Гунгербург. Дачи, пансионы и все остальное.
Завершим наше краткое знакомство с Гунгербургом, и посмотрим, что осталось от многочисленных дач и пансионов, когда-то стоявших на этом курорте.
Камень отмечает место, где стояла одна из дач:
Она носила название "Уголок" и жил в ней поэт Константин Случевский:
Один из сборников своих стихов он так и назвал "Песни из Уголка", запечатлев изображение дачи на его обложке:
Здесь от дачи осталась только ограда:
Сама дача сгорела в 2007-м году, а когда-то выглядела так:
Беседка у пляжа осталась еще с дореволюционных времен:
Тут она хорошо видна на старой открытке:
А вот и сам пляж:
Одна из лучших дач курорта - дача купца С. А. Лаврецова:
Она пока что стоит, хотя состояние ее не внушает особого доверия.
А в этом доме когда-то располагался один из пансионов:
Среди его жильцов был Н. С. Лесков:
Вообще, Гунгербург привлекал многих деятелей русской культуры. Кроме Лескова здесь бывали Шишкин, Чайковский, Направник, Северянин, Бальмонт, Прокофьев, Павлов, Тимирязев и многие другие деятели русской культуры. Саша Черный написал об этом курорте стихотворение
«Из „шмецких“ воспоминаний»:
Посв. А. Григорьеву
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
- Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, - а солнце прекраснее вас...
Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
- Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.
Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.
- Михайлович, дай папироску! - Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.
О, море верней валерьяны врачует от скорби и зла...
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.
Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.
До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул...
Шмецке - близ Гугенбурга
А уже в советское время, в 1964-м году здесь жил Иосиф Бродский. Был он здесь, правда, не в сезон, зимой. И свое стихотворение назвал
«Песни счастливой зимы»:
Песни счастливой зимы
на память себе возьми,
чтоб вспоминать на ходу
звуков их глухоту;
местность, куда, как мышь,
быстрый свой бег стремишь,
как бы там не звалась,
в рифмах их улеглась.
Так что, вытянув рот,
так ты смотришь вперед,
как глядит в потолок,
глаз пыля, ангелок.
А снаружи - в провал -
снег, белей покрывал
тех, что нас занесли,
но зимы не спасли.
Значит, это весна.
То-то крови тесна
вена: только что взрежь,
море ринется в брешь.
Так что - виден насквозь
вход в бессмертие врозь,
вызывающий грусть,
но вдвойне: наизусть.
Песни счастливой зимы
на память себе возьми.
То, что спрятано в них,
не отыщешь в иных.
Здесь, от снега чисты,
воздух секут кусты,
где дрожит средь ветвей
радость жизни твоей.
Самая шикарная из сохранившихся дач - дача купца Пантелеева:
Ее украшает деревянная резьба.
Считается, что ее создавали по эскизам И. Я. Билибина:
Состояние ее также далеко не лучшее:
Местная церковь изначально стояла не в самом Нарва-Йыэсуу, а неподалеку отсюда - в Мерекюля. Однако если Нарва-Йыэсуу Великая Отечественная война относительно пощадила, поселок Мерекюля был практически целиком уничтожен (именно в Мерекюля был высажен в 1944-м году трагически погибший Мерекюльский десант), но церковь при этом сохранилась. Поэтому в 1949-м году эту церковь перенесли сюда, поскольку в Нарва-Йыэсуу своя церковь была разрушена.
Несмотря на общую разруху, некоторые дачи все-таки восстанавливаются:
Культурная жизнь процветала здесь и после революции. На этой даче проживал в 30-е годы классик эстонской литературы Антон Таммсааре. Ныне здесь находится краеведческий музей:
К этому же музею перенесли беседку, которая когда-то стояла у дачи другого классика (но уже русского) - Д. Н. Мамина-Сибиряка:
Еще один бывший пансион:
А это один из парков курорта. Вот мое фото:
А вот старая открытка, снятая примерно с того же ракурса:
Беседка в парке новодельная, но воспроизводит подлинную:
Водонапорная башня - единственное, что сохранилось (да и то, бак для воды - новодельный) от санатория доктора Круга:
Еще один пансион с замечательным резным балкончиком:
Чудо техники - передвижная купальня (разумеется, современная копия):
В таких купальнях дам вывозили прямо на глубину. Там они могли спокойно переодеться в кабинке и сразу опуститься в воду вместо того, чтобы уныло брести по мелководью.
Еще один "культурный адрес" курорта. На этом участке когда-то жил И. А. Гончаров. По словам экскурсовода, жил он в этом самом доме (только позднее дом был перестроен). Однако если верить мемориальной доске, этот дом уже отношения к Гончарову не имеет и был построен заново.
Камень отмечает место, где стояла одна из дач:
Она носила название "Уголок" и жил в ней поэт Константин Случевский:
Один из сборников своих стихов он так и назвал "Песни из Уголка", запечатлев изображение дачи на его обложке:
Здесь от дачи осталась только ограда:
Сама дача сгорела в 2007-м году, а когда-то выглядела так:
Беседка у пляжа осталась еще с дореволюционных времен:
Тут она хорошо видна на старой открытке:
А вот и сам пляж:
Одна из лучших дач курорта - дача купца С. А. Лаврецова:
Она пока что стоит, хотя состояние ее не внушает особого доверия.
А в этом доме когда-то располагался один из пансионов:
Среди его жильцов был Н. С. Лесков:
Вообще, Гунгербург привлекал многих деятелей русской культуры. Кроме Лескова здесь бывали Шишкин, Чайковский, Направник, Северянин, Бальмонт, Прокофьев, Павлов, Тимирязев и многие другие деятели русской культуры. Саша Черный написал об этом курорте стихотворение
«Из „шмецких“ воспоминаний»:
Посв. А. Григорьеву
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
- Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, - а солнце прекраснее вас...
Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
- Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.
Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.
- Михайлович, дай папироску! - Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.
О, море верней валерьяны врачует от скорби и зла...
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.
Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.
До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул...
Шмецке - близ Гугенбурга
А уже в советское время, в 1964-м году здесь жил Иосиф Бродский. Был он здесь, правда, не в сезон, зимой. И свое стихотворение назвал
«Песни счастливой зимы»:
Песни счастливой зимы
на память себе возьми,
чтоб вспоминать на ходу
звуков их глухоту;
местность, куда, как мышь,
быстрый свой бег стремишь,
как бы там не звалась,
в рифмах их улеглась.
Так что, вытянув рот,
так ты смотришь вперед,
как глядит в потолок,
глаз пыля, ангелок.
А снаружи - в провал -
снег, белей покрывал
тех, что нас занесли,
но зимы не спасли.
Значит, это весна.
То-то крови тесна
вена: только что взрежь,
море ринется в брешь.
Так что - виден насквозь
вход в бессмертие врозь,
вызывающий грусть,
но вдвойне: наизусть.
Песни счастливой зимы
на память себе возьми.
То, что спрятано в них,
не отыщешь в иных.
Здесь, от снега чисты,
воздух секут кусты,
где дрожит средь ветвей
радость жизни твоей.
Самая шикарная из сохранившихся дач - дача купца Пантелеева:
Ее украшает деревянная резьба.
Считается, что ее создавали по эскизам И. Я. Билибина:
Состояние ее также далеко не лучшее:
Местная церковь изначально стояла не в самом Нарва-Йыэсуу, а неподалеку отсюда - в Мерекюля. Однако если Нарва-Йыэсуу Великая Отечественная война относительно пощадила, поселок Мерекюля был практически целиком уничтожен (именно в Мерекюля был высажен в 1944-м году трагически погибший Мерекюльский десант), но церковь при этом сохранилась. Поэтому в 1949-м году эту церковь перенесли сюда, поскольку в Нарва-Йыэсуу своя церковь была разрушена.
Несмотря на общую разруху, некоторые дачи все-таки восстанавливаются:
Культурная жизнь процветала здесь и после революции. На этой даче проживал в 30-е годы классик эстонской литературы Антон Таммсааре. Ныне здесь находится краеведческий музей:
К этому же музею перенесли беседку, которая когда-то стояла у дачи другого классика (но уже русского) - Д. Н. Мамина-Сибиряка:
Еще один бывший пансион:
А это один из парков курорта. Вот мое фото:
А вот старая открытка, снятая примерно с того же ракурса:
Беседка в парке новодельная, но воспроизводит подлинную:
Водонапорная башня - единственное, что сохранилось (да и то, бак для воды - новодельный) от санатория доктора Круга:
Еще один пансион с замечательным резным балкончиком:
Чудо техники - передвижная купальня (разумеется, современная копия):
В таких купальнях дам вывозили прямо на глубину. Там они могли спокойно переодеться в кабинке и сразу опуститься в воду вместо того, чтобы уныло брести по мелководью.
Еще один "культурный адрес" курорта. На этом участке когда-то жил И. А. Гончаров. По словам экскурсовода, жил он в этом самом доме (только позднее дом был перестроен). Однако если верить мемориальной доске, этот дом уже отношения к Гончарову не имеет и был построен заново.