Главная Любовь Моей Жизни
А сегодня я вам буду рассказывать об истории моей главной любви. Не к Мише. Он поймет и все простит, ибо знает меня как клевую девченку, которая хорошо готовит и не храпит по ночам. А за это можно многое простить. А чтобы вы впредь не ломали себе головы над причиной бабусиковских маразмов, я решила устроить себе маленький катарсис. Примите-ж исповедь мою, себя на суд вам отдаю, таскать.
Главная любовь всей моей жизни - это мужчины. У меня нет любимого типажа. Я не отдаю предпочтения блондинам или брюнетам, мне не важно толст он или тонок. Я способна полюбить любого...просто за шанс почувствовать себя Женщиной. За это я даже однажды испытала что-то на подобии приязни к Шуфутинскому, но об этом позже.
Итак, генесис...Все начиналось вот как: ГЛМЖ предстала пред мои светлые очи в то далекое время когда искренне ваш бабусик еще ходил пешком под стол. Там-то я его и засекла. Вид на наш цветной телевизор Рубин из под стола открывался весьма обширный, и когда до моих нежных и еще непотрепанных многочисленными чужими родителями ушей донеслись божественные строфы "Де-во-чка мо-яаааааааа, синеглаааааа-заяааааа" я была уже намертво поверженна стрелой амура в самое мое трехлетнее сердечко, которое, как мне уже объяснили, должно было быть размером не больше моего кулачка, в котором я сжимала скомканный носовой платочек с уточками в порывах своей детской страсти. Мне было жалко себя, свое изувеченое сердечко размером с хомячка, и Женю Белоусова, которому так никогда и не предстоит испытать безграничное счастье от обрушевшейся на него бурной бабусиковской любови. И я была уверена, что если бы мне только удалось увидеть его, поговорить с ним, я бы убедила его что вот, мол, она, любовь твоей жизни, стою, типа, перед тобой, в своем лучшем платишке в мухоморах (оно кстати было довольно понтовое, с ним в комплекте была панамка), и что будет он меня любить вечно. К сожалению мама не разделила моей уверенности, хотя честно пыталась поговорить со мной как с нормальным человеком. В скорости она убедилась что разговаривать с трехлетним влюбленным ребенком - это все равно что пытаться заставить черепаху смеяться, и ушла готовить обед. И я осталась одна со своей бедой. Я лезла на нашу немецкую стенку, и горько плакала. Я валилась в кресло и притворялась мертвой (моя любимая игра-шантаж). В конце-концов я бросалась целовать телевизор, по которому уже минут десять шел Горбачев, чтобы хоть как-то запечатлить на своих губах эфемерные останки ГЛМЖ...
В тот роковой день мои невинные доселе глаза отверзлись, и моему взору предстал обширный горизонт, усеянный хлипенькими вариантами Жени. Но я решила что если очень постараться, то можно собрать себе довольно неплохой комплектик. Так началось мое хождение по мукам, с множеством безответных, как Женя, любовей, и каких-то странных приключений, когда мальчики подкарауливали меня около школьных ворот, и мне приходилось самым неприятным образом тикать и прятаться в столовой под скамейкой. А все потому что стандарты у меня еще с трех лет какие-то беспонтовые, и для жизни неподходящие. Потом я еще влюблялась в Бэкстрит Бойз, Дениса из девятого А, и в капитана нашей команды по теннису. А они все, ну кроме Бэкстрит Бойз, почему-то убегали завидев меня, и прятались под скамейку. Я их видела, но подойти стеснялась. Я вообще очень стеснительная с мужчинами. Так я их и пасла, пока они не валились на пол с затекшими ногами, и я не бежала в медпункт звать на помощь. И тогда они, воспользовавшись моментом, делали ноги, пусть даже затекшие.
Главная любовь всей моей жизни - это мужчины. У меня нет любимого типажа. Я не отдаю предпочтения блондинам или брюнетам, мне не важно толст он или тонок. Я способна полюбить любого...просто за шанс почувствовать себя Женщиной. За это я даже однажды испытала что-то на подобии приязни к Шуфутинскому, но об этом позже.
Итак, генесис...Все начиналось вот как: ГЛМЖ предстала пред мои светлые очи в то далекое время когда искренне ваш бабусик еще ходил пешком под стол. Там-то я его и засекла. Вид на наш цветной телевизор Рубин из под стола открывался весьма обширный, и когда до моих нежных и еще непотрепанных многочисленными чужими родителями ушей донеслись божественные строфы "Де-во-чка мо-яаааааааа, синеглаааааа-заяааааа" я была уже намертво поверженна стрелой амура в самое мое трехлетнее сердечко, которое, как мне уже объяснили, должно было быть размером не больше моего кулачка, в котором я сжимала скомканный носовой платочек с уточками в порывах своей детской страсти. Мне было жалко себя, свое изувеченое сердечко размером с хомячка, и Женю Белоусова, которому так никогда и не предстоит испытать безграничное счастье от обрушевшейся на него бурной бабусиковской любови. И я была уверена, что если бы мне только удалось увидеть его, поговорить с ним, я бы убедила его что вот, мол, она, любовь твоей жизни, стою, типа, перед тобой, в своем лучшем платишке в мухоморах (оно кстати было довольно понтовое, с ним в комплекте была панамка), и что будет он меня любить вечно. К сожалению мама не разделила моей уверенности, хотя честно пыталась поговорить со мной как с нормальным человеком. В скорости она убедилась что разговаривать с трехлетним влюбленным ребенком - это все равно что пытаться заставить черепаху смеяться, и ушла готовить обед. И я осталась одна со своей бедой. Я лезла на нашу немецкую стенку, и горько плакала. Я валилась в кресло и притворялась мертвой (моя любимая игра-шантаж). В конце-концов я бросалась целовать телевизор, по которому уже минут десять шел Горбачев, чтобы хоть как-то запечатлить на своих губах эфемерные останки ГЛМЖ...
В тот роковой день мои невинные доселе глаза отверзлись, и моему взору предстал обширный горизонт, усеянный хлипенькими вариантами Жени. Но я решила что если очень постараться, то можно собрать себе довольно неплохой комплектик. Так началось мое хождение по мукам, с множеством безответных, как Женя, любовей, и каких-то странных приключений, когда мальчики подкарауливали меня около школьных ворот, и мне приходилось самым неприятным образом тикать и прятаться в столовой под скамейкой. А все потому что стандарты у меня еще с трех лет какие-то беспонтовые, и для жизни неподходящие. Потом я еще влюблялась в Бэкстрит Бойз, Дениса из девятого А, и в капитана нашей команды по теннису. А они все, ну кроме Бэкстрит Бойз, почему-то убегали завидев меня, и прятались под скамейку. Я их видела, но подойти стеснялась. Я вообще очень стеснительная с мужчинами. Так я их и пасла, пока они не валились на пол с затекшими ногами, и я не бежала в медпункт звать на помощь. И тогда они, воспользовавшись моментом, делали ноги, пусть даже затекшие.