содержанию и есть величайшая глупость на пути к пониманию музыки, театра и - шире - на пути к саморазвитию. Эта зависимость от формы называется эстетством, которое часто путают с эстетикой. Большинству родителей не нужно, чтобы их ребенок стремился к саморазвитию: им нужно, чтобы он умел играть на пианине и производить на окружающих подобающее впечатление. Большинство родителей и сами-то не знают, что такое саморазвитие, и всеми силами препятствуют появлению этого знания у своих детей. К беспрерывному саморазвитию ребенка приучают родители ИДЕАЛЬНЫЕ. Как ими стать? По-разному… Например, можно начать с умного обучения музыке. Как это сделать?+
Искусство быть зрителем
Уже став известным журналистом, от которого шарахается Анна Нетребко и которого боятся публиковать российские издания, я стал задумываться над тем, почему мой семилетний сын с такой радостью воспринимает любое посещение любого театрального представления, несмотря наше с супругой решение не обучать пацана музыке до тех пор, пока он сам не потянется к инструментам, которых в доме - на любой вкус (от пресловутой пианины со скрипкой до гитары и бубна). И я вдруг осознал, что ребенок в театр приходит за информацией, а не за тем, чтобы сладострастно ожидать неточностей винтонировании или киксов меди. Ребенок в театре учится, тогда как взрослый в театре прозябает. Таким образом, никогда не забывайте, что любое получение информации - это работа. Безмозглое впитывание информации всегда даёт эффект «в одно ухо влетело, в другое - вылетело». И для Вашего ребенка даже слушание музыки - это работа. Не слушайте никого, кто будет утверждать, что можно научиться извлекать из музыкального инструмента звук, не научившись слушать. Напомню, на всякий случай, что «слух» - это способность точно воспроизводить услышанное. Именно СЛУХУ нужно обучать ребенка. Именно СЛУХ в ребенке нужно развивать. Именно этим занимаются в музыкальных школах по всему миру, работающих по методике Карла Орффа.+
Весь первый год обучения в школе (детишек туда приводят в возрасте от четырех до шести лет) посвящен так называемому расслушиванию тишины, оттачиванию способности различать звуки. Сначала слушается шум ветра, потом воды, потом листвы и постепенно детишки начинают различать особенности тембра самого древнего вида музыкальных инструментов - деревянных духовых (рожка, дудочки, свистелки, флейты и т.п.). Потом «подключается» звук железа, за ним, разумеется, следуют медные духовые. Обращаю внимание на то, что всё это время ребенок только слушает: никакой муштры, никаких сольфеджий и прочей дряни в чистую голову и божественную душу малыша впихивать нельзя (я бы убивал за такое вторжение!). И только через настройку внутреннего слуха, различения мельчайших оттенков всевозможных акустических впечатлений, которые окружают нас с рождения, ребенок подводится к знакомству с высшей формой музыкального инструмента - к струнным (скрипка, альт, виолончель). К слову, одним из самых известных в среде умных родителей музеев Вены является «Дом музыки» («Haus der Musik”): именно здесь целый этаж отдан «тренажерам», позволяющим слышать сегментированные звуки природы - некое подобие акустического «анатомического театра».+
Занятия музыкой как способ самовыражения и восприятия мира
Разумеется, есть разные способы рассматривания окружающего мира и самого себя. Но именно музыка, самый сложный и самый абстрактный инструмент самопознания, меня всегда привлекала как универсальный язык взаимопонимания между людьми, поколениями, нациями и эпохами. По этой же причине весьма распространено мнение, что обучение ребенка музыке нужно проводить именно как обучение иностранному языку - как средству коммуникации и - глубже - средству самовыражения! Но я, будучи педагогом, родителем и филологом, - всё еще дилетант в музыкальном образовании. Поэтому во время подготовки этого материала я встретился с одним из преподавателей Детской музыкальной школы при Московского государственной консерватории и попросил его ответить на вопрос, нужно ли обучать детей музыке:+
- С какого возраста лучше обучать детей музыке?
- Ни с какого.+
- Почему?
- Не надо. Если ребенку написано это делать на роду, он сам выучится.+
- То есть само прорастёт?
- Хачатурян впервые увидел ноты в 19 лет. Про феномен Ломоносова мы и так молчим.+
- Но - Моцарт?
- А что Моцарт? Моцарт взял инструмент в руки в 2 года, начал писать с 4 лет, но более или менее приличное произведение создал только в 26. У Вас есть уверенность, что он бы его не создал, если бы не бесконечная папина муштра с 4 до 26?+
- Нет.
- О чем и речь.+
- Но муштра способствовала?
- Чему? Тому, что у Моцарта не было детства нормального, юности, молодости, которые он, только вырвавшись из удушливой папиной опеки, стал наверстывать, сведя себя в гроб?+
- Понимаю…
- Успеть покалечить никогда не поздно. Мой педагогический опыт в этой связи - настоящее наказание для человека, для которого «здравый смысл» - не просто слова.+
- Из современных вундеркиндов не получаются великие музыканты, Вы об этом?
- Ну, а где они? Вы их видите? Я - не вижу. Не получаются, увы. Серьёзные музыканты получаются из ярких личностей, а не из дрессированных зверушек.+
- А что делает человека яркой личностью?
- Полнота мироощущения, опыта, радости и невротической чувствительности.+
- Последнее не поясните?
- Разумеется, человек должен уметь себя вести, уметь носить много социальных масок, что его, собственно, и обогащает. Но он всегда должен уметь настроиться на переживания другого человека и быть готовым разрыдаться, испытав такую же боль, отчаяние, веселье или радость, какую испытывают персонажи художественных произведений.+
Научить ребенка настраиваться на волну чужих эмоций, научить его СЛЫШАТЬ другого человека, сопереживать чужим страданиям и извлекать из них опыт, как музыкант извлекает звук из инструмента, - и есть самый верный способ обучения ребенка МУЗЫКЕ.1+
АЛЕКСАНДР КУРМАЧЕВ
НАУЧИТЬ РЕБЁНКА СЛЫШАТЬ ТИШИНУ
Мне было 7 лет, когда мама отвела меня в Кремлевский Дворец съездов на оперу «Севильский цирюльник», и я, будучи ребенком весьма увлекающимся, сразу же… оперу возненавидел. Мама тогда была человеком увлекающимся еще более моего, и сразу после первого похода за высоким искусством последовал второй. Мы пошли на балет, где я, восьмилетний люберецкий мальчишка, сразу понял, что такое ад. Ведь если в опере люди хотя бы звуки какие-то издавали, то в балете не осталось даже этого шанса понять, что происходит на сцене. Это я к чему? Дорогие родители! Если вы хотите отвратить ребенка от музыкального театра, отведите его в оперу как можно раньше!
А еще лучше - на балет. И родина вас не забудет, ибо будущее у токарного станка вашим детям в этом случае буквально гарантировано!
Я долго сопротивлялся маминым попыткам развить во мне привязанность к музыкальному театру и к «пианине» вместо катания на велосипеде и поджигания в городском парке сухой травы. В моем детском сознании музицирование всегда было делом девчонок (о том, почему же тогда все великие музыканты, дирижеры и композиторы у нас мужики, а не дамы, я тогда не задумывался), и даже пройдя в десятилетнем возрасте прослушивание в музыкальную школу и поступив в неё, я заниматься не стал (то есть я дилетант в музыке, получается, не случайный, а прямо-таки идейный). К слову, в музыкальную школу меня приняли на класс виолончели, и те, кто понимают, кого берут на виолончель, поймут, каким упрямым дураком я был в десятилетнем возрасте, и как со мной трудно теперь: за последние тридцать два года я не сильно изменился. Собственно, это упрямство, помноженное на любопытство и привело меня еще через три года в Большой театр.+
Богема. Жизнь за кулисами Большого Театра
В середине 80-х прошлого века попасть в Большой театр было почти невозможно, но если тринадцатилетнему пацану постоянно говорить, что что-то невозможно сделать, он это сделает (отрицательная мотивация в этом возрасте - наивернейшая!). Я ездил отмечаться в билетные кассы, познакомился сначала с билетной студенческой мафией, потом с клакой у Большого, потом уже в наглую стал проходить за кулисы театра, как тот призрак, но еще не оперы, а только балета. До сих пор самым ярким ощущением для меня был автограф, который прямо на сцене за знаменитым занавесом дала мне Майа Михайловна Плисецкая после «Дамы с собачкой»; до сих пор в памяти светлые и строгие глаза одинокой богини Улановой, лучезарная улыбка Раисы Степановны Стручковой, величественная осанка Мариса Эдуардовича Лиепы… Там я быстро познакомился с «серебряной молодёжью» Большого балета, и практически весь репертуар театра по многу раз пересмотрел и выучил наизусть благодаря трём звездам мировой величины - обворожительной Нино Ананиашвили, непостижимому Иреку Мухамедову и взрывному Гедеминасу Таранде (пару раз мне даже снился страшный сон, что мне выходить на сцену в партии Базиля в «Дон Кихоте», а я не помню, из какой кулисы). Но для меня всегда главное была не форма, которой обучают в музыкальных школах, не техника исполнения (ни выворотность, ни шаг, ни подъём в балете, ни динамические крещендо, диминуэндо и прочие фиоритуры в опере), а эмоции, которые я испытывал.+
Общаясь потом в околотеатральной тусовке, я с ужасом обнаруживал, что люди обращают внимание на какие-то бесконечно неважные технические нюансы, а не на собственные эмоции. Им очень легко было испортить впечатление от огромного театрального полотна всего одной неверно взятой нотой. Эта зависимость от формы в ущерб содержанию и есть величайшая глупость на пути к пониманию музыки, театра и - шире - на пути к саморазвитию. Эта зависимость от формы называется эстетством, которое часто путают с эстетикой. Большинству родителей не нужно, чтобы их ребенок стремился к саморазвитию: им нужно, чтобы он умел играть на пианине и производить на окружающих подобающее впечатление. Большинство родителей и сами-то не знают, что такое саморазвитие, и всеми силами препятствуют появлению этого знания у своих детей. К беспрерывному саморазвитию ребенка приучают родители ИДЕАЛЬНЫЕ. Как ими стать? По-разному… Например, можно начать с умного обучения музыке. Как это сделать?+
Искусство быть зрителем
Уже став известным журналистом, от которого шарахается Анна Нетребко и которого боятся публиковать российские издания, я стал задумываться над тем, почему мой семилетний сын с такой радостью воспринимает любое посещение любого театрального представления, несмотря наше с супругой решение не обучать пацана музыке до тех пор, пока он сам не потянется к инструментам, которых в доме - на любой вкус (от пресловутой пианины со скрипкой до гитары и бубна). И я вдруг осознал, что ребенок в театр приходит за информацией, а не за тем, чтобы сладострастно ожидать неточностей винтонировании или киксов меди. Ребенок в театре учится, тогда как взрослый в театре прозябает. Таким образом, никогда не забывайте, что любое получение информации - это работа. Безмозглое впитывание информации всегда даёт эффект «в одно ухо влетело, в другое - вылетело». И для Вашего ребенка даже слушание музыки - это работа. Не слушайте никого, кто будет утверждать, что можно научиться извлекать из музыкального инструмента звук, не научившись слушать. Напомню, на всякий случай, что «слух» - это способность точно воспроизводить услышанное. Именно СЛУХУ нужно обучать ребенка. Именно СЛУХ в ребенке нужно развивать. Именно этим занимаются в музыкальных школах по всему миру, работающих по методике Карла Орффа.+
Весь первый год обучения в школе (детишек туда приводят в возрасте от четырех до шести лет) посвящен так называемому расслушиванию тишины, оттачиванию способности различать звуки. Сначала слушается шум ветра, потом воды, потом листвы и постепенно детишки начинают различать особенности тембра самого древнего вида музыкальных инструментов - деревянных духовых (рожка, дудочки, свистелки, флейты и т.п.). Потом «подключается» звук железа, за ним, разумеется, следуют медные духовые. Обращаю внимание на то, что всё это время ребенок только слушает: никакой муштры, никаких сольфеджий и прочей дряни в чистую голову и божественную душу малыша впихивать нельзя (я бы убивал за такое вторжение!). И только через настройку внутреннего слуха, различения мельчайших оттенков всевозможных акустических впечатлений, которые окружают нас с рождения, ребенок подводится к знакомству с высшей формой музыкального инструмента - к струнным (скрипка, альт, виолончель). К слову, одним из самых известных в среде умных родителей музеев Вены является «Дом музыки» («Haus der Musik”): именно здесь целый этаж отдан «тренажерам», позволяющим слышать сегментированные звуки природы - некое подобие акустического «анатомического театра».+
Занятия музыкой как способ самовыражения и восприятия мира
Разумеется, есть разные способы рассматривания окружающего мира и самого себя. Но именно музыка, самый сложный и самый абстрактный инструмент самопознания, меня всегда привлекала как универсальный язык взаимопонимания между людьми, поколениями, нациями и эпохами. По этой же причине весьма распространено мнение, что обучение ребенка музыке нужно проводить именно как обучение иностранному языку - как средству коммуникации и - глубже - средству самовыражения! Но я, будучи педагогом, родителем и филологом, - всё еще дилетант в музыкальном образовании. Поэтому во время подготовки этого материала я встретился с одним из преподавателей Детской музыкальной школы при Московского государственной консерватории и попросил его ответить на вопрос, нужно ли обучать детей музыке:+
- С какого возраста лучше обучать детей музыке?
- Ни с какого.+
- Почему?
- Не надо. Если ребенку написано это делать на роду, он сам выучится.+
- То есть само прорастёт?
- Хачатурян впервые увидел ноты в 19 лет. Про феномен Ломоносова мы и так молчим.+
- Но - Моцарт?
- А что Моцарт? Моцарт взял инструмент в руки в 2 года, начал писать с 4 лет, но более или менее приличное произведение создал только в 26. У Вас есть уверенность, что он бы его не создал, если бы не бесконечная папина муштра с 4 до 26?+
- Нет.
- О чем и речь.+
- Но муштра способствовала?
- Чему? Тому, что у Моцарта не было детства нормального, юности, молодости, которые он, только вырвавшись из удушливой папиной опеки, стал наверстывать, сведя себя в гроб?+
- Понимаю…
- Успеть покалечить никогда не поздно. Мой педагогический опыт в этой связи - настоящее наказание для человека, для которого «здравый смысл» - не просто слова.+
- Из современных вундеркиндов не получаются великие музыканты, Вы об этом?
- Ну, а где они? Вы их видите? Я - не вижу. Не получаются, увы. Серьёзные музыканты получаются из ярких личностей, а не из дрессированных зверушек.+
- А что делает человека яркой личностью?
- Полнота мироощущения, опыта, радости и невротической чувствительности.+
- Последнее не поясните?
- Разумеется, человек должен уметь себя вести, уметь носить много социальных масок, что его, собственно, и обогащает. Но он всегда должен уметь настроиться на переживания другого человека и быть готовым разрыдаться, испытав такую же боль, отчаяние, веселье или радость, какую испытывают персонажи художественных произведений.+
Научить ребенка настраиваться на волну чужих эмоций, научить его СЛЫШАТЬ другого человека, сопереживать чужим страданиям и извлекать из них опыт, как музыкант извлекает звук из инструмента, - и есть самый верный способ обучения ребенка МУЗЫКЕ.1+