Диспансеризация, Минздрав и бабушки.
Вы уж простите, но я снова на ту же тему.
Так и не дождавшись ответа от Минздрава, которые со мной контактировали с первого дня скандала и пообещали поделиться результатами последней проверки (что-то прошло в новостях, конечно, но мне подробностей хочется), хочу поделиться с вами своими мыслями.
Я, повторюсь, не наша святая Лиза, которая теперь жалеет и директора, и персонал ДП, и страшно радовалась, когда сказали, что персоналу сохранят зарплату, и выдаёт фразы типа "Бог им судья". Я не очень-то верю в российское правосудие, но мне хочется думать, что бывает и у нас справедливость. И что преступников надо наказывать.
Только в данном случае это, наверное, нереально. Потому что все повязаны.
В первый день нашего с Лизой последнего пребывания в Ямме (о, как завернула...) та самая соцзащитная тётушка, которая рассказывала мне, что не надо лечить бомжей и алкоголиков, подвела меня к женщине, которую рекомендовала как "ответственную за диспансеризацию в Ямме в середине октября". И разрешила задавать вопросы.
Пока я свои вопросы формулировала (обозначив, что речь пойдёт в первую очередь о Валдаевой), тётя-диспансеризация заговорила сама: "Их смотрели 6 врачей: хирург, лор..." - дальше я не запомнила.
"А дерматолог, что ли, какой-нибудь их смотрел?" - спрашиваю.
"А что, у Валдаевой было что-то не так с кожными покровами?" - парирует тётя-диспансеризация.
"Гм. Ну, вообще-то да. А ваша диспансеризация этого не заметила?"
"Нет. Ой, нет, правильно: у неё на голенях трофические язвы нашли. [и постоянный рефрен той поездки] Не знаю, почему вы их пролежнями обозвали. Обычные трофические язвы, у всех в таком возрасте бывают".
"На голенях? Ну, быть может. А выше у неё что было?"
"А выше разве что-то было?"
"Ну да: на ногах, на попе, на локтях, спина вся..."
"Хм. Нет, мы не видели ничего. Только на голенях".
Я потом ещё читала заключение этой диспансеризации. Кратенькое совсем.
"Все в хорошем состоянии", - пишут. - "В госпитализации никто не нуждается".
Валдаева умерла через 6 часов после диспансеризации.
А вот насчёт Подоляко с его открытым туберкулёзом не знаю: 30 сентября он ещё точно был в Ямме, а диспансеризация, если не ошибаюсь, 10 октября была. Может, его уже успели отправить в больницу тогда.
И ещё в заключении было написано, что всем без исключения сделали ЭКГ. До сих пор думаю, как его можно сделать, не увидев ничего, кроме голеней. Ну, в смысле, чтобы хоть какой-то повод поверить гдовским врачам появился.
А во второй день нашего с Лизонькой визита (ну, когда её пытала неизвестная науке тётка) по Ямму ходила проверка из Минздрава. Медицинские карты, говорят, смотрели.
А мы с девчонками тем временем по ба-де бегали.
Захожу в одну комнату, а там бабуля дышит тяжело. Я сама астматик, я это дыхание ни с чем не перепутаю.
Пытались позвать врача, медсестру - безуспешно. (Это, понимаете, при проверке-то!) Наконец пришла санитарка.
"Смотрите, как бабушка дышит! Чем вы приступы купируете?"
"Эуфиллинчик даём..."
"Слушайте, да сделайте же что-нибудь! Послушайте, как он дышит!!!"
"Да это нормально, это у неё бронхит просто. Она сегодня утром в бане была, и с тех пор под открытым окном лежит целый день - простудилась. А если окно закрыть - пахнуть будет, они же лежачие".
То есть понимаете, человеку даже в голову не приходит, что тут что-то не так: ну, из бани, с утра, под открытой форточкой, бабушка с ослабленным здоровьем... Но пахнуть же будет, ага.
Я, собственно, потому и хотела Минздрав послушать.
Интересно, смотрели ли они во время проверки живых людей, или только читали медицинские карты, написанные теми же врачами, что проводили в октябре диспансеризацию.
И ох, чувствую, не найдётся в картах ничего ни про состояние Валдаевой (рак шейки матки в терминальной стадии, да, - но это же не повод лежать в таком виде?), ни про гангрену Марковой, ни про прочие болезни, от которых умирали наши дорогие и любимые. Не видать бабушкам-дедушкам правосудия.
Так и не дождавшись ответа от Минздрава, которые со мной контактировали с первого дня скандала и пообещали поделиться результатами последней проверки (что-то прошло в новостях, конечно, но мне подробностей хочется), хочу поделиться с вами своими мыслями.
Я, повторюсь, не наша святая Лиза, которая теперь жалеет и директора, и персонал ДП, и страшно радовалась, когда сказали, что персоналу сохранят зарплату, и выдаёт фразы типа "Бог им судья". Я не очень-то верю в российское правосудие, но мне хочется думать, что бывает и у нас справедливость. И что преступников надо наказывать.
Только в данном случае это, наверное, нереально. Потому что все повязаны.
В первый день нашего с Лизой последнего пребывания в Ямме (о, как завернула...) та самая соцзащитная тётушка, которая рассказывала мне, что не надо лечить бомжей и алкоголиков, подвела меня к женщине, которую рекомендовала как "ответственную за диспансеризацию в Ямме в середине октября". И разрешила задавать вопросы.
Пока я свои вопросы формулировала (обозначив, что речь пойдёт в первую очередь о Валдаевой), тётя-диспансеризация заговорила сама: "Их смотрели 6 врачей: хирург, лор..." - дальше я не запомнила.
"А дерматолог, что ли, какой-нибудь их смотрел?" - спрашиваю.
"А что, у Валдаевой было что-то не так с кожными покровами?" - парирует тётя-диспансеризация.
"Гм. Ну, вообще-то да. А ваша диспансеризация этого не заметила?"
"Нет. Ой, нет, правильно: у неё на голенях трофические язвы нашли. [и постоянный рефрен той поездки] Не знаю, почему вы их пролежнями обозвали. Обычные трофические язвы, у всех в таком возрасте бывают".
"На голенях? Ну, быть может. А выше у неё что было?"
"А выше разве что-то было?"
"Ну да: на ногах, на попе, на локтях, спина вся..."
"Хм. Нет, мы не видели ничего. Только на голенях".
Я потом ещё читала заключение этой диспансеризации. Кратенькое совсем.
"Все в хорошем состоянии", - пишут. - "В госпитализации никто не нуждается".
Валдаева умерла через 6 часов после диспансеризации.
А вот насчёт Подоляко с его открытым туберкулёзом не знаю: 30 сентября он ещё точно был в Ямме, а диспансеризация, если не ошибаюсь, 10 октября была. Может, его уже успели отправить в больницу тогда.
И ещё в заключении было написано, что всем без исключения сделали ЭКГ. До сих пор думаю, как его можно сделать, не увидев ничего, кроме голеней. Ну, в смысле, чтобы хоть какой-то повод поверить гдовским врачам появился.
А во второй день нашего с Лизонькой визита (ну, когда её пытала неизвестная науке тётка) по Ямму ходила проверка из Минздрава. Медицинские карты, говорят, смотрели.
А мы с девчонками тем временем по ба-де бегали.
Захожу в одну комнату, а там бабуля дышит тяжело. Я сама астматик, я это дыхание ни с чем не перепутаю.
Пытались позвать врача, медсестру - безуспешно. (Это, понимаете, при проверке-то!) Наконец пришла санитарка.
"Смотрите, как бабушка дышит! Чем вы приступы купируете?"
"Эуфиллинчик даём..."
"Слушайте, да сделайте же что-нибудь! Послушайте, как он дышит!!!"
"Да это нормально, это у неё бронхит просто. Она сегодня утром в бане была, и с тех пор под открытым окном лежит целый день - простудилась. А если окно закрыть - пахнуть будет, они же лежачие".
То есть понимаете, человеку даже в голову не приходит, что тут что-то не так: ну, из бани, с утра, под открытой форточкой, бабушка с ослабленным здоровьем... Но пахнуть же будет, ага.
Я, собственно, потому и хотела Минздрав послушать.
Интересно, смотрели ли они во время проверки живых людей, или только читали медицинские карты, написанные теми же врачами, что проводили в октябре диспансеризацию.
И ох, чувствую, не найдётся в картах ничего ни про состояние Валдаевой (рак шейки матки в терминальной стадии, да, - но это же не повод лежать в таком виде?), ни про гангрену Марковой, ни про прочие болезни, от которых умирали наши дорогие и любимые. Не видать бабушкам-дедушкам правосудия.