Забрезжила новая сказочка! Help needed
Дорогие друзья, недрузья и сочувствующие! С наступившим Вас Новым годом, Рождеством, Крещением и все такое.
Вы меня, наверное, потеряли. Я с прошлого года тут ничего не писала, и даже расскажу вам, почему.
А вот не писалось мне.
Было в моей жизни много нового, интересного, волнительного и пугающего. В слова это все никак не складывалось, хоть я тут что.
И только вчера, как всегда, навеянная событиями из жизни, забрезжила у меня сказка.
Начинается она так.
Жил был стойкий оловянный солдатик. Был он очень стойкий и очень оловянный и поэтому все время работал. Работа его была неизменно несовместима ни с какой личной жизнью. Сначала он работал почетным караулом у вечного огня. Напоминаю - надо стоять и не шевелиться целый день при любой погоде. Работа эта не пользовалась популярностью у менее стойких оловянных солдатиков, поэтому наш герой работал там в три смены, днем и ночью, без выходных и праздников. Потом проявленное стойким оловянным солдатиком рвение заметили и оценили и повысили его в должности. Теперь он работал памятником Юрию Долгорукому, что напротив мэрии и совсем рядом с книжным магазином Москва. Работка тоже так себе, если честно, но хотя бы не стоишь, а сидишь.
Естественно, была и фарфоровая балерина, как же без нее. В связи с характером работы стойкого оловянного солдатика, отношения у него с балериной были как у Маши с Дубровским, эпизодически-эпистолярные. Говоря простым русским языком, солдатик писал балерине записки. В те редкие свободные минутки, которые ему удавалось урвать на то, чтобы размять одеревеневшие члены и стряхнуть с себя следы жизнедеятельности окрестных голубей, он писал ей. На всем, что под руку подвернется. На заснеженных автомобилях, на заиндевевших окнах трамвая, на упущенных растяпой продавцом воздушных шариках, на голубом небе следом выхлопа самолета рейса 344 Москва-Сеул, на пыльном асфальте поливальной машиной, на клочках вчерашней газеты, оставленной нерадивым дворником, на плазменном экране рекламной конструкции...
Фарфоровой балерине это все нравилось. И записки, и солдатик, и вообще вся эта история. Работа у нее была гораздо мене напряженная, поэтому отвечала она сразу. Написанные изящным витиеватым почерком розовые конвертики доставлялись солдату исключительно голубиной почтой. Отчасти потому, что так было принято, отчасти оттого, что голубям был открыт самый лучший доступ к оловянному солдатику на трудовом посту.
Дальше я еще не придумала. По логике вещей, история эта должна закончиться почти как у Андерсона. Балерина уедет на гастроли, встретит там балбеса и балагура Арлекино, выйдет замуж, родит двоих детей и в Москву больше не вернется. А солдатик будет продолжать ей писать. Потом писать прекратит. Потом будет очень тосковать.
Вариант хэппи-энда для оловянного солдатика гениально придумал мой начальник. Пусть, говорит, он уволится с должности памятника Юрию Долгорукому и наймется в недавно отреставрированную знаменитую скульптуру Мухиной на ВДНХ. Там он и познакомится с барышней, которая, конечно, не фарфоровая балерина, но зато всегда рядом, и не надо от работы отвлекаться на записки. Так и будут они с Колхозницей жить не тужить.
Такая концовка напрашивается, но мне все же хочется, чтобы у них с балериной сложилось. Но как это может быть, мне никак не придумается. Может, у вас, дорогие друзья, будут варианты...
P.S. Сережа, жду обещанный рецепт теста для пиццы :-)
Вы меня, наверное, потеряли. Я с прошлого года тут ничего не писала, и даже расскажу вам, почему.
А вот не писалось мне.
Было в моей жизни много нового, интересного, волнительного и пугающего. В слова это все никак не складывалось, хоть я тут что.
И только вчера, как всегда, навеянная событиями из жизни, забрезжила у меня сказка.
Начинается она так.
Жил был стойкий оловянный солдатик. Был он очень стойкий и очень оловянный и поэтому все время работал. Работа его была неизменно несовместима ни с какой личной жизнью. Сначала он работал почетным караулом у вечного огня. Напоминаю - надо стоять и не шевелиться целый день при любой погоде. Работа эта не пользовалась популярностью у менее стойких оловянных солдатиков, поэтому наш герой работал там в три смены, днем и ночью, без выходных и праздников. Потом проявленное стойким оловянным солдатиком рвение заметили и оценили и повысили его в должности. Теперь он работал памятником Юрию Долгорукому, что напротив мэрии и совсем рядом с книжным магазином Москва. Работка тоже так себе, если честно, но хотя бы не стоишь, а сидишь.
Естественно, была и фарфоровая балерина, как же без нее. В связи с характером работы стойкого оловянного солдатика, отношения у него с балериной были как у Маши с Дубровским, эпизодически-эпистолярные. Говоря простым русским языком, солдатик писал балерине записки. В те редкие свободные минутки, которые ему удавалось урвать на то, чтобы размять одеревеневшие члены и стряхнуть с себя следы жизнедеятельности окрестных голубей, он писал ей. На всем, что под руку подвернется. На заснеженных автомобилях, на заиндевевших окнах трамвая, на упущенных растяпой продавцом воздушных шариках, на голубом небе следом выхлопа самолета рейса 344 Москва-Сеул, на пыльном асфальте поливальной машиной, на клочках вчерашней газеты, оставленной нерадивым дворником, на плазменном экране рекламной конструкции...
Фарфоровой балерине это все нравилось. И записки, и солдатик, и вообще вся эта история. Работа у нее была гораздо мене напряженная, поэтому отвечала она сразу. Написанные изящным витиеватым почерком розовые конвертики доставлялись солдату исключительно голубиной почтой. Отчасти потому, что так было принято, отчасти оттого, что голубям был открыт самый лучший доступ к оловянному солдатику на трудовом посту.
Дальше я еще не придумала. По логике вещей, история эта должна закончиться почти как у Андерсона. Балерина уедет на гастроли, встретит там балбеса и балагура Арлекино, выйдет замуж, родит двоих детей и в Москву больше не вернется. А солдатик будет продолжать ей писать. Потом писать прекратит. Потом будет очень тосковать.
Вариант хэппи-энда для оловянного солдатика гениально придумал мой начальник. Пусть, говорит, он уволится с должности памятника Юрию Долгорукому и наймется в недавно отреставрированную знаменитую скульптуру Мухиной на ВДНХ. Там он и познакомится с барышней, которая, конечно, не фарфоровая балерина, но зато всегда рядом, и не надо от работы отвлекаться на записки. Так и будут они с Колхозницей жить не тужить.
Такая концовка напрашивается, но мне все же хочется, чтобы у них с балериной сложилось. Но как это может быть, мне никак не придумается. Может, у вас, дорогие друзья, будут варианты...
P.S. Сережа, жду обещанный рецепт теста для пиццы :-)